От этого было непривычно и больно. Не таким я представлял друга – осунувшимся, усталым, отстранённым. Скрытным. Ясно же как день, что его надо спасать, но он даже не говорил, от чего. И на первый взгляд всё у него действительно было хорошо.

Он вёл уединённую, очень спокойную жизнь затворника – к этому я тоже не мог привыкнуть. Рэй, первый подначивавший меня сбежать из школы в город, – затворник? Здесь явно было что-то не то. Конечно, я решил, что выясню, но это оказалось не так-то просто.

Всё оказалось непросто. Например, с моей мечтой о гвардии. Да, я догадывался, что остальные гвардейцы меня невзлюбят, но что они так меня разочаруют, и в мыслях не было! Их, конечно, набирали по протекции – как иначе в королевскую (боги, королевскую!) гвардию попадали такие кретины? Да, когда-то где-то все они воевали – глубоко в тылу, на какой-нибудь спокойной тихой границе, попивая винцо в трактире и изредка вынимая меч – вздуть обидчика на дуэли. И все они были лет на пять – десять старше меня – то есть как бы опытней. Смотрели свысока, о дисциплине не имели ни малейшего понятия и первое, что сделали, – дружно вызвали меня на дуэль. Я озверел, полез бить морду здесь и сейчас – в итоге моя собственная мордашка немного помялась, а половина противников выбыла из строя (мне повезло, что дело было под носом у короля, и нас быстро «остудили»). На следующий день хмурый Рэй упрямо явился на место дуэли секундантом, и эти щенки тут же поджали хвосты и принялись уверять почему-то герцога де Боттера, что они же, хм, не знали. Чего они не знали? Это я явно что-то не знал, а из Рэя, бездна, слова не вытрясешь.

В общем, с гвардейцами у меня не сложилось. И как короля до сих пор не убили с такими идиотами-телохранителями? Когда всё более-менее устаканилось, я попытался сделать из них хоть какое-то подобие нормальной гвардии, но в итоге добился лишь того, что в мою смену всегда было спокойно, потому что у двери короля в дозоре я стоял лично.

А так – столица бурлила. Я чувствовал, что кто-то мутит воду, но кто? Когда в королевскую спальню посреди ночи прилетел арбалетный болт, я не выдержал и выпросил у Его Величества разрешение создать собственный полк для охраны, а эти золотые дворянчики пусть дальше цветочки нюхают вместо караула.

Своих гвардейцев я набирал из проверенных, бывалых солдат, с которыми воевал на южной границе. У них не было титулов и званий выше сержанта, и денег тоже не было и не предвиделось. И они были преданы мне по-дружески, по-товарищески, а не по приказу и из-под палки. И им, конечно, очень хорошо заплатили – так что ни один не отказался приехать.

И тогда всё вроде немного успокоилось. Лорды, конечно, ворчали: ужас, короля и наследника трона охраняют мужланы! Но король на Совете Лучших Родо`в объявил, что он нынче доверяет только мужланам, и тему закрыли.

А я подозревал, что воду мутил кто-то из лордов, а ведь присягали, все королю присягали, гады!..

С казармами тоже вышло всё… не так. Пока я со старой гвардией разбирался, не было и речи жить рядом с ними – я ночевал у Рэя. Неприятно, и деньги этот гордец брать отказывался. А то я не знаю, сколько его шикарные ужины стоят!

Но во дворце я проводил целый день вместе с королём. Там меня однажды и сцапал опекун.

Его Величество принимал послов из Овидстана, я обходил караул, проверяя, всё ли в порядке, и столкнулся с лордом Джереми нос к носу.

И всё, как раньше, – стальной захват на локте, рывок и приказ: «За мной!» Устраивать сцену в королевских покоях – за гранью приличий даже для меня, так что пришлось позволить себя увести.

Милорд втолкнул меня в одну из пустых зал, запер дверь и принялся расстёгивать ремень.

–?Штаны снимай.

Я опешил. Даже за меч с жару схватился. Но сэр Джереми быстро меня осадил:

–?Снимай! И считать не забудь.

Предложи мне что подобное кто-нибудь другой, зубов бы он быстро не досчитался. Но спокойному, равнодушному голосу, не терпящему возражений, я не подчиниться не мог. Привычка.

–?Ты вёл себя как мальчишка, – говорил милорд, размахиваясь. – И получаешь как мальчишка.

