Яблоки Гесперид[1]

Эркюль Пуаро внимательно разглядывал лицо человека, сидевшего перед ним за письменным столом из красного дерева. Пуаро отметил густые брови, упрямый рот, хищную линию подбородка и насквозь пронизывающие собеседника глаза и понял, почему Эмери Пауэр стал большим финансовым дельцом.

Эмери Пауэр считался величайшим знатоком антиквариата. Его знали на разных континентах как большого коллекционера и ценителя шедевров искусства. Каждую покупаемую вещь он всегда щупал своими длинными тонкими пальцами. Его страсть к предметам старины сочеталась с желанием узнать подлинную историю каждой вещи, определить ее историческую ценность. Порой ему недоставало того, что вещь была красивой или уникальной, она должна была еще иметь историческое прошлое.

— В настоящее время, насколько я знаю, — начал Пауэр тихим, но отчетливым голосом, — вы не беретесь ни за какие дела. Но этот случай, я думаю, вас заинтересует, и вы мне поможете.

— Это дело огромной важности? — спросил Пуаро.

— Огромной важности лично для меня, господин Пуаро, — ответил Пауэр и замолчал.

Пуаро застыл в ожидании, склонив голову, как нахохлившийся певчий дрозд.

— Дело касается исчезновения одной уникальной вещи, — продолжал Пауэр через одну-две минуты. — Короче говоря, речь идет о золотом кубке эпохи Возрождения, украшенном драгоценными камнями. По преданию, из этого кубка пил папа Александр Шестой, в миру Родриго Борджа. Иногда он угощал из этого кубка не понравившегося ему гостя. Обычно этот гость, господин Пуаро, умирал.

— Ничего себе угощение, — пробормотал изумленный Пуаро.

— История кубка, — продолжал банкир, — всегда была связана с насилием. Его похищали много раз, а один раз похищение было связано с убийством. Короче говоря, за этим кубком через века тянется кровавый след.

— Похищение кубка вызвано его уникальностью или какой-нибудь еще причиной? — спросил Пуаро.

— Ценность кубка, естественно, огромна, — ответил Пауэр. — Работа выполнена мастерски и со вкусом (говорят, что это произведение знаменитого итальянского мастера Бенвенуто Челлини). Кубок сделан в виде золотого дерева с изумрудными яблоками, — продолжал Эмери Пауэр. — Дерево обвивает змея…

— Вы сказали, «с изумрудными яблоками»? — переспросил Пуаро, а его глазах мелькнул неподдельный интерес.

— Да, — ответил Пауэр, — яблоки, изготовленные из изумрудов, особенно хороши, да и рубиновые глаза змеи тоже, но главная ценность этого кубка — в его истории. В тысяча девятьсот двадцать девятом году его выставил на продажу последний владелец кубка маркиз ди Сан Вератрино. На аукционе коллекционеры сражались за кубок довольно долго, но мне удалось приобрести его за круглую сумму в тридцать тысяч фунтов (по курсу, существовавшему в то время).

— Великолепная сумма! — произнес Пуаро, его брови поднялись в изумлении. — Маркизу ди Сан Вератрино крупно повезло.

— Когда я хочу приобрести вещь, которая мне понравилась, господин Пуаро, цена меня не останавливает, — заметил банкир, недовольный реакцией Пуаро.

— Вы, вероятно, знаете испанскую поговорку: «Берите то, что вам нравится, но платите», — сказал Господь».

Пауэр нахмурил брови, в глазах появились искорки гнева.

— По всему видно, вы стали большим философом, господин Пуаро, — холодно заметил он.

— Я приблизился к возрасту, когда начинают одолевать философские раздумья, — заметил Пуаро.

— Это я успел заметить, — все еще сердито сказал Пауэр, — но философские раздумья не вернут мне кубок.

— Вы уверены в этом? — спокойно, не обращая внимания на его тон, спросил Пуаро.

— В данной ситуации необходимо действовать, а не философствовать, — удрученно сказал коллекционер.

Пуаро неопределенно покачал головой.

— Многие люди так думали и глубоко ошибались, — сказал он. — Но я прошу прощения, господин Пауэр, мы несколько отвлеклись от темы. Вы сказали, что приобрели этот кубок у маркиза ди Сан Вератрино на аукционе в тысяча девятьсот двадцать девятом году и стали его владельцем.

