Искушения закончились. Теперь, уже сменивший Дария Ксеркс, решает бросить на греков всё что у него есть. А есть много. 1 миллион 750 тысяч человек, 1500 боевых и 3 тысячи транспортных кораблей. Пришло время сменить блеск на твердость. Афины (с пелопонесскими городами) и Спарта решают стоять до конца, благо есть время для подготовки. Афиняне, убеждаемые Фемистоклом, принимают решение обзавестись флотом, а на флот, в отличии от тогдашней армии, нужен постоянный бюджет. Фемистоклу пытается помешать Аристид, представитель «партии» аристократов, но ему это не удается и за два года Афины строят мощный флот. Теперь начались серьезные военные дебаты со Спартой. В принципе, спартанцы предлагали дело: всем грекам эвакуироваться на Пелопоннес и создать мощную оборонительную полосу на перешейке отделяющем его от остальной части Греции. Флот Фемистокла в таком случае оказался бы ненужным и он настоял на встрече персов в северных районах, изобилующих удобными местами для оказания достойного отпора персидской армии и особенно флоту. Впрочем, население все-таки было эвакуировано на юг от фермопильского ущелья.

Именно в этом ущелье и произошла первая встреча греков с персами на суше. Спартанский царь Леонид, имея триста телохранителей и 6000 гоплитов, мог бы сдерживать персов довольно долгое время, ибо место было идеально приспособлено к обороне. Дошло до того, что Ксеркс приказал своим элитным подразделениям стать сзади войск и копьями толкать их на греков, что послужило прообразом этапно-заградительных отрядов, так любимых товарищем Сталиным, в его личной Деспотии по замашкам удивительно схожей с Персидской. Но беспримерное в истории предательство, позволило персам обойти Фермопилы и ударить в тыл грекам. Фиванцы и прочие были окружены и сдались. Леонид и триста спартанцев бились до конца, пока не были погребены под градом персидских стрел.

Настал кульминационный момент. Персы не встречая никакого сопротивления берут Афины и полностью уничтожают все выдающиеся произведения греческого искусства (верный признак культурного народа!). Фемистокл едва успевает переправить население города на остров Саламин, находящийся на видимом расстоянии, и оттуда, собственно, жители Афин и наблюдают за гибелью своего города. Впрочем, пройдет немного времени и они его отстроят, он даже станет лучше чем был. Греки занимают оборону на Пелопонесском перешейке, как изначально предлагали спартанцы. Фемисткол готовится встретить персидский флот в узком проливе отделяющем Саламин от материка. Используя утонченную дезинформацию, он заманивает персов в пролив, понимая что там они будут полностью лишены возможности маневра и передавят друг друга в случае возникновения малейшей паники. Ксеркс усаживается на золотой трон наблюдать за похоронами афинского флота. Но персы уже обречены. Внезапная атака греков и тяжелые неповоротливые персидские суда наталкиваются один на другой, все остальное, как говорится, — дело техники. За семь часов персы теряют половину флота. Потери греков минимальны — 40 кораблей. Так начался коренной перелом в войне. Персы потеряли большую часть флота от которого зависело их снабжение. В октябре они отступают. В следующем году Мардоний предпримет новое наступление, вновь возьмет Афины, но потом сам же их и покинет, как только узнает от приближении к городу спартанского царя Павсания. Еще месяцем позже, в июле 479 года, под Платеями будет уничтожена пятидесятитысячная персидская армия, и в тот же день, возле Микалы, — флот. Теперь, вплоть до замирения сторон в 449 году, наступать будут только греки. Они же и продиктуют мирные условия.

