Когда я вошла на галерею, ко мне повернулись несколько удивленных лиц, но их внимание снова переместилось на происходящее внизу. Я узнала ту самую Леонор, нескольких девушек, которых я видела на кухне, и, разумеется, миссис Скотт. Она помахала мне рукой. И я пробралась через плотную толпу туда, где она стояла, на почетное место около балюстрады. Теперь и я могла видеть, что происходит внизу.

Зал, украшенный ветвями мирта и можжевельника, был заполнен мужчинами, одетыми примерно одинаково: кильт, плед (цветов Маккензи – белое и темно-зеленое), берет, у большинства были те самые гербы с девизом. Джейми стоял у стены все с тем же мрачным видом. Я сочувствовала ему. Я заметила, как смотрит на него Леонор; ее щеки пылали, в глазах светилось настоящее обожание. Племянник лэрда – находка для любой девушки, если, конечно, забыть о такой мелочи, как цена в десять фунтов, назначенная за его голову.

Женщины переглядывались, шептались, бросали восхищенные взгляды на мужчин и слегка пританцовывали в такт музыке. Ее обеспечивали несколько трубачей и певцы с лужеными глотками, оравшие шотландские песни. Музыка, на мой вкус, была хороша разве что своей громкостью. К счастью, она стала стихать, и вдруг воцарилась мертвая тишина.

В зал из боковой арки вошел Фергюс. Он медленно направился к помосту, воздвигнутому специально по такому случаю на почетном месте. Все замерли, следя за его шагами. Он имел вполне величественный вид: в лазоревом бархатном камзоле, богато украшенном серебром, и клетчатом кильте, скрывавшем колени. Встав на помост, он выдержал театральную паузу и негромким, но мощным голосом сказал:

– Тюлах Ард!

– Тюлах Ард! – рявкнули в ответ шотландцы.

Фергюс произнес краткую, но, видимо, выразительную речь по-гэльски, и церемония началась. Первым был Дугал. Он подошел к помосту, вынул кинжал и встал на одно колено. Держа кинжал прямо перед собой, он произнес текст клятвы. Он звучал так: «Клянусь святым распятием Господа нашего Иисуса Христа и святой сталью в моих руках отдать тебе мою верность и доказать мою преданность имени клана Маккензи. Если же моя рука поднимется против тебя, да покарает меня священная сталь». Он поднес кинжал к губам. Поцеловал его и спрятал в ножны. Все еще коленопреклоненный, он протянул руки к Фергюсу, который взял их в свои и поднял к губам, принимая клятву. Он поднял Дугала на ноги и предложил ему тяжелый кубок, стоявший на столе, покрытом клетчатой тканью. Дугал сделал основательный глоток и вернул кубок Фергюсу.

Эта церемония повторялась снова и снова, каждый следующий шотландец произносил клятву, целовал кинжал и прикладывался к кубку. Казалось, этому не будет конца. Я видела, что приближается очередь Джейми. Неожиданно Дугал встретился с ним взглядом, нахмурился и пробормотал что-то про себя. Он был удивлен и, видимо, не обрадован. Он быстро подошел к Фергюсу и что-то прошептал ему. Фергюс не изменился в лице, но тоже без особой радости посмотрел в сторону Джейми.

Бедолага! И все это – из-за меня. Если он сейчас откажется принести клятву, его разорвет на части толпа. Если он принесет ее, то его разорвут на части люди Дугала, по непонятным мне причинам. Осталось только выбрать из двух зол меньшее. Джейми казался абсолютно спокойным. Он не переминался нервно с ноги на ногу, по его лицу не стекал холодный пот, он уверенно смотрел на Фергюса и подошел к нему уверенным шагом. По залу пронесся легкий шепот. Леонор поднялась на цыпочки и побледнела, я заметила, что она сжимает кулаки. Джейми опустился на одно колено перед Фергюсом, но вместо того, чтобы вынуть кинжал из ножен, как все прочие, он поднялся на ноги и посмотрел лэрду в глаза:

– Я пришел к вождю клана и другу. Я не приношу тебе клятвы, я присягал на верность тому имени, которое ношу. – Толпа загудела, но он продолжил, не обращая внимания: – Но я предлагаю тебе то, что у меня есть. Я обещаю тебе мою помощь и добрую волю, когда бы они тебе ни потребовались. Я обещаю повиноваться тебе как вождю клана и я подчинюсь твоему слову, пока моя нога ступает по земле клана Маккензи.