— Все правильно, господин Пуаро, кроме одного: подлинным владельцем кубка я не стал, так как он был похищен накануне того дня, когда должен был перейти в мою коллекцию.

— Как это случилось? — удивился Пуаро.

— В ночь после аукциона в замок маркиза проникли воры и украли около десяти уникальных вещей, среди которых был кубок.

— Что было предпринято в этой связи полицией? — спросил Пуаро.

— Полиция сразу же начала расследование и установила, что ограбление было совершено группой международных преступников. Двое из них, француз Дублей и итальянец Риковетти, были пойманы сразу же и осуждены, часть похищенного была найдена в их квартирах.

— Но среди найденных вещей кубка не оказалось? — догадался Пуаро.

— Да, — подтвердил Пауэр, — среди найденных вещей кубка не оказалось. По сведениям полиции, в ограблении участвовали трое. Двоих я уже назвал, а третьим был ирландец Патрик Касей.

Пауэр замолчал, что-то вспоминая.

— Патрик Касей, — продолжал он, — считался вором-домушником международного класса. Именно он забрался в замок маркиза и похитил все украденные вещи. Француз Дублей был мозговым центром группы: он планировал, разрабатывал и организовывал все преступления, а Риковетти был водителем и ждал внизу с машиной, пока ему спустят вещи.

— А украденные вещи? — спросил Пуаро. — Они были разделены на три части?

— Возможно, — ответил Пауэр. — Примечателен один факт: вещи, найденные у преступников, были самыми малоценными из всего списка похищенных вещей. Вполне вероятно, что остальные вещи были поспешно вывезены контрабандой из страны.

— А тот третий грабитель? Касей? — спросил Пуаро. — Он был пойман и наказан?

— Да, он был наказан, — ответил банкир, — но не в том смысле, какой вы имеете в виду. Он был уже пожилым человеком, мускулы его были не такими сильными, как раньше. Две недели спустя он упал с четвертого этажа дома и разбился насмерть.

— Где это произошло?

— В Париже, — ответил Пауэр. — Он пытался ограбить дом одного миллионера, банкира Дувауглиера.

— И с тех пор никто не видел кубок? — уточнил Пуаро.

— Никто.

— Никто никогда не выставлял его на продажу?

— Насколько я знаю, нет. Дело в том, что кроме полиции этим делом занималось несколько детективных агентств, но безуспешно.

— А как же деньги, которые вы уплатили за кубок на аукционе? — спросил Пуаро. — Вам их вернули?

— Маркиз, человек очень щепетильный в вопросах этики, предложил мне забрать деньги, так как кубок был похищен из его дома.

— Но вы отказались?

— Да.

— Почему?

— Скажем, по той простой причине, что я хотел бы его вернуть в свою коллекцию, — твердо и решительно произнес Пауэр.

— Вы хотите сказать, что если бы вы приняли предложение маркиза, то в случае возвращения кубка он снова принадлежал бы ему?

— Точно.

— Почему вы решили поступить именно так? — недоуменно спросил Пуаро.

— По очень простой причине, господин Пуаро, — улыбнулся Пауэр. — Я вижу, вы и сами уже поняли. Я думал, что я знаю, у кого находится этот кубок.

— Интересно! И у кого же?

— У сэра Рубена Розенталя. В то время он был не только моим соперником на аукционах, но и противником во многих финансовых сделках. В одних выиграл я, в других — он, но общий итог был в мою пользу. Наша борьба достигла апогея на аукционе, где был выставлен тот самый злополучный кубок. Каждый из нас хотел заполучить его. Это был вопрос чести, и наши представители сражались долго.

— И вашему представителю удалось победить?

— Не совсем так, — гордо улыбнулся Пауэр. — Я принял меры предосторожности и посадил в зал второго агента, которого никто не знал в лицо и который приехал специально по моему вызову из Парижа. Ни мой представитель, ни представитель Розенталя не могли уступить друг другу, но третьей стороне, да еще в конце аукциона, — это совсем другое дело. И, как видите, — самодовольно закончил Пауэр, — эта предосторожность оказалась не излишней.