Не раздумывая, хватаюсь за плечико порванной блузки. Она всё равно больше ничего не прикрывает.

Не могу сопротивляться. Хочу, чтобы это скорее закончилось.

— Остановись, — грубый и резкий приказ. Не двигаюсь, даже не смея спустить ткань хоть на сантиметр. — Снимай обувь и колготки.

Кошусь на мужчину вопросительно. Ошалело.

— А…

— Не собираюсь я тебя насиловать, дурная, — басит эти долгожданные и кажется, волшебные слова. Но нет, я не расслабляюсь, потому что всего несколько минут назад бугай делал то, что говорило именно о насилии.

— Ты мне блузку порвал, — начинаю осторожно, чтобы не спровоцировать его.

— Чтоб пошевеливалась, — произносит недовольно, разворачиваясь. — Я моральный урод, но трахать спасённую бабу… Ещё и пьяным. Не-е, лучше уж по трезвому. И чтобы запомнилось. Поэтому, куколка, давай. Обрабатывать тебя сейчас будем.

Эти его последние слова звучат двусмысленно. Пошло, порочно, грязно.

Да и его усмешка в конце…

Говорит о том, о чём думаю и я.

Но сейчас немного успокаиваюсь. Совсем немного. Потому что знаю — он меня не изнасилует. Пока обрабатывает ранки на коленях и лице. Но мне хватит и этого, чтобы придумать что-нибудь ещё. Чтобы выбраться отсюда нетронутой, в целости и сохранности.

Медленно скидываю обувь и аккуратно снимаю колготки, которым пора на помойку.

С опасением шлёпаю босыми ногами до дивана, где уже располагается мой спаситель-насильник.

И лучше бы я убежала сразу, а не села напротив него.

Потому что в руках у него алкоголь.

Что может быть хуже?

Они не контролируют себя в таком состоянии. Пьяные люди похожи на животных.

— Выпей, — он протягивает мне бутылку с янтарной жидкостью, но я отрицательно машу головой. Нет, ни за что. Не буду. — Выпей.

Следующие слова звучат с нажимом. Звериной агрессией.

И я подчиняюсь, как невольная кукла.

Выхватываю из рук бутылку, делаю глоток обжигающей гадости.

Она настолько горькая и противная, что кашляю. Хочу выплюнуть всё наружу, но под пристальный взгляд бугая проглатываю всё, что есть во рту.

— Молодец, — хвалит, опуская взгляд на мои колени.

Он открывает аптечку, достаёт вату и перекись.

Опускает ладонь на лодыжку и дёргает на себя.

Проезжаюсь задницей по коже дивана и чувствую его запах рядом. И тепло тела.

Волнительно.

Особенно, когда алкоголь ударяет в голову, кидая в жар.

— Назар, — внезапно кидает мужчина. Не сразу врубаюсь. И только когда затянувшаяся тишина прерывается его голосом, понимаю, о чём идёт речь. — А тебя как звать, официанточка?

Откуда он знает, что я работаю официанткой?…

— Настя, — говорю первое, что приходит в голову. Не решаюсь сказать настоящее имя. Вдруг он ещё и искать будет потом.

Когда не изнасилует, а потом решит и вернётся к тому, с чего начал.

Неожиданно хватка нам моей лодыжке становится сильнее.

Назар опускает перемоченную в перекиси вату на разбитые колени, и я шиплю, чуть ли не дёргаясь назад.

— Пиздишь, — закусываю губу, чтобы не ругнуться грубо, как он. Точно. Он был в нашем кафе. Я помню его. Он прожигал меня взглядом каждый раз, заходя в зал. И, наверное, видел имя на моём бейджике. — Не люблю пиздёж. Поэтому, куколка, давай по-чесноку.

— Дана, — выдыхаю собственное имя, которое мне кажется, сейчас совершенно не подходит.

— Вот так-то лучше. Наклоняйся. По щеке пройдусь перекисью.

Не делаю, как он просит.

Потому что страшно.

И пока он меняет вату, снова смачивая её в перекиси, заторможенно смотрю на его движения.

Назар поглаживает мои ноги. Пытается успокоить? Зря. Аж пальцы сводит в испуге.

Поднимает голову, смотрит на меня.

Взгляд у мужчины такой… Возбуждённый.

И, надеюсь, это из-за алкоголя.

— Сейчас сам наклоню, — бросает грубо, и я сразу же повинуюсь. Умеет быть убедительным.

— Сейчас сам наклоню, — бросает грубо, и я сразу же повинуюсь. Умеет быть убедительным.

