Лошади их стояли там же, где они их оставили. Джейк, не отрывая глаз от прохожих, принялся молча прикреплять седельные сумки к седлу, после чего помог Джессике взобраться на лошадь. Ей очень хотелось узнать, что произошло, однако она не посмела. Они поехали рядом спокойной рысцой. Джессика видела, как побелели у Джейка костяшки пальцев оттого, что он сдерживался, чтобы не пустить лошадь в галоп. От этого молчаливого мрачного напряжения Джессике хотелось закричать, но Джейк молчал, и она боялась нарушить гнетущее молчание.
Когда последние дощатые дома и аккуратные садики остались позади и перед путниками открылась широкая пустынная дорога, Джейк стегнул лошадь, пустив ее в галоп. Джессика последовала его примеру, пытаясь не отставать; она уже откровенно боялась, но и выяснять что-либо на такой бешеной скорости было невозможно. Только бы узнать, что случилось…
Наконец Джейк остановился в тени какого-то раскидистого дерева. Загнанные лошади тяжело дышали.
– Джейк, прошу тебя! – закричала Джессика, и голос ее прервался. – Скажи мне, что стряслось?
Джейк тяжело дышал. Мертвенная бледность покрывала его загорелое лицо, на лбу выступили капельки пота. Не глядя на Джессику, он молча вытащил из кармана сложенный вчетверо плотный лист бумаги и протянул ей.
Джессика развернула его трясущимися пальцами. Это оказалось объявление, где черным по белому было написано:
«Разыскивается опасный преступник Джейк Филдинг, совершивший убийство. Всякому, кто доставит его живым или мертвым, – щедрое вознаграждение».
У Джессики остановилось сердце. Объявление выпало из безжизненных пальцев и, перевернувшись несколько раз в воздухе, упало на траву у обочины дороги да так там и осталось, зловеще белея.
Джессика хотела крикнуть: «Нет!» – но только беззвучно шевелила губами. Лишь в голове стучало, болью отдаваясь в висках: «Нет! Нет!»
Джейк спешился. Облокотившись о ствол дерева, он уставился невидящим взглядом на выжженную солнцем землю Техаса. Несколько раз глубоко вздохнув, он попытался взять себя в руки. Неделя, которую он провел с Джессикой, эта блаженная неделя, полная любви и нежности, была лишь попыткой уйти от суровой действительности в мир грез, и глупо было воспринимать ее всерьез. Надежды покинули ее, оставив голую правду. Нужно было давным-давно взглянуть этой правде в лицо.
«Разыскивается»… Ведь считается, что он застрелил блюстителя порядка, и за такое преступление его даже повесить мало. Описание его внешности уже разошлось по телеграфу по всему Техасу, и наверняка в этот момент рейнджеры прочесывают окрестности в поисках его, так что шансы выбраться из штата живым у него крайне малы.
Да, ему придется выбираться из штата, из родного Техаса… Никогда ему больше не суждено увидеть милую сердцу усадьбу «Три холма» и ее окрестности с их зелеными лугами и глубокими прохладными ручьями, с наполненными солнцем и пылью тяжелыми трудовыми буднями и полными блаженной неги восхитительными ночами…
Единственное, что у него было, – это усадьба «Три холма», а большего Джейку и не требовалось. Как бы далеко он ни отъезжал, он всегда знал, что его ждет родной дом с просторными комнатами, белоснежными простынями, сытной едой, жизнь в котором течет мирно и неспешно. Маленький, тихий уголок Техаса, милее которого нет ничего на белом свете. Дом, где его ждет Дэниел…
О Господи, Дэниел!
При воспоминании о брате у Джейка перехватило дыхание, перед глазами поплыли красные круги. Дэниел, который всегда мог все уладить, который знал ответы на все вопросы, который полагался на него… Дэниел, которого он любил и которому доказал свою любовь тем, что отнял у него самое дорогое существо на свете – Джессику. Этого Дэниелу уже никогда не удастся уладить. Джессика…
– Джейк? – послышался за спиной ее голос, робкий, дрожащий.
Джейк обернулся. Лицо у нее было бледное, напряженное, но Джейк не знал, что ей сказать. Сказать было нечего. Он даже не мог заставить себя взглянуть на нее.
