— Что с ним? Джи?

Склонившись над Артуром, я пыталась посчитать пульс…

Джефри, за это время тихо уползший из рубки в пассажирский отсек, заметив суету вокруг потерявшего сознание Артура, первым прохрипел сквозь сомкнутые зубы:

— Этого типа надо срочно в изолятор! Пока он не заразил нас всех!.. Эй, я же говорил, что вы всех нас тут убьете!.. — под конец совсем немужественно взвизгнул он.

Стиснув челюсти до скрипа, тяжело дыша, я резко развернулась к нему с явным намереньем вогнать безмозглую голову с вывернутой челюстью в пласциновый пол катера. Да, я отдавала себе отчет, что слишком много проблем стала решать с помощью физической силы, но что делать, если душевных сил на терпеливые беседы у меня просто не осталось?

Поняв мой порыв правильно, покалеченный биолог с ужасом в глазах отступил, влез в самое дальнее кресло и сделал вид, что спит.

В первый момент, когда Артур потерял сознание, все на борту испугались. Но подошел Роман и, осмотрев посиневшие кожные покровы рук и лица, устало сказал:

— Щит радиационный… его снесло первым. Вот и началось… — печально качнув головой, сообщил наш техник.

— Что началось? — склонившись над больным, напряженно спросила Наташа, которая одна не испугалась страшной вероятности, что у Артура началось нечто опасно-инфекционное. Возможно, это ее тоже очень волновало, но подруга никак это не демонстрировала.

— Что? Лучевая болезнь как ее называли в древности. — Критически осмотрев Артура, озвучил диагноз Роман.

— А разве ею сейчас болеют? — удивилась Наталья.

Я с горечью посмотрела на Романа. Он, сочувствуя, в ответ только пожал плечами:

— Если бы не болели, щиты бы от облучения не ставили бы. Просто надо было уколоть спец средство, чтобы так не цепляло. Он же землянин, в космосе почти не бывал, вот и прозевали…

— А мне ничего не кололи… — удивленно вытянув губы, пробормотала Наташа.

Рома, имея на все ответ, насмешливо хмыкнул:

— А сколько лет ты на станции проработала? У тебя в крови свои антитела выработались… Как и у Джил. И всех нас. А Артур с Земли почти не отлучался…

— Что же делать? Может переливание попробовать? — в отчаянии предложила я.

Наташа покачала головой, у нас для этого нет никакого оборудования. Рома вновь невозмутимо ответил:

— Переливание? Нет смысла. Мы все облучены, просто переносим легче. Ему надо дать шанс продержаться до первого корабля с нормальным медотсеком… или дотянуть до возвращения на Землю.

— А всем остальным что делать? — потерев рукой тощую шею, тоскливо задал почти риторический вопрос Славик, словно Рома был обязан все знать.

— Ничего, через неделю энергия в накопителях восстановится, и мы прыгнем обратно к Земле… Надо переждать… Мы везунчики. Это раньше, когда использовали обычное топливо, нам была бы крышка, а теперь, когда для движения используют свойства распада активных веществ, и вся энергия восстанавливается, чего нам бояться?

Но вместо радости Славик сразу как-то поник, попятился назад, и прикусил свою губу, и с сожалением посмотрел на моего мужа.

Артур скоро пришел в себя, но самочувствие у него не улучшалось. Наташа, беспокоясь о нем, периодически приносила воду в откуда-то снятом белом сосуде странной формы, в катере не было не только еды, но и элементарной посуды.

Майя и Славка хоть ничего не говорили, но, несмотря на рассказ Ромы, подходить явно опасались, видимо разделяя мнение Джефри, что это может быть опасно.

Еды не было, пока выручали пластинки для восстановления сил и против сна, которые я по обыкновению захватила с собой.

Я неотлучно сидела над Артуром, заставляя его много пить, а заметив, что после холодной воды ему становилось лучше, еще и постоянно умывала и ополаскивала ему руки холодной водой. Благо установка претворяющая воздух в воду работала исправно. В отличие от охладителя и многого чего другого.