Но скорее действую под влиянием коньяка, ударившего в голову.

Чуть-чуть развозит.

Расслабляет.

И снова морщусь, когда он дотрагивается ватой до лица.

Но Назар делает всё быстро, что я не замечаю, как дело уже доходит до ладоней.

Он быстро обрабатывает их, встаёт с места, чуть покачиваясь.

Пьян.

А это страшит ещё больше.

— Вали в душ. Можешь взять там любую одежду. Твоей пришёл конец.

Он ухмыляется.

Смотрит на мою разорванную белоснежную блузку и полу виднеющийся такого же светлого цвета лиф.

— Я домой, — говорю отчаянно, вставая с дивана. Стараюсь прикрыться. Я и так, дурочка, слишком долго сидела, наклонившись к нему грудью.

Голова немного кружится, хотя я сделала всего лишь один глоток.

Вот что значит никогда не пить.

— Останешься у меня, — его приказ обезоруживает. Именно приказ. Потому что он не спрашивает и не предлагает. — Отвезти я тебя не в состоянии.

— Я дойду сама, — настаиваю. Мне не нужна ничья помощь. Особенно его. Того, кто сам чуть не изнасиловал меня.

— Ага, и угодишь снова в лапы каких-нибудь отморозков? — изгибает бровь, вставая с кровати и делая глоток алкоголя. Откидывает от себя медикаменты и смотрит чётко на меня. — Не ссы, не трону. Хватит тебе на сегодня приключений. Иди в душ.

Он кивает куда-то в сторону, указывая на ванную комнату.

А я тушуюсь, стоя на месте.

Он не выпустит меня. Это я уже поняла.

Но ночевать рядом с ним… Я не выдержу. Рехнусь.

Это невозможно.

Находиться в доме чужого человека. Который может причинить вред одним только нажатием пальцев.

— Я ведь могу вызвать такси, — цепляюсь за последнюю капельку надежды.

Злой огонёк отражается в глазах Назара.

— Я же сказал. Иди в душ. Разденься. И искупайся. Трахать я тебя не собираюсь. Но если ты так хочешь, то вперёд. Мой член уже в полной боевой готовности.

Неосознанно опускаю свой взгляд на его ширинку. Становится дико страшно от одних его только слов. А когда вижу бугорок в паху, сглатываю.

Срываюсь с места, лишь бы быстрее скрыться от внимания этого человека.

Не смотрю на него, зная, что он наблюдает за каждым моим шатким, но в то же время быстрым шагом.

И когда скрываюсь за дверью ванной комнаты, чуть не падаю обессиленно на ноги. Прислоняюсь спиной к двери и расслабляюсь, скрывшись от давления.

Но ненадолго.

Искупавшись и надев огромную чистую майку, найденную в шкафу, и пересидев в ванной ещё полчаса, понимаю, что мое время вышло. Назар, кажется, о чём-то догадался.

Что я избегаю его и тяну время.

— Вылезай, русалочка. Пока ты там купалась, я набухался ещё сильнее и хочу спать. Поэтому тебе лучше выйти самой. Я когда бухой в хлам, вообще не контролируемый.

Вздрагиваю, когда слышу его грозный и пьяный голос.

И понимаю, что лучше с ним не шутить.

Спрыгиваю со стиральной машинки, на которой всё это время сидела и открываю дверь.

И сразу же чувствую на своём теле его здоровенные руки.

Тёплые.

Нет, горячие.

Обвивающие талию и прижимающие к себе. Так сильно, что майка задирается, оголяя бёдра.

— Что ты?.. — хочу сказать что-то ещё, но замерев, просто напрягаюсь, находясь в его захвате.

— Пахнешь охуенно, — произносит своим пьяным голосом. Я ведь мылась его гелем для душа… — У меня даже встал на тебя, куколка.

А вот эти слова и упирающийся в мой живот член начинают пугать.

Так сильно, что даже опускаю ладони на его плечи, пытаясь оттолкнуть.

— Прошу, не надо, — говорю отчаянно, но сразу же получаю ощутимый и звонкий удар по заднице.

В этот раз тихо вскрикиваю, чувствуя покалывания на коже.

— Ты же сказал, что не тронешь, — очередная истерика рвётся наружу, пока Назар куда-то меня несёт. К кровати.

— Не ной, — отрезает и плюхается вместе со мной на мягкий матрас. — Я же сказал — не буду. Но с утра жду благодарственный минет за твоё спасение. А сейчас спи, калишь меня.