Взяв в руки вожжи, Джейк ловко вскочил в седло и, отвернувшись от Джессики, бросил:
– Поехали. Нужно отсюда уезжать.
Он стегнул свою лошадь и поскакал, снова, как и прежде, заметая следы.
Джессике ничего не оставалось, как последовать за ним.
На закате они сделали привал, развели маленький костерок и, взяв по тарелке бекона с фасолью, уселись ужинать. Однако ни у Джессики, ни у Джейка аппетита не было, да и разговаривать им тоже не хотелось. Расположились они под высоким берегом реки, надежно скрывавшим их от посторонних глаз. Дым от костра исчезал в ветвях раскидистого тополя. Здесь беглецы были в безопасности.
Понуро сидели они, погруженные каждый в свои думы. Вот и пришел конец сладостным мечтам, начинается тяжелая, безрадостная жизнь. Отчаяние окутало их, словно плотная, мрачная пелена, и Джессика с Джейком чувствовали, что никакими словами не рассеять его и никуда от него не деться. Действительность предстала перед ними во всей своей неприглядности, и больше не было никакого смысла пытаться уйти от нее.
Наконец Джейк оторвался от тарелки и отставил ее в сторону. Взяв в руку кружку с кофе, он отпил глоток, не чувствуя вкуса.
– Я никогда никого не убивал. У меня даже в мыслях такого не было, – тихо, задумчиво, почти про себя проговорил он. Ирония собственных слов поразила его, и он чуть было не улыбнулся, но, взглянув на Джессику, почувствовал, как слезы застилают ему глаза. Поспешно переведя взгляд на черную жидкость, Джейк тихонько добавил: – Но я совершал много таких вещей, за которые стоит повесить. Так что, может, это и справедливо.
Джессика поняла, что он имеет в виду ее и то, что они оба предали Дэниела. От этой мысли она почувствовала в груди мучительную боль. Очень хотелось плакать, но нужно держаться.
– Мы вернемся в Дабл-Спрингс и расскажем правду, – звонким, решительным голосом проговорила она.
– Нет, черт подери! – Джейк порывисто выплеснул остатки кофе в костер, и пламя, злобно зашипев, взметнулось вверх. – И хватит об этом!
– Больше нам ничего не остается! Это…
– Нет! Шериф мертв, Джессика. Они засадят тебя в тюрьму на всю оставшуюся жизнь! – Он встретился с Джессикой взглядом, и в глазах его была такая мука, что у нее чуть сердце не разорвалось от горя. – Неужели ты думаешь, что я буду жить, если с тобой такое случится?
– Но я не могу допустить, чтобы тебя повесили за преступление, которого ты не совершал! – воскликнула Джессика. – Как ты можешь просить меня об этом?
– А как ты можешь просить меня, чтобы я отправил тебя в тюрьму?
Мгновение оба смотрели друг на друга с горечью и мукой. Казалось, мгновение это, полное отчаяния оттого, что будущее безотрадно и изменить его они не в состоянии, будет длиться вечно. Наконец, тяжело вздохнув, Джейк отвернулся.
– Никто меня не повесит, – проговорил он. – Не волнуйся. Единственное, что мне нужно сделать, – это доставить тебя домой целой и невредимой… а потом я поеду на Запад.
Подавив готовый было вырваться крик, Джессика бросилась к Джейку.
– Джейк, нет! – Она опустилась рядом с ним на колени и схватила его за руку. На лице Джейка застыла гримаса муки и боли. – Ты не можешь вечно скрываться от преследования, как какой-то преступник! Не можешь меня бросить! Джейк, я люблю тебя, я…
– Тебе придется забыть меня, – хриплым голосом проговорил Джейк, уставившись на пламя. – Ты должна вернуться в «Три холма» и жить с Дэниелом. – Каждое слово с трудом вылетало из его рта, словно пробивалось сквозь толщу отчаяния. – Ты должна забыть все, что между нами было, выбросить меня из головы, словно меня никогда не было на свете. Пойми, меня разыскивают, жизнь моя в постоянной опасности.
Он прерывисто вздохнул, и Джессика почувствовала на своей груди, шее, глазах его горячее дыхание. Ей очень хотелось заплакать, но слезы не шли: слишком сильными были боль и чувство безысходности. Прижавшись лбом к плечу Джейка, она дрогнувшим голосом тихо прошептала:
