– Приветик, Вик! Это и есть твой жених?
– Алексей – представился я и протянул руку сначала отчиму, потом смущенной Викиной маме, и лишь в конце Ирине.
Вика сразу засуетилась, стала помогать родителям снять пальто, я же перехватил у отчима тяжелые сумки и, выполняя его приказ, потащил их на кухню.
– Оголодали, поди, бедные студенты! Вот привезли вам, шиши-мыши, пару шматов сала, кусок окорока, квашенной капустки собственного засола – забасил Тихон Федорович – Бочковые соленые огурчики и помидоры – это уже от твоей бабки, Вик. Она вам даже картошки передала.
Громкий голос отчима эхом разносится по всей квартире. Ага… командный такой бас у мужика, им только приказы на полигоне и раздавать.
– Что за шиши-мыши? – тихонько поинтересовался я у невесты.
– Это мама так отучает Тихона материться – покраснела девушка.
Ага. Слова-субституты. Я с уважением посмотрел на будущую тещу.
– Ой, ну что же вы так нагрузились-то?! – всплеснула руками Вика – Ведь тяжело было все это тащить!
– Ничего, зато свое, не покупное – веско возразил ей отчим – Разве это можно сравнить с тем, что у вас в Москве, шиши-мыши, в магазинах продают, гнилье ведь, поди, одно!
Ну… не такое уж и гнилье, мы едим и не умерли пока, но спорить я с ним не собираюсь. А зачем? Тихон Федорович явно из тех людей, что имеют на все свое собственное мнение и оно для них единственно верное. Приглашаю всех пройти в большую комнату, где Вика уже накрыла стол, но они с мамой сразу принимаются разбирать сумки на кухне.
– Хорошо устроились, шиши-мыши … – одобрительно кивает отчим, стоит мне вернуться с кухни в комнату. Ирина тем временем по-простому распахнула дверь в нашу спальню и рассматривает ее – от родителей досталась квартира?
Я некоторое время раздумываю как ответить. Вот не нравятся мне сходу такие вопросы.
– Нет. Я сам из Нового Оскола, сирота. Сюда нас знакомый пустил пожить, но только до Нового года. Квартира служебная, поэтому живем мы здесь на птичьих правах, в любой момент могут турнуть отсюда.
– И куда же тогда? – недовольно хмурится Тихон Федорович.
– В общежитие, по месту временной прописки. Но как только мы с Викой поженимся, нам обещали сразу комнату выделить в семейном секторе – гордо сообщаю я ему – так что на ближайшие пять лет жилищный вопрос у нас решен.
– В общаге?! – брезгливо поднимает бровь Ирина.
Лица отца с дочерью заметно скисают. Что-то я не понял… Они, что – имели планы на эту квартиру?! Думали, что она моя? Ладно, сейчас осторожно проясним этот интересный вопрос.
– Ирин, а ты после школы тоже в институт будешь поступать?
– Больно надо! – фыркает девушка – чтобы потом, как вы с Викой пять лет по общежитиям мыкаться? Да еще по распределению в какую-нибудь дыру отправят.
– Тогда какие планы на жизнь? – вежливо интересуюсь я.
– В Москву приеду летом. Хочу в ГУМ или какой другой хороший магазин продавщицей устроиться – с апломбом заявляет Викина сестрица.
Неожиданно… но объяснимо. Девушка жаждет красивой столичной жизни. Красивой, конечно по ее личным представлениям и по воронежским меркам.
– А жить где будешь? Насколько я знаю, общежитий для иногородних у них нет. Зарплаты у продавцов маленькие, на них в Москве даже комнату не снимешь.
Ирина смущенно поправляет рукой челку, отводит глаза.
– Ну… я думала в первое время у вас поживу, а теперь даже и не знаю.
Ах, вон оно что… оказывается, у нас она собралась жить. Теперь понятно, почему они с отцом так внимательно осматривали квартиру. Примеривались, так сказать…
– Ну, а как ты хотела? В Москве с жильем очень туго – спокойно расставляю я точки над i – Даже если нас с Викой на очередь поставят после университета, то квартиру еще лет десять ждать придется, не меньше, но комнату в коммуналке нам, наверное, дадут.
– Неужели вы как-то Ире не поможете с жильем, Алексей? – вклинивается Тихон Федорович – Я слышал, что ты писатель, шиши-мыши. Вам же что-то там положено от Союза Писателей.