Может быть есть какой-то высший смысл что величайшие державы античности провели две важнейшие кампании против государств не знавших свободы и стремившихся сделать подобными себе всё с чем им довелось соприкасаться. И персы, и Карфаген, в стремлении поглотить греков и римлян полагались прежде всего на свои деньги. Они совершенно серьезно рассчитывали что их золото будет воевать за них даже тогда, когда последний солдат будет уничтожен. Но они ошибались и были стерты с лица Земли. Американцы, идут по тому же пути, вооружившись, как им кажется, самой лучшей, самой профессиональной наемной армией. Но наемная армия хороша только когда война ведется вдалеке от родных стен, ибо такая армия не организм, а инструмент. Американцы это прекрасно знают, поэтому вся их военная доктрина направлена на обеспечение максимального удаления зон локальных конфликтов от своих границ. По сути, всё Западное полушарие есть пример подобной "зоны всеобщего покоя". И повторимся, что основа мощи наемной армии — финансовая стабильность государства, поэтому для победы над американской армией сражения могут оказаться ненужными если будет уничтожена финансовая мощь Соединенных Штатов, которая более чем эфемерна, в отличии от карфагенской, а позже и римской. Карфаген погубила безграничная вера в деньги как универсальное оружие открывающее любые двери. Рим деградировал в своей основе и вынужден был набирать в армию представителей самых экзотических племен, как ранее Карфаген. Аналогичными вещами занимается и сегодняшняя Америка.

Пунические войны не были похожи на греко-персидские, ибо пунны (римское название карфагенян) имели в них очень четко просматриваемый коммерческий интерес. По сути это была война за контроль. За контроль над торговыми путями, над рынками сбыта, над разбросанными по всему побережью независимыми городами, одним словом, — над вещами ради которых ведутся и современные войны. Да и заправляли в Карфагене не просто свирепые деспоты упивающиеся личной властью, но высококлассные коммерсанты, способные на поступок, но лишь при возникновении угрозы авуарам. Танатос у них всегда побеждал Эроса, вот почему Карфаген был обречен даже в случае полной победы над Римом, он, собственно, и проиграл когда казалось что победа уже окончательно добыта. Ганнибал это понял когда дошел до Рима. То же чувство переживал и Наполеон, достигнув главной цели своей кампании — Москвы. И у того и другого возник вопрос: а что дальше? Государство существует до тех пор пока сражается его армия. А здесь армия не сражается, но она есть и сдаваться никто не думает!

Но тогда, перед вторжением Ганнибала в Италию, этого никто не знал. Катастрофа следовала за катастрофой. В долине По Ганнибал уничтожает два передовых отряда римлян. Только что перейдя Альпы, потеряв всех боевых слонов, Ганнибал через болота прорывается в среднюю Италию, где возле Тразименского озера устаивает засаду, куда попадает сорок тысяч римских солдат из которых тридцать уничтожается. Остальные бегут, в панике распространяя вести о грозящей опасности. Через два месяца следует удар под Каннами, где римляне теряют уже шестьдесят тысяч, изначально имея двукратное преимущество. Рим в панике. Половина армии потеряна. Женщины рожают детей с необычными формами уродств, что по старинным поверьям есть верный признак приближающегося конца. Как и греки, римляне обсуждают планы эвакуации из Италии. Часть римских союзников переходит на сторону карфагенян. Но Ганнибал не идет на Рим. Испытывал ли он искушение сразу взять столицу противника? Наверное. Во всяком случае столь странная его тактика может быть объяснена лишь нежеланием поддаться ему. А Ганнибал был человеком сильным. Но уничтожить Рим как государство ему было не предопределено и искушение здесь не играло никакой роли. Четыре года он перемещается по Апеннинам, где постепенно, в изматывающих боях, теряет свою армию. Он, однако, решится взять Рим, по сути это будет жест отчаянья, но через пять лет после Тразимента и Канн сделать это будет невозможно. Ганнибала больше не финансируют. Он потерял доверие олигархов. А тут еще и Сципион переносит действия в Африку и Ганнибала отзывают в Карфаген, где он проигрывает битву при Заме, после чего Рим диктует условия капитуляции. Карфаген надломился от перового серьезного потрясения. Ведь даже в самые критически дни августа 216-го года, в Риме никто и не думал идти ни на какие переговоры с врагом. Карфаген пошел на них после первого же предложения, т. е. поддался искушению, которое также не могло изменить предопределения. Обратим внимание, что и римляне не поддались искушению сразу взять Карфаген без всяких условий. Потому что уничтожить его им тоже было предопределено. Пройдет 55 лет и Рим начнет войну по явно надуманному поводу и финалом ее будет срытый до основания "Новый город". И здесь мы видим, что предопределение выше искушения. Так закончился еще один виток противостояния. Но кто много контактирует с уродами сам становится уродом. Карфаген, умирая заразил Рим многими болячками, которые вскоре дадут о себе знать.