Разговор этот каждый день был одним и тем же. Поначалу Джессика пыталась спорить с теткой, возмущалась, что ее держат взаперти, убеждала выпустить ее из кладовки, рассказывала ей о Дэниеле и о том, что она вышла замуж, но ничего этим не добилась. Наоборот, настроение ее после этих разговоров только падало. Кроме того, если Джессика возмущалась тем положением, в которое попала, слишком яростно, Евлалия не кормила ее целый день, а то и больше. Так что Джессика в конце концов поняла: с теткой нужно вести себя спокойно и не лезть на рожон.

Евлалия прошла мимо Джессики, поставила поднос на пол, и на девушку повеяло отвратительным запахом давно не стиранной одежды и немытого тела. Тусклое пламя свечи осветило крошечную квадратную комнату с покрытыми паутиной стенами и неровным полом. Каморка эта была пуста, если не считать стоявшего в углу ночного горшка, который выливали крайне редко, да лежавшего на полу старого матраса, конечно, без подушки и простыни. В углу кладовки сидела тощая крыса. Моргнув несколько раз – видимо, тусклый свет оказался для нее слишком ярким, – мерзкая тварь юркнула в щель.

– Ну ладно, дорогая, у меня мало времени, а дел еще полным-полно. Я должна отнести твой поднос на кухню и отдать распоряжения насчет ужина. Полковник пригласил сегодня гостей. – Говоря это, Евлалия кокетливо взбила грязной рукой растрепанные седые волосы, словно находилась не в вонючей кладовке, а перед зеркалом роскошной гостиной.

– Как славно! – Джессика подошла поближе к свече и внимательно взглянула на тетку. – Быть может, мне тоже можно сойти вниз и присоединиться к вам?

Евлалия долго смотрела на племянницу, а потом сказала:

– Право, пора бы тебе уже выйти на белый свет, моя дорогая. Ты так давно не встречалась с молодыми людьми. Еще немного – и станешь старой девой, вообще замуж не выйдешь.

– Да, – чуть слышно проговорила Джессика, не веря своим ушам. Никогда еще она не слышала от тетки таких слов. – Думаю, вы правы. Если бы… полковник был настолько любезен, что представил меня вашим соседям…

– Ты могла бы надеть голубое тюлевое платье, – мечтательно проговорила Евлалия. – И жемчужное ожерелье, которое полковник подарил мне на свадьбу. Ты ведь видела его, моя милая? С бриллиантовой застежкой?

– А под платье – шелковые нижние юбки, а на ноги – новые лайковые туфельки, – тихонько подхватила Джессика, сделав по направлению к тетке маленький шажок, и затаила дыхание, боясь ее спугнуть. Только бы ей дали выйти из этой кладовки, а там… – А вы бы помогли мне сделать прическу…

Евлалия мечтательно вздохнула:

– Какая это радость – готовить молодую девушку к ее первому балу! А когда ты будешь спускаться по лестнице, все гости будут провожать тебя восхищенными взглядами, как когда-то меня… – Голос ее замер. Евлалия погрузилась в воспоминания.

Никакой парадной лестницы в «Виргинских дубах» не было. Когда-то процветающая плантация оказалась на пути армии северян во время жестокой битвы, которая разразилась на Эйвери-Айленде за соляные прииски. Соль ценилась обеими воюющими сторонами на вес золота. Усадьба «Виргинские дубы» пострадала очень сильно. Верхний этаж особняка был разрушен, надворные строения сожжены, обстановка разграблена. Невольники и домашний скот угнаны, поля выжжены и вытоптаны. И все это произошло всего через несколько дней после того, как Евлалия получила известие о гибели мужа на войне. Она так и не оправилась от этого удара, предпочитая прятаться от правды в придуманном ею мире.

Временами Джессика жалела тетку и, уж конечно, не желала ей зла. Но шли дни, стража ее приходила и уходила, надежда на освобождение становилась все призрачнее, Евлалия все глубже погружалась в мир безумных грез, и Джессика чувствовала, что ей все труднее становится понимать и жалеть женщину, которая держит ее в темнице. Изо всех сил, которых с каждым днем становилось все меньше, она пыталась сама не сойти с ума…

Не в силах больше ждать, Джессика подсказала:

– Может быть, мы начнем готовиться? Я слышу вдалеке топот копыт. Наверное, это уже едет полковник.