После, задрав голову (когда он стал ниже меня?), сумрачно меня рассматривал – долго, внимательно. А я стоял перед ним навытяжку, только что честь не отдавал. И ждал.

–?Держи, – сказал он наконец, ткнув в меня свитком. – Читай.

Я прочёл. Вслух, как раньше, когда он приказывал, я всегда читал вслух. Но раньше это были учёные трактаты, а сейчас – документы на усыновление.

–?Понял? – мрачно поинтересовался он. – Теперь ты де Креси. Со всеми вытекающими. И хватит по чужим углам шариться, у тебя свой дом есть. И я тебя там жду.

Кроме дома, солидного состояния и прочих привилегий, я получил место в Совете Лучших Родо`в. А это было ого-го какое достижение, потому что именно Совет Лучших и проводил политику, то есть решал: дать королю деньги на реформу, например, налогов, или не стоит.

–?Ну, – представив меня обалдевшим советникам, мой опекун поинтересовался: – Ещё кто-нибудь сомневается, что чернь – тоже люди?!

–?Мальчишка просто исключение! – брякнул сидящий во втором ряду папочка рыжего де Беарда.

Лорд Джереми фыркнул и спокойно прочитал получасовое наставление святого Иеронима, суть которого сводилась к «блажен, кто верует». Все слушали, никто и не пикнул. Тогда мне казалось, что завершился какой-то давний спор, в который меня, конечно, не посвятили.

Спустя несколько дней я осмелился заговорить с королём о городских приютах и правах сирот. Я понимаю, в поле зрения Его Величества раньше попадали лишь, скажем так, более умелые руки. Для страны они важнее. Они – хлеб, и они – армия. Потому не стоит разбрасываться ими, пока они ещё маленькие, говорил я. Им нужна защита, которой они совершенно лишены, за них же не вступается даже закон «О мальтийцах», потому что они и мальтийцами ещё не считаются. Король не мог этого знать: он был один на всю эту свору дворян, которые чахнут над своим золотом, паршивой честью и титулами. Кто-то должен был ему рассказать – Валентин был действительно человеком милосердным и справедливым. Я же видел. Конечно, он согласился помочь провести закон в Совете Лучших Родо`в.

А меня же заставил решиться на этот разговор случай. В один из редких выходных, который у меня случайно выдался, я решил поехать в приют – тот, из которого меня сэр Джереми забрал. Нет, ностальгия меня, конечно, не мучила, совсем. Просто в какой-то момент я понял, что не знаю, кто я – уже лорд или ещё безродный босяк. Рэй говорил, что я всегда буду чужаком и там и там, и он был совершенно прав. Из меня сделали какую-то химеру по внешности и по сути. Я думал, что поездка, так сказать, к истокам всё расставит по своим местам.

В отличие от меня, приют за семь лет абсолютно не изменился. Так же с закатом воспитанники возвращались – голодные, сонные. Так же парочка неудачников подметала у них под ногами двор – весь в пуху от растущих рядом белолисток. На меня никто не смотрел, все прятали глаза, и это было нормально, я знал: лорд может оскорбиться, если на него станут глазеть.

Из дома хозяйки выбежали её изрядно поистрепавшиеся дочери. То ли я теперь смотрел на них по-другому, то ли время их изменило тоже, но теперь эти суетливые, вульгарные женщины вызывали во мне жалость, а не злобу и страх.

–?М’лорд! Пожалуйте сюда, м’лорд, коня здесь оставьте, мы приглядим, м’лорд.

Они были так бедно, безвкусно одеты по сравнению с дамами во дворце, что я не мог на них смотреть. И да, грубые, красные, мозолистые руки, неряшливо заплетённые волосы с прядями седины, подбитые глаз у одной и скула у другой могли вызывать только жалость. У кого на них рука поднялась?

А улыбались они мне так же заискивающе, как когда-то лорду Джереми. В их глазах читалось: «Пожалуйста, м’лорд! Пожалуйста… Пожалуйста, обратите внимание, пожалуйста, всё для вас сделаем, милорд…»

Сам не заметив как, я оказался в доме хозяйки, в её комнате, точно так же пахнущей чесноком и теперь ещё лекарством. Сама госпожа, однако, уже не лучилась мощью и грозной властью. Она с трудом смогла встать с кресла у камина.