А отчим то подкованный, даже о писательских привилегиях успел разузнать…
– Чем помочь? Дать Ирине денег? Так у нас с Викой сейчас всех доходов – две стипендии. Когда это мое писательство станет стабильным заработком. Мне еще два года учиться, а Вика хоть и работает на полставки, но вечно это продолжаться не будет – в университете довольно тяжело учиться, и совмещать учебу с работой мало кому удается. От Союза Писателей тоже квартиру сразу не дают – там своя очередь из заслуженных, а я пока только начинающий.
Боже, какое удовольствие смотреть, как постепенно вытягиваются лица у отца с дочерью, вмиг становясь удивительно похожими. Именно в этот момент что-то неуловимо меняется в Тихоне Федоровиче и Ирине – я окончательно перестаю им нравиться. А у меня резко пропадает желание вообще раскрывать свои планы этим чужим людям. Вика, судя по всему, очень мало им раньше обо мне рассказывала, так и я теперь не стану этого делать. И вообще: прав был герой Миронова Дима Семицветов: жениться надо на сироте. Фильм «Берегись автомобиля» еще не снят, но повесть Брагинского и Рязанова уже опубликована в журнале Молодая гвардия. Знаменитая фраза пошла в народ.
Неловкую паузу в разговоре прерывает появление Вики и ее мамы. Две хлопотуньи принесли с кухни салатник с оливье и блюдо с селедкой под шубой, Вика приглашает всех садиться за стол. Я начинаю разливать гостям водку и вино.
Напряжение, исходящее от родственников моя невеста почувствовала сразу. Перевела взгляд с отчима на меня, вопросительно приподняла ровную бровку – ниточку. На ее немой вопрос я лишь пожал плечами. Крушение наполеоновских планов Викиной сестрицы меня ничуть не тронуло. И уж тем более я не собираюсь финансировать ее проживание в столице. Хочет – пусть сама ищет на это деньги, но ноги ее в нашем доме не будет. Это станет первым правилом нашей будущей семейной жизни, и вечером я озвучу его Вике. Потому что по мере узнавания о моих реальных доходах, аппетиты этой ушлой сестрицы будут только расти и расти. Я готов всячески помогать Викиной маме – теща у меня вроде бы ничего – но вот на ее мужа и падчерицу моя благотворительность не распространяется. Не с того вы начали знакомство, граждане.
Елена Семеновна, тоже заметила напряжение за столом и начала тактично расспрашивать меня о жизни, о моей службе в армии, о том, как я поступил в МГУ. Я вежливо отвечаю ей, но без особых подробностей. Начинаю подозревать, что планы сестрицы не были для Вики секретом, но разобраться с ней она, видимо, решила сама. Поздно, любимая! Я уже отстоял неприкосновенность нашего семейного гнезда от захватчиков.
– Что-то колечко обручальное у невесты бедновато – ехидно замечает Ирка – на золотое денег не хватило?
– Да, оно и не обручальное – вспыхивает Вика – Это Леша мне просто на нашу помолвку подарил.
Я молчу и улыбаюсь. Жду, что будет дальше. А вот у сестрицы точно недержание, так из нее и прет.
– А вы чего вдруг вообще жениться-то собрались? Вик, ты залетела что ли?
– Ира, как ты с сестрой разговариваешь?! – ахает Елена Семеновна и мило краснеет, как школьница.
– Подумаешь… Что я такого сказала-то? Здесь же все свои.
Вика тоже вспыхивает, как маковый цвет и откладывает вилку в сторону.
– Ир, ты считаешь, что замуж только поэтому и выходят?
– В вашем случае да. Чего нищету-то плодить, правда, пап?
– Ясен пень, шиши-мыши – отчим сам себе наливает рюмку водки, залпом выпивает.
– А если мы просто любим друг друга?
– И долго она продлится, эта ваша нищая любовь?!
Глаза Вики наполняются слезами, губы начинают дрожать. Но усилием воли она берет себя в руки. А я уже сдерживаюсь из последних сил, чтобы не задать этим хамам трепку.
И тут опять вылезает отчим.
– Виктория, по сути Ирина права. Я в этой свадьбе тоже не вижу никакого смысла. Потратиться на приглашение гостей, чтобы потом через год разбежаться, не сумев справиться с безденежьем? В любой армии, что в первую очередь важно?
