Онанизм ведомый подобным императивом был, кстати, одним из важных двигателей христианства в его «детскую» пору. Все наиболее известные проповедники времен становления (от апостолов до Августина) сохранили в своих трудах явно заметные элементы сублимированного онанизма. То что это именно так, видно из общения с молодыми (до 30 лет) современными его проповедниками как профессиональными, так и просто любителями. Как мы знаем, уроды, слабые, и лишенные интеллекта, неспособны любить никого, в том числе и себя. И если бы их всех изолировать на каком-либо острове и не давать возможность наблюдать силу, красоту и интеллект других, то каждое новое их поколение деградировало бы всё больше и больше, и в конце концов они бы полностью выродились, если бы какой-нибудь "вдохновенный пророк" не предложил бы им совершить коллективный акт самоубийства, что они бы наверное и сделали, доказательство тому — частые акты коллективных суицидов в тех или иных религиозных сектах. В любом случае, «страждущие» превратились бы в живых мертвецов, иссыхая от нескончаемой тоски. Но когда среди уродов появляется хоть один сильный, красивый или интеллектуал, в их рядах наступает смятение. Видя что такое торжество жизни, они также пытаются не стать гостями на этом торжестве и начинают устраивать свой смешной мелочный быт. Но не тут то было! Слабые не становятся сильными, уроды красивыми, а бессознательные интеллектуалами. Первые вообще склонны обходить последних. И вот такой среднестатистический слабый и уродливый дебил остается один и начинает «анализировать» причины своего бедственного душевного состояния, выплескивая нарастающее сексуальное напряжение в сеансах самоудовлетворения. Познакомившись рано или поздно с девушкой или женщиной, как правило такой же слабой и уродливой дурой, данный индивид не приобретает способности любить или быть любимым. И все идет по новому кругу. Индивид задает себе два вопроса: "кто виноват" (т. е. кто виноват в том что он вынужден заниматься онанизмом?) и "что делать" (т. е. что делать если меня никто не любит?). Большинство просто находят для себя нишу ведя примитивное с нашей точки зрения существование, называя его жизнью, но часть, понимая что таких любить невозможно, пытается заставить других полюбить себя. Сейчас именно эта публика — главные охотники за деньгами. Через деньги они всего лишь хотят купить любовь, купить бытие. Купить ее через власть, которую они понимают как сублимированную ненависть ко всем. Покупка любви посредством ненависти! Каково? Именно такие устраивают конкурсы красоты с целью выбрать топ-модель призванную заставить трепетать окружающих. Вот до какого убожества они доходят. Вот ключ к разгадке непонятной на первый взгляд доброты денежных мешков, вот одно из объяснений того, что однажды нувориш вдруг превращается в филантропа. Но это сейчас. Тогда же подобная публика чаще всего шла в священники. А как еще им было добиться чтобы пред ними преклоняли колена, целовали руки и ноги, исповедовались в «грехах»? Поэтому-то христианская церковь, в соответствии с законом о единстве и борьбе противоположностей, строжайшим образом запрещает онанизм, на который древние не обращали никакого внимания.
Однако пубертатный период у христиан прошел и началась молодость о которой и идет речь в этой главе. Молодость у законченного полноценного человека — это фаза жизни в которую хочется войти пораньше и остаться подольше. У несовершенного и неполноценного молодость проскакивает незаметно, как очередной и малоценный период. Именно таковой была молодость христианства. Не было в ней ничего, ни великих побед поднимающих статус европейских народов, не было элементарных достижений ни в науке, ни в культуре, ни в технике, ни в военном деле, при том что войны велись непрерывно. Даже Крестовые походы — не триумф христианства, а исключительно плод духовной и физической мощи народов участвовавших в них. И если признавать кого-либо святыми, то в первую очередь их.
