Полно: бывает ли иначе у демонов? Наама не слышала, чтобы кто-то из сородичей был счастлив в любви. Быть демоном — это разрушать и разрушаться, любовь слишком хрупкий цветок, она умирает раньше, чем успевает осознать себя, не в силах выдержать испепеляющий вихрь демонической страсти. В живых остаются лишь такие жизнестойкие колючие уродцы, как у ди Небироса.

— Будь со мной… моей, — просил мужчина, лишивший ее всего, а Наама стискивала рукоять оружия и молчала. Слезы катились по лицу.

Он все же добился своего. Влез под кожу, оставил в душе шрамы, которые не стереть, стал ее частью. Иначе, отчего так больно сейчас решать? Отчего кажется, будто она с корнем выдирает вросший в сердце сорняк, а сердце кровоточит и ноет от боли?

Кто-то из них двоих все равно умрет сегодня в этой комнате. Оставив Андроса в живых, она убьет себя. Откажется от борьбы, признает, что он был прав, когда связывал, насиловал и порол.

Предаст себя…

Она должна убить его. Уничтожить свой кошмар. Иначе не сможет уважать себя. Так и останется на всю жизнь сломленной игрушкой.

Сердце отмерило десять ударов. И время вышло.

— Не все можно простить и оправдать любовью, — тяжело выговорила Наама, поднимая кинжал.

— Ты выбрала.

Распростертое на ковре тело вздрогнуло, меняясь, облекаясь в панцирь из жесткой черной чешуи. Сверкнули когти, резкий удар хвоста под ноги заставил споткнуться и чуть было не упасть.

— На колени, сучка, — прорычал демон, оскалив полную клыков пасть.

Наама содрогнулась, еле удерживаясь, чтобы не рухнуть на колени. Занесла руку, чтобы ударить — узкий, похожий на шило стилет пробьет даже чешую демона, достаточно небольшого пореза, чтобы яд попал в кровь. Вскинула голову, разглядывая противника…

Он был огромный. Хищный, смертоносный, безжалостный. Ужасный и прекрасный одновременно. Она никогда не встречала демонов подобного размера и силы. Распутная похотливая тварь, прятавшаяся внутри, замурлыкала от восторга, желания подползти ближе, лечь у ног, ласкать его, отдаться…

Заснувший было инстинкт самки в гоне снова вскипел в крови при виде демонической ипостаси Андроса. Заставил замереть. Толкнул изнутри восхищением, жаждой склониться перед волей сильного самца.

При виде открытого неповиновения глаза демона блеснули яростью.

— Я сказал на колени! Нож оставь.

И Наама, всхлипнув, выпустила стилет из ослабевшей руки, перед тем как встать на колени перед своим хозяином.

— Поздравляю — вы скоро станете отцом, — губы семейного врача ди Небиросов сложились в профессионально-равнодушную улыбку.

Андрос ожидал этих слов, но все равно вздрогнул и бросил быстрый взгляд на сидевшую рядом женщину. И поймав выражение испуга и протеста на нее лице испытал мстительное удовлетворение.

Вот так! Теперь она никуда от него не денется. Ребенок сделает то, чего не смог ошейник и магические путы. Привяжет ее к Грейторн Холл и хозяину. Навсегда.

После той ночи, когда Наама отказалась прощать, в нем что-то умерло. Нет, не одержимость, та никуда не делась и Андрос уже знал, что это — навсегда. Ему никогда не пожелать другой женщины так, как он хотел и будет хотеть упрямую стерву ди Вине.

Должно быть, умерла надежда стать счастливым с ней. А ещё нежность.

Он не выпорол ее в тот раз — покоренную, стоящую на коленях, истекающую желанием. Просто позвал слуг, чтобы убрали мусор и отвели пленницу в другие покои. И ушел.

На следующий день он связался с агентством, специализирующимся на контрактах с человеческими девушками и подписал временные соглашения сразу с тремя рабынями. Все отобранные Андросом девицы были высокими, белокожими, с длинными черными волосами и синими глазами.

Он знал, что Наама страдает от невозможности утолить телесный голод, что ждет, надеется на его приход. Слуги передавали ее истерические мольбы, и это приносило горькое удовлетворение.

Но девки оказались плохой заменой. Покорные до аморфности, слишком испуганные и услужливые. Ни в одной из них не обнаружилось и сотой доли неизъяснимого шарма, придававшего проклятой стерве такую притягательность.

И Андрос не выдержал. Вломился все же однажды ночью в ее комнату. Нашел обнаженной, на влажных от пота простынях, готовой ползти на коленях и умолять, чтобы взял ее снова и снова.

Он трахал демоницу всю ночь, перемежая ласки ударами плети и грязной руганью. По иронии судьбы не предыдущие недели нежности, а именно эта полная жестокости и похоти ночь принесла свои плоды.

Наама, наконец отошедшая от новости, взглянула на него с мольбой.

— Зачем тебе еще один ребенок? У тебя ведь уже есть наследник… От Лайлы.

Андрос поморщился. Официальный наследник вместе с полагавшимися ему кормилицами и толпой нянечек занимал в Грейторн Холл чуть ли не целое крыло. К счастью, дальнее от его покоев.

Как он и ожидал, Лайла безропотно подписала отказ от ребенка в обмен на очень кругленькую сумму на счету. Ни он, ни его ребенок никогда не были для нее чем-то большим, чем источником денег.

А Нааме не нужно было от него даже этого.

Ребенок — это хорошо. Женщины привязаны к своим детенышам. Нааме будет трудно изображать высокомерную стерву, зная, что каждый ее отказ, каждая презрительная дерзость отразится на ее праве видеть малыша.

Жаль только, что вкладываться в воспитание бастарда не имеет смысла. Рожденного вне брака общество бы ещё могло принять, но не сына рабыни. Такого наследника не одобрит император, да и прочие высокорожденные демоны никогда не признают за равного.

— Пусть будет, — со страшноватой кривой усмешкой ответил он. — Дети — счастье для родителей. Мы с тобой будем счастливы, моя любовь. Очень, очень счастливы

ТHE END