Теперь очередь Фергюса. Стоит ему щелкнуть пальцами, и утром служанки будут отмывать кровь Джейми с пола. Фергюс после минутного колебания улыбнулся и протянул ему руки. Джейми положил на них свои.

– Ты оказываешь нам честь предложением дружбы. Мы принимаем твое повиновение и тебя как друга клана Маккензи.

Толпа вздохнула с облегчением, когда Фергюс отхлебнул из ритуального кубка и протянул его Джейми. Тот принял кубок, но вместо того, чтобы сделать один глоток, осторожно поднял наполненный сосуд, поднес его к губам и начал пить всерьез. Он пил и пил, не отрываясь, и когда он поставил опустошенный кубок, голос его звучал хрипло:

– Великая честь для меня – быть в союзе с кланом, чей вкус к виски столь тонок.

Толпа встретила эти слова хохотом, и все наконец расслабились. Джейми спокойно ушел на свое место. Чертов шоумен! Он сымпровизировал неплохое представление, если разобраться.

Миссис Скотт начала проталкиваться к выходу, причитая что-то про бездельника Хью, который наверняка сжег жаркое. Я последовала за ней, как корабль за ледоколом, решив, что самая интересная часть представления уже позади.

– А вы, милые мои, выметайтесь отсюда скорее, чтоб духу вашего тут не было, – на прощание скомандовала миссис Скотт. – И шагом марш по своим комнатам, нечего разгуливать по замку. Сегодня все мужчины пья ны, и девушкам нечего здесь делать.

Я оценила своевременность совета и направилась в свою комнату по плохо освещенному коридору. Сегодняшнее веселье не знало границ, и лучше было держаться от него подальше. Увы, на следующем же повороте я наткнулась на группу молодцов, которых не видела раньше в замке. Очевидно, они прибыли с дальних земель и принятые здесь изящные манеры не были им знакомы. Один из них, видимо отчаявшись найти сортир, опустошал свой мочевой пузырь прямо в коридоре в тот самый момент, когда я наткнулась на его приятелей. Я отскочила, но было поздно. Меня прижали к стене коридора, и чья-то рука полезла ко мне за корсаж.

– Да сколько же можно?! – возмутилась я, оттолкнув ближайшего ко мне бородатого пьяницу изо всех сил. Он покачнулся, ища опоры в своих компаньонах. Я побежала, сбрасывая по дороге отвратительные скользкие тапочки, которые здесь называют обувью.

Навстречу мне из темноты выступил еще один человек, в которого я и врезалась, не сбавляя скорости. Это был Дугал.

– Какого черта? – начал он, но, увидев милую компанию, бегущую вслед за мной, все понял. Он сделал шаг вперед и отрывисто приказал что-то по-гэльски. После короткой перепалки мои приятели удалились в поисках более доступных развлечений.

– Спасибо, – пробормотала я. – Я пойду, пожалуй. Мне нельзя здесь оставаться.

– Истинная правда. Тебе нельзя здесь оставаться. Но раз уж ты здесь, придется заплатить штраф.

Он тоже был пьян, как и все другие в эту ночь. Он прижал меня к себе и впился в мои губы грубым поцелуем. Я почувствовала, что поцелуем дело не ограничится, но он неожиданно отпустил меня и сделал шаг назад, прерывисто дыша.

– Уходите отсюда. Пока вам не пришлось заплатить большую цену, – сказал он хрипло. Я убежала босиком.

Мои планы нуждались в корректировке. Я все больше хотела попасть на Грэт-на-Дан как можно скорее и все больше убеждалась в том, что это не так просто. Из замка не сбежать. Отлично. Тогда, может быть, я смогу сбежать по дороге к капитану Рэндаллу? Я надеялась, что Фергюс не забыл своего обещания отправить меня к нему.

Празднества по случаю принесения присяги оставили немало жертв. Дети, объевшиеся сладостей на ярмарке, бойцы с. кровоподтеками после драки на кулаках, человек, имевший несчастье пересечь путь летящего молотка, человек, упавший со столба, на который полез за каким-то ценным призом, человек, в которого попала стрела на состязании лучников… На охоте погиб один человек. Кабан нанес ему смертельную рану, распоров его живот, и я не могла ничего сделать, только продлить агонию, накладывая повязки. И Дугал с моего молчаливого согласия оставил его умирать на траве, под открытым небом, держа его голову в своих руках и шепча ему что-то по-гэльски.