Само христианство здесь никак не причем. Уроды и слабые всегда и везде являются носителем нездорового начала. Христианство не сделало ничего полезного для человечества, а блестящие страницы которые лукавые историки, не говоря уже о богословах, пытаются встроить в его историю или даже в часть христианского культурного наследия, на самом деле есть результат следования языческим традициям и все победы европейцев в войнах с окружавшими их племенами, — результат языческого метода ведения войны, предполагающего, в частности, абсолютное уничтожение не только явного, но и потенциального врага. Успехи христианской цивилизации вообще имели место потому, что люди, пусть и взращенные в христианстве, не утратили языческого опыта, языческого виденья. Действительный прогресс есть только тогда, когда природа выше юродства и она берет свое. Наблюдая за наиболее элитными представителями белых, я вижу что и сейчас ни один естественный инстинкт ими не потерян. Нужно ли удивляться, что они не были утрачены тогда? В максимальной степени такое утверждение касается интеллектуалов. Поэтому даже христианский первосвященник-интеллектуал был всегда больше язычником нежели христианином. Хотя бы потому, что лучше других знал, что представляет из себя христианство. Хорошо известно, как многие папы, прямо в Латеранском дворце поднимали тосты за здоровье Зевса, Бахуса, Венеры, Аполлона, Сатаны (!). Поднимали в эпоху рассвета христианства! Представляю что там творится сейчас! Не удивлюсь если выяснится что там приносят жертвы Молоху или какой-нибудь "богине Бао". Одним словом, назвать их последователями Христа никак нельзя. Почему же христианство держалось? Да потому что они были его идеологическими рабами. Интеллектуал тоже может быть рабом, главное вырастить его как раба. Что главное в христианстве? Террор. Если враг не сдается — его уничтожают (кто-то наивно думал что это правило придумали современные американцы). Это касалось не только еретиков, но и самих пап. Мы не знаем сколько их умерло своей смертью, а в скольких случаях кто-то приложил руку. Но эти люди, выращенные в молодом и беспощадном христианском мире знали: малейшее проявление слабости и они будут уничтожены. Немедленно. Молодость не всегда снисходительна. В христианстве ведь не сильные пожирают слабых, но сами слабые пожираются еще более слабыми.
Деградация структуры наступает когда наиболее вожделенным желанием умственного слоя становиться не борьба с элитой, а проникновение в нее с целью использовать элиту для личных выгод. После окончательного торжества христианства в пятом веке, мы не видим реальных попыток интеллектуалов бороться с христианством как мировоззрением, наоборот, все они оказываются в церковных структурах. Т. е. интеллект поступает на службу юродской организации. Чем такие вещи заканчиваются? Усилением деградации. Минус на плюс дает минус. Когда церковь дойдет до предельной степени разложения, появятся люди которые сначала испытают ее на прочность (Гус, Галилей), затем нанесут по ней сокрушающий удар, расколов ее еще на две враждующие друг с другом части (Лютер, Кальвин), а после и вовсе отправят в канализационный отстойник все без исключения ее догмы, принципы, и пресловутую «мораль» (Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше).
Неудачный Третий (1195–1197 гг.) и веселый, но совершенно бессмысленный Четвертый Крестовый поход (1202–1204 гг.), со всей очевидностью показали папе Иннокентию III (Маркс называл таких пап "ungecheurlich Vieh" что значит "чудовищная скотина") одну простую вещь: поднять людей на пятый поход будет очень проблематично. Просто крикнуть с амвона Клермонского собора: "угодно Богу!" как это очень лихо проделал Урбан II и рассчитывать что народ бросится в кровавую мясорубку с дикими несметными ордами на Востоке, как это было в незабвенных 1096-99-ых годах, уже представлялось невозможным. Количество дураков за предыдущие походы явно поуменьшилось (истребление их мусульманами было нежелательной для папства стороной: теперь папы столкнулись с более хитрыми и изворотливыми светскими лидерами), наиболее умные даже кое-чему в них научились: в частности мыть руки перед едой, что священники поначалу воспринимали весьма агрессивно ("смывается божественная аура!"). Да и сами резервы голубой крови в Европе сильно сократились. Поэтому ход должен был быть нестандартным. Впрочем, нестандартных ходов в христианстве не бывает, они могут казаться нестандартными только тем, кто плохо знаком с трудами его классиков. Христианство всегда бьет по самым слабым, подобно неполноценному человеку более всего осознающему свою собственную слабость и мгновенно выявляющего слабые стороны у других. Правило язычника-арийца: "лежачего не бьют"; правило урода: "бьют только лежачего". Так будут действовать не только христиане, но и продукты христианства — интеллигенты и современные западные «дерьмократии», главным образом США. Те кто изучал историю крестовых походов знает, что после похода с номером «четыре» идет поход с номером «пять». Состоялся он в 1217–1221 гг. Неужели маниакальный тиран и чудовищная скотина Иннокентий III за время своего первосвященства (а папствовал он до 1216 года) так и не попытался организовать новый поход? Конечно нет! Просто между этими двумя походами был еще один. Христиане всех сортов и оттенков о нем предпочитают не говорить. Скажем больше, — это одна из запретных тем в христианстве. Уж слишком неприличная история. Но ради "чистоты веры" сор сохраняется в избе. Интересно, что находятся люди, которые вообще отрицают сам факт того о чем сейчас пойдет речь. Понятно, что никаких документов не сохранилось, а те что есть в Ватикане (если папы не уничтожили), хранятся куда надежнее всяких там "архивов КГБ" и прочих «ЦРУ». Ни Дуче, ни Фюрер, и пальцем не пошевелили чтоб в них порыться. Подумать только, фюрер не побоялся нанести упредительный удар по империи желтого, изъеденного оспой, четырехпалого, горбатого, воняющего махоркой карлика-тирана Джугашвили, но испугался микроскопического клерикального государства! А ведь ему ой как хотелось уничтожить Ватикан!
