Мы снова заглянули в яму, где Пригоршня, усевшись на шине, с надеждой смотрел на нас. Окинув его долгим взглядом, сталкер пожал плечами и заключил:

– Кажется, отпустила его паранойка, будем вытаскивать. Кстати, я – Шустрый.

Внутри железной бочки, которую мы поставили в гараже на краю машинного двора, трещал костер. Мы с Пригоршней и спасшим нас сталкером расположились рядом.

– Шустрый, – повторил он, передавая мне флягу с холодным чаем. – Так меня почти сразу назвали, как только в Зону попал. Привык, на свое настоящее имя уже почти и не реагирую, когда рядом звучит.

Я искоса разглядывал его. Шустрый был молодым и подвижным, даже вертким. Курносый, серые всклокоченные волосы, хохолком торчащие над лбом, острый подбородок… немного похож на воробья. И движения – быстрые, суетливые, немного нервные.

Он не вызывал недоверия и не казался неприятным, хотя было в нем что-то такое… настораживающее. Про себя я решил, что со сталкером надо держать ухо востро и ни в коем случае не доверять ему сверх необходимого уровня, но с Пригоршней пока своими соображениями делиться не стал. По той простой причине, что и ему я не очень-то доверял. Черт возьми, в таком месте, как Зона, нельзя до конца доверять даже самому себе! – со всеми этими пси-аномалиями и пси-мутантами, способными влиять на твой рассудок…

В рюкзаке Шустрого, кроме фляжки, нашлась еда – консервированная гречка с мясом и хлеб. Мы перекусили, что несколько примирило нас с жизнью и настроило на более доброжелательный лад по отношению друг к другу. Стемнело, за окном стало черным-черно. Шустрый извлек из рюкзака еще одну фляжку – с коньяком. Пригоршня от нее отказался, объявив, что коньяк воняет насекомыми-мутантами и вообще он его не переносит, ему бы водки… Но ее не было, и десантник остался не у дел, а мы со сталкером накатили, после чего он объявил:

– Ночью по лесу я к вашей вертушке не пойду. Тем более, вы говорите, так бежали, что теперь толком не помните направление. Утром будем разбираться.

Пригоршня поглядывал на сталкера настороженно, ведь эти двое были из разных лагерей. Хотя Шустрый, что ни говори, спас нас – пока что десантник вел себя тихо, вежливо.

– Где мы сейчас? – спросил я. – Что это за территория?

Он пожал плечами:

– Химковский Могильник рядом. Слышали про него? Сразу после появления Зоны там устроили захоронение облученной первым Всплеском техники и материалов, и очень быстро это место стало таким… опасным, короче говоря.

Шустрый смолк, когда сквозь окно в помещение проникли отблески далеких вспышек, а вслед за ними долетели приглушенные раскаты.

– Снова военсталы с анархистами сцепились, – пояснил сталкер в ответ на наши вопросительные взгляды.

– А чего они? – спросил Пригоршня. – Нам сообщали, что у кланов конфронтация, но причину не говорили.

Шустрый помолчал, обдумывая ответ, и принялся неторопливо рассказывать:

– У анархистов власть взял человек, которого называют Мародер. Откуда он появился, никто не знает, говорят – пришел со стороны Икши. Так вот, он утверждает, что в Котле… Да вы про Котел-то хоть знаете?

– Так западную часть Клязьминского водохранилища называют, – припомнил я.

– Ну, правильно. После того как эта Зона возникла, там большой участок земли круто просел. Причину никто не знает до сих пор. И по всем законам физики его должно было затопить, но вода, наоборот, оттуда ушла. Так вот, Мародер утверждает, что в Котле, который уже давно отсекли от других территорий поля аномалий, полно цацек. Ну, артефактов, как их называют, или «объектов неизученных свойств». Через аномалии туда точно не пробиться, но по Могильнику дойти можно. Кто доберется до Котла – разбогатеет. Теперь анархисты и сталкеры-одиночки стремятся к Котлу. Они медленно продвигаются через Химкинский Могильник, оставляя на пути трупы. – Шустрый отпил еще коньяка, вытер губы и протянул фляжку мне, но я отказался. – Ну, а военсталы решили, что экспансия в Могильник нарушает шаткое равновесие Зоны и что ее надо прекратить. Сейчас отряды военсталов преследуют анархистов, пытаясь остановить их. Между кланами постоянные стычки, вот-вот начнется настоящая война.

