– Чего… вы хотите? – выдохнул я, из последних сил сдерживая панику.
– Доказательств, – ответил белесый. – Кто ты?
– А..Алексей Задонский, гра… гражданин Рейха.
– Это я уже понял. Почему ты здесь?
Я начал рассказывать, что мы с Антоном-Тогой пришли в Зонненштадт по делу, но тут белесый жестом велел мне замолчать.
– Я знаю, что ты врешь, – сказал он с улыбкой, от которой меня холодом подрало по телу, – но ты гражданин, а мы не имеем права воздействовать на граждан нашими методами. Так что сегодня ты сохранишь целой свою лживую шкуру. Слушай внимательно, что ты должен сделать. Утром ты направишься к штурмбаннфюреру Эриху Штаубе в местную комендатуру. Скажешь, что ты хочешь пойти добровольцем на фронт. В Зонненштадте сейчас как раз формируют Славянскую бригаду Ваффен-СС для отправки на Тихий океан. Первый батальон отправляется через сорок восемь часов, и ваши имена должны быть в списке. У тебя сорок восемь часов, чтобы доказать свою преданность Рейху. Не выполнишь мой приказ – увидишь воочию все могущество Истинной Тьмы.
– Но мой друг… он не гражданин.
– Свободные поселенцы могут быть зачислены в армейские подразделения в качестве прислуги. Так что не вижу проблемы.
– Ты слишком доверяешь ему, Ханс, – сказала Ева, глядя на меня змеиным взглядом.– Он враг, я это знаю.
– Я тоже так думаю, – Ханс похлопал меня рукой в перчатке по щеке. – Но тем больше от него будет пользы. Мы за долгие годы научились правильно использовать наших врагов. Помни, я слежу за тобой. И мне понравился вкус твоей крови…
Я проснулся с ощущением озноба. Надо мной был черный облупленный потолок – это значит, что Зонненштадт 2038 года не был сном, и я не до конца избавился от кошмара. А потом я услышал:
– С добрым утром!
Голос был женский. Я повернул голову и увидел девушку с рисунка учителя Лукошина. Ту самую, со смешным прозвищем Кис. Она стояла в дверях и смотрела на меня огромными лучистыми глазами, полными золотистого света. Выше среднего роста, тоненькая, хрупкая, стриженная под каре, одетая в светло-зеленый комбинезон и шнурованные ботинки. Удивительная, чужая для этого мира девушка. И глядя на нее я сразу забыл о том, где я, куда попал, про нахттотеров и прочие ужасы.
Какая девушка! Эх, какая девушка…
– Леха! – Тога возник откуда-то сбоку. – Ты проснулся? А я, прикинь, полночи осваивал ноут. Операционка похожа на МАКОС, так что я уже почти разобрался… Ты что, Леха?
– А? – Я глянул на Тогу, снова перевел взгляд на Кис. – Вы Алина, да?
– А вы Алексей, – она даже не улыбнулась. И еще, она почему-то говорила со мной на отличном немецком языке. – Папа мне все рассказал. Только я ему не верю.
– О чем это вы? – Я сел на кровати, пытаясь осознать, что происходит.
– О ваших россказнях. Мне кажется, вам лучше уйти отсюда. После того, что вы здесь наговорили, вам лучше держаться от нас подальше.
– Даже так? Хорошо, мы уходим.
– Что происходит, Леха? – спросил Тога.
– Нас выставляют за дверь. Девчонка почему-то сердится.
– Побыстрее, – девушка постучала пальцем по флипу своего микрокопьютера, как по часам. – У меня нет времени. И предупреждаю, если вы еще раз здесь появитесь, я донесу на вас куда следует.
– Первое впечатление было лучше, – сказал я, натягивая куртку. – Ладно, как-нибудь переживем.
– И вещи свои заберите, – велела Кис, показав на паек и сигареты, которые я оставил на столе для Лукошина. – Нам ничего от вас не надо.
– Слушай, милая, – не выдержал я, – ты чего такая злая? Или нацики теперь сменили сторожевых овчарок на сторожевых динстмедхен?
– Слушай ты, герой, шел бы ты… А то ведь я не испугаюсь твоей самурайской катаны.
– Ой-ой-ой! Ладно, счастливо оставаться, – я повернулся к растерянному Тоге, сказал уже по-русски: – А я-то думал, нахттотеры только во сне снятся. Нет, и наяву они тоже встречаются.