Евлалия медленно приблизилась к ней. Взгляд ее, еще несколько секунд назад такой мечтательный, внезапно стал злым и настороженным.

– Ах ты, гадкая девчонка! – прошипела она. – Хотела меня провести? Думаешь, я не знаю, какие темные мысли бродят в твоей голове? Ты хочешь моего мужа! Каждую ночь ты предаешься похотливым мечтам о нем! Мерзкая шлюха! Уильям был прав. Тебя и в самом деле нужно держать взаперти от всех порядочных людей и для твоей же пользы! Я сдержу свое обещание, Уильям, – проговорила Евлалия, вскинув голову к потолку. – Я не выпущу ее, не беспокойся! – Она перевела взгляд на Джессику. – На колени, девчонка, или я прикажу Рейфу выпороть тебя! Будем молиться о спасении твоей души.

Джессика обреченно опустилась на колени на голый и грязный пол и принялась молить Господа о чуде, не веря в то, что оно может свершиться.

В тени дома, нахлобучив шляпу на лоб, сунув руки в карманы макинтоша и подняв воротник, чтобы защититься от холодных брызг, стоял человек. В тусклом свете, струящемся из окна, на фоне стены четко выделялось его лицо, выражавшее крайнее нетерпение и сосредоточенность. Человеком этим был Джейк.

Отряд, посланный шерифом в погоню за Уильямом Дунканом примерно через час после его отъезда, потерял его след в десяти милях от «Трех холмов». Джейк не хотел уезжать от брата, пока врач не скажет ему, что тот вне опасности. Несколько часов просидел он возле кровати Дэниела. В горячке несчастный все время говорил о какой-то плантации «Виргинские дубы» и Новом Орлеане. Джейк понял, что беглецов надо искать именно там. Так что, не дожидаясь рассвета, он оседлал лошадь и отправился в путь. Из дома младший Филдинг не взял ничего, кроме оружия и еды, которую Рио поспешно собрала и сунула в седельные сумки. Глаза Джейка горели решительным огнем, губы были плотно сжаты: он не собирался возвращаться с пустыми руками. Однако цель он себе ставил не привезти Джессику, а покарать ее отца, Уильяма Дункана.

Поиски дались Джейку нелегко: негодяй хитро заметал следы. С трудом разузнав, что Уильям отправился в Галвестон, Джейк последовал за ним с отставанием более чем в неделю, а добравшись туда, обнаружил, что Дункан пересел на пароход и отбыл в неизвестном направлении. К тому времени как Джейк прибыл в Новый Орлеан, Уильяма уже и след простыл. Оставалось лишь надеяться, что догадки Дэниела верны: Уильям отвез дочь на плантацию своих родственников в Новом Орлеане.

Однако в Новом Орлеане Джейку сказали, что никакой плантации под названием «Виргинские дубы» ни в этом городе, ни вообще где бы то ни было на побережье Миссисипи нет. Больше недели Джейк колесил по городу, наводя справки в каждом квартале, с каждой минутой раздражаясь все больше и больше. Может быть, Дэниел ошибся? Или девчонка придумала, что у нее есть тетка? А что, если именно в эту минуту этот сукин сын Дункан улизнул из города безнаказанно?

Время шло, а новостей не было. И вот вдруг после месяца напряженных поисков Джейк наконец узнал то, что ему было нужно. Да, плантация под названием «Виргинские дубы» действительно существует. Владельцем ее был полковник Фишер. До войны она считалась крупнейшим в этих краях поставщиком индиго и риса. Но находилась она вовсе не в Новом Орлеане и даже не на Миссисипи, а черт знает где, где-то рядом с Эйвери-Аилендом, на заболоченном рукаве Лафорш.

Джейк отправился туда. Раздобыть подробную карту оказалось делом невозможным, а из людей, которых он расспрашивал, редко находились такие, которые что-то слышали о плантации «Виргинские дубы»; они смотрели на Джейка как на сумасшедшего. По их словам, плантация во время войны была разрушена, никто там больше не жил. Однако Джейк не представлял, где ему еще искать Джессику, и решил проверить, правду ли ему говорили.

Одного взгляда на полуразрушенный особняк оказалось достаточно, чтобы понять: то, что ему рассказывали, – правда. Настроение Джейка упало, он готов был рвать и метать. Проделать такой длинный путь, и все без толку! Да ни один нормальный человек не станет жить в таком полуразвалившемся доме, это ясно как Божий день!