– Много ты знаешь, однако, и про клановые разборки, и про котлы эти с могильниками, – заметил Пригоршня.

Сталкер пожал плечами:

– Я, как бы сказать… Люблю Зону. Именно эту, подмосковную, – в других и не бывал ни разу. Интересуюсь здесь всем, запоминаю всякие местные истории, слухи, легенды. Наблюдаю, что происходит.

Я внимательно слушал его, пытаясь уяснить положение дел. В Зоне есть несколько кланов сталкеров, и самые крупные среди них – военсталы и анархисты, у которых прямо противоположная идеология. Военсталы, сильно военизированный клан, отличаются строгой дисциплиной, его члены живут фактически по уставу.

Многие военсталы – бывшие военные из спецназа или других армейских частей. Военсталы считают своей главной целью защиту мира от мутантов, расползающихся во все стороны из Зоны. Этот клан давно враждует с Анархией, сборищем сталкеров-анархистов. Они не хотят исчезновения Зоны, наоборот, желают сохранить ее и использовать как двигатель прогресса для всего человечества – мол, Зона может дать нам всевозможные технологии. В Анархии отсутствует строгая дисциплина, обязательные приказы, воинские звания.

– А почему продвижение в Могильник нарушает равновесие Зоны? – спросил Пригоршня.

Шустрый ответил:

– После того как анархисты углубились на эту территорию, начались необычные миграции мутантов, к тому же участились Всплески. Ну, военсталы и решили, что анархисты в этом виноваты.

Я слышал про Всплески, но решил уточнить у Шустрого:

– Они ведь недавно начались? Насколько опасны? И как понять, что Всплеск приближается?

Он почесал затылок.

– Ну, как понять… Небо со стороны Москвы иногда багровеет. А иногда – нет. Да никто, в общем, толком не знает, что такое Всплеск. Волна какой-то энергии, которая раскатывается по Зоне. Самое главное – не только по этой, в других тоже возникает! По ощущениям Всплеск – это как если бы тебя в микроволновку засунули, понял? Не в аномалию под названием «микроволновка», а в настоящую, кухонную. Мозги в шашлык! Лучше всего – прятаться куда-то под землю, желательно, в бетонный подвал, хотя можно и просто в землянку. Но Всплески бывают разной силы, от мощного только толстый слой бетона и спасает. Вообще, попав под Всплеск, можешь потом оклематься без всяких последствий, а можешь и инсульт схватить либо вообще умереть. Всякое бывает.

Устав говорить, Шустрый откинулся на досках, которые мы положили вокруг бочки с костром, и устроился головой на своем рюкзаке.

– Ну ладно, парни, с василиском я вам помог – и что вы дальше делать собираетесь?

– Как – что? Нам к Периметру надо! – вскинул голову Пригоршня. – Вернуться к своим.

Шустрый поднял бровь.

– И какие, так сказать, шаги вы собираетесь в связи с этим предпринять?

– Какие еще шаги? Сами мы не дойдем, ты нас проведи.

– А мне оно зачем? Я в Могильник иду, чтоб присоединиться к анархистам. Хочу добраться до Котла и поживиться артефактами.

– Ну вот ты нас проведи – и вали куда хочешь, – нахмурился Пригоршня. – Хоть в могильник, хоть в могилу!

– Я вас никуда вести не обязан.

– Еще как обязан! – повысил голос десантник. – Ты кто вообще такой? Охотник, бродяга, блин, сталкер – ты здесь незаконно! А я кадровый военный и…

– Начхать мне на твою кадровость. – Шустрый сел, насупившись. – Тоже мне, военный-охрененный. Как мы тебя из ямы тащили, забыл уже? Надо тебе к Периметру – топай, никто не держит, а здесь территория свободных людей, которые слушать всякое гавканье не любят.

– С тобой, бродяга, не гавкает, а говорит… – угрожающе привстал Пригоршня, но я перебил его:

– Я к Периметру не собираюсь, так что можете оба заткнуться.

Пригоршня ошарашенно смолк, и они с Шустрым уставились на меня, как два барана на новые ворота.