– Нахттотеры? – Кис заметно побледнела. – Тебе что, снились нахттотеры?
– А вот представь себе. Целых два, мальчик и девочка. Беленькие и пушистые, мать их. А потом я проснулся и увидел тебя. Будь здорова, девонька!
– Погоди, – Кис шагнула ко мне и быстро заговорила, опять же по-немецки. – Если нахттотеры приходят ко кому-нибудь, они забирают его с собой. Это все знают. Визит нахттотеров– это визит смерти. Почему тебя не забрали?
– Это надо их спросить. Ну что, еще вопросы есть?
– Постой, я еще хочу спросить… Ты уверен, что это были именно нахттотеры?
– Нет, это были моя бабушка и ее неразлучный спутник Альцгеймер. Слушай, я видел двух белолицых и беловолосых ребят в черном. Один из них заявил мне, что у меня хорошая кровь, и что мне надо явиться к герру Штаубе и записаться в армию. Я их спросил, кто они, и они сказали, что они нахттотеры. Парня звали Ханс, а вот имя его подружки я так и не узнал.
– Это невероятно! – Изумление Кис, казалось, не имело границ. – Мне хочется тебе верить, но…
– Что «но»? Кто такие вообще эти самые нахттотеры?
– Рыцари Ночи. Мы очень мало о них знаем. Но их все боятся. Я, когда была маленькая, каждую ночь ждала, что они за мной придут.
– Ага, типа бабайки с мешками. Забирают непослушных детей и лепят из них пельмешки.
– Ты просто кретин! – рассердилась Кис. – Засунь свои шуточки себе…
– О, только не туда, дорогая! Я за минувшие дни нашел на это место столько приключений, что такого объемного вложения оно уже не выдержит. Давай поговорим серьезно. Тебе отец сказал, кто мы такие?
– Сказал, но я ему не верю.
– Почему?
– Папа очень доверчив, и его легко обмануть.
– Выходит, ты думаешь, что мы провокаторы, так?
– Именно это я и думаю… думала. Но сейчас я понимаю, что папа был прав. Вы какие-то необычные.
– Это хорошо или плохо?
– Я не знаю. Я… мне надо подумать. – Кис глянула на меня своими зеленовато-ореховыми глазищами и шагнула к двери. – И мне надо на работу. Но, если не хотите неприятностей для себя и для нас, лучше уходите отсюда. Спасайтесь.
– Спасаться от кого?
– Я не могу больше говорить, – Кис опустила взгляд и выскочила за дверь. Мы с Тогой переглянулись.
– Ты что-нибудь понял, брат? – спросил я.
– Ничего. Вы же по-немецки трекали. Куда теперь?
– Навестим местного коменданта. Надо поговорить о нашем зачислении в действующую армию.
– Ты что, всерьез собрался служить нацистам? – разинул рот Тога. – Это тебе эта коза сказала, что ли?
– Послушай, тебе сегодня что-нибудь особо мерзкое не снилось?
– Нет. Я, честно сказать, почти не спал.
– А мне снилось. И я очень не хочу, чтобы мой сон оказался вещим. Впрочем, я тебя за собой не тащу, оставайся здесь. Ценные указания получил только я.
– Ты думаешь, так будет правильно?
– Так будет безопаснее. – Я почесал макушку. – Давай так и сделаем. Ты ждешь меня тут, а я навещу герра Штаубе. Может, удастся разузнать что-нибудь ценное.
Комендатуру я нашел без проблем: она размещалась в единственном новом здании на Герман Геринг-платц, главной площади города. В холле меня встретил охранник-шуцман и, проверив мой пасс, забрал у меня обрез и велел идти на второй этаж. Я поднялся по лестнице и вошел в длинный коридор со множеством дверей.
– Штирлиц шел по коридору рейхсканцелярии и с тоской думал: «А какого хрена ты тут забыл, советский полковник Исаев?», – пробормотал я, разглядывая двери. Кабинет Штаубе оказался в самом конце коридора.
Штаубе встретил меня довольно дружелюбно. Это был седой сухощавый человек лет пятидесяти с узким бледным лицом и выпуклыми голубыми глазами – что называется, истинный ариец. Его форма показалась мне любопытной: на вид типичное эсэсовское обмундирование времен второй мировой, но только сшитое из тонкой кожи. А еще меня удивил вполне современный на вид музыкальный центр на столике в кабинете: из его динамиков звучал старенький фокстрот «Bei Mir bist Du schьn», причем на английском языке.