В пассажирском отсеке стояла ужасная жара, даже на таком расстоянии силы солнечных лучей с избытком хватало, чтоб раскалить обшивку катера так, что доставалось и нам. Хорошо хоть с воздухом и водой проблем не было. По это причине Рома почти не вылезал из трюма, все время что-то там чиня, видимо удачно, так как, температура в трюме и отсеках больше сорока пяти градусов Цельсия не поднималась.

Майя тоже проводила все время в рубке, вызванивая помощь и рассылая сигналы бедствия. Джефри выпросил у кого-то снотворное и теперь не желал просыпаться.

Только Славик и Наташа, раздевшись почти до белья, слонялись по катеру без дела. Пока, наконец, не нашли себе занятие. Устроившись в углу на откинутых креслах, словно на пляже, затеяли между собой тихие дебаты на исторические темы.

Но я не вникала в их беседы.

Это было все так неважно!

Свет, ливший из пластиковых полосок под потолком, был тусклый, неуютный, отдававший мертвенным холодом. Пусть этого никто не видел, но меня трясло от ужаса. Будь Артур здоров, я бы и в половину не переживала о нашей скорбной участи. Но он ужасно мучился, а я страдала, смотря на него.

Артур лежал неподвижно и почти не вставал. Это длилась уже два дня и самочувствие только ухудшалось. Его тело так часто находилось между явью и сном, что поговорить, почти не удавалось. Вот и сейчас, пока он был без сознания, его била дрожь. Иногда Артур издавал болезненные стоны, от чего у меня в душе все сжималось от ужаса.

Я достала из рюкзака последний мобильный инъекторный блок и приложила его к руке Артура. За это время использовала все свои мобильные аптечки, и теперь не знала, на что уповать…

Наташа положила руку мне на плечо:

— Мне кажется, что неделю Артур не выдержит. Для него осталась только одна надежда, что наш сигнал о помощи услышат и спасут… — затем вздохнув, отошла.

Артур, который незаметно открыл глаза, прошептал:

— Только пусть немного помедлят… я все время хотел, чтобы ты была рядом со мной. И вот оно случилось, наконец, ты оставила свою любимую историю, нескончаемую настройку катера и сидишь рядом… — Он тихо засмеялся, но его смех резко перешел в кашель.

Я заставила себя мягко улыбнуться, и наши взгляды встретились.

Артур все еще улыбался…

— Ты прав. Это лучшее, что есть у нас, — прошептала я, нежно дотрагиваясь пальцами к его ладони. Кожа на его руках покраснела и местами начала облезать, густые темные волосы целыми локонами оставались на изголовье кресла. Я и без этих признаков понимала, что он получил смертельную дозу облучения и без помощи аптечек долго не протянет.

Укол начал действовать, не выпуская мою ладонь из своей руки, Артур спокойно уснул.

Стерев пальцами пот с висков, помассировала лоб, — на нас тоже действовало облучение, ужасно болела голова, тошнило, видимо, сильно падало артериальное давление, — я тяжело поднялась. Надо было навестить Майку.

За три дня в неизвестности мои стоические усилия не паниковать, состояние Артура становилось все хуже, таяли на глазах. А так как спокойно спать я не могла, то надо было срочно занять себя.

Этим вопросом: «чем бы занять себя», так или иначе, озадачивались все. Историки, по примеру Джефри, отключив освещение, спали, стараясь не тратить драгоценные силы на болтовню. Роман, наконец, оставивший надежду восстановить еще что-нибудь в этом катере, пристроился в кресле рядом с нами. Так что я тихо прошла на мостик к капитану.

— Май, как дела?

Выдохнув горячий воздух, она устало отозвалась:

— Никак… У тебя еще остались те пластинки? На неделю хватит?

— Нет, на неделю уже нет… — вздохнула я. — Максимум на день-два. Если остальные протянут подольше на снотворном, то еще на два дня.

Кеп осталась довольна услышанным:

— Отлично, так что оставь те пластинки только для раненого, меня и Ромы. Остальные пусть спят. Хранение — под твою ответственность.

Опять главное — целесообразность, но на этот раз я не спорила, только вяло заметила:

— Хорошо, но будут новые конфликты. Все устали, больны и голодны, если еще и не давать укрепляющее… окончательно слягут. Так что они будут отчаянно сопротивляться такому решению.