— Лучше пусть сразу работают две бригады — одна над дельтапланом, другая над дирижаблем. И для дельтаплана понадобятся бамбуковые рейки, а их так просто не купишь.

— Почему ты так решил? — удивился Николай. — Я на прошлой неделе видел в какой–то газете объявление именно про них. Озадачу секретариат, и самое большее через пару часов найдут, подшивки–то у них есть.

Заказывать детали для двигателя я отправился на Невский завод. Вообще–то по железной дороге попасть туда получилось бы быстрее, но, к сожалению, персонального паровоза мне пока никто не выделил. И даже захудалого вагона. А ездить как все люди мне не позволял статус императорского сына, поэтому приходилось или четыре часа подряд трястись в карете, или три с небольшим скакать на лошади, благо уж чему–чему, а этому меня научили. Естественно, в сопровождении казачьего конвоя.

Однако такие поездки почему–то не добавляли мне оптимизма. Но, правда, переход на следующий уровень прогресса был уже близок. Ведь двигателей будет делаться сразу несколько, и один из них можно будет дефорсировать примерно вдвое для увеличения ресурса и на его основе соорудить что–нибудь, хоть отдаленно напоминающее автомобиль. То, что это чудо будет жрать довольно дорогое горючее — смесь этанола с касторкой, расход же его будет не как у малолитражки, а скорее как у самосвала, меня волновало не очень. Далеко ездить я пока не собирался, а на ближние вояжи хватит и объема бака, и денег.

Петр Акиндинович Титов, к которому я направлялся, был довольно колоритным мужиком. Именно так — ведь он происходил из семьи крестьянина, подавшегося в кочегары на речном пароходе. И, не заканчивая даже церковно–приходскую школу, Петр Акиндинович ухитрился стать одним из самых квалифицированных российских инженеров–кораблестроителей. Мы с ним понравились друг другу с первой же встречи, быстро перешли на «ты», и сейчас он меня ждал, так как я всегда заранее извещал о своих визитах.

— Поди за деталями для своих велосипедов приехал? — поинтересовался Титов, пожимая мне руку своей лапищей. — Почти все готово, кроме втулок. И, кстати, у меня к тебе, Алик, вот какой вопрос есть. Как ты посмотришь на то, что я для себя велосипед твоей конструкции сделаю? За свой счет, ясное дело, и на сроках прочих заказов это никак не отразится.

— Дядя Петя, — удивился я, — да куда ж ты свою наблюдательность–то засунул? Неужели не обратил внимания, что две рамы изначально массивнее всех прочих, а два комплекта колес имеют более толстые спицы?

— Я считал, что это для его величества.

— И правильно считал, но куда ему два велосипеда? Седалище–то одно. Так вот, второй — для тебя. Хотел сюрприз сделать, но раз уж так получилось, говорю сейчас. И не надо мне тут про деньги, это подарок. Детали я пока забирать не буду, возьму потом все вместе. На вот, взгляни на чертежи — смогут у вас тут такое изготовить?

— А чего ж тут не смочь, смочь–то все можно, ежели захотеть да не лениться, — бормотал Титов, быстро просматривая мои листы. — Никак ты, Алик, газовый двигатель соорудить задумал?

— Не газовый, сгорать будет испаренный спирт.

— Видел я двигатель немецкого инженера Отто, так он по удельным параметрам хуже парового.

— Это потому, что у Отто смесь газа с воздухом перед воспламенением почти не сжимается, а я свою собираюсь сжимать в десять раз.

— Ага, — с ходу сообразил Титов, — ежели смесь сжать в десять раз, то в том же объеме камеры сгорания выделится в десять раз больше энергии.

Неплохо задумано! Думаешь, заработает?

— Вот это мы и посмотрим. Сколько понадобится времени на изготовление?

— Месяца за два должны управиться. Может, выйдет и быстрее, но этого я обещать не могу.

Нашими с Титовым стараниями на Невском заводе было организовано нечто вроде кооператива времен перестройки, где рабочие и инженеры могли во внеурочное время очень основательно подработать. Причем правильного кооператива, который действительно что–то делал, а не тупо перегонял безналичные деньги завода в наличные на счетах избранных лиц. Такие кооперативы тоже встречались, хоть и не очень часто.

Разумеется, в Российской империи человеку с улицы никто бы не дал учредить ничего подобного, но мне, с использованием семейного положения, это удалось, причем без особого труда. Даже взяток никому давать не пришлось.

Тем временем Титов закончил просмотр моих чертежей и начал задавать вопросы.

— Поршни у тебя, я смотрю, из бронзы?

— Да, а что?

— На паровых–то двигателях они хорошо работают, так ведь у пара температура гораздо ниже, чем будет у продуктов сгорания спирта. Думаю, как бы чего не вышло из–за того, что у чугуна, из коего цилиндры сделаны, и у бронзы коэффициенты теплового расширения разные. Может, на каждый двигатель изготовить по два комплекта поршней — один чугунный, другой бронзовый? И посмотреть, какие лучше работать будут.

— Согласен.

— И насчет редуктора. У тебя же валы расположены близко один от другого, так может, сделать его не цепным, а шестеренчатым?

— Пожалуй, поступим как с поршнями — сделаем и такой, и такой. А в процессе испытаний решим, который оставить.

— А для чего тебе, Алик, такие двигатели понадобились? Ежели не секрет, конечно.

— Для тебя, дядя Петя, не секрет, но только для тебя. Это будет летательный аппарат тяжелее воздуха, именуемый дельтапланом. Их я собираюсь заложить сразу две штуки, причем понадобится три двигателя, один будет запасным. А четвертый движок, если с первыми тремя все нормально выйдет, я хочу на бричку приспособить, чтобы она без лошади ездила.

— Да уж, дал господь государю–императору сыновей–то, — усмехнулся Титов, — с такими не заскучаешь. Чем же тебе лошади–то не угодили?

— Читал я статейку одного англичанина, в которой он подсчитал, что при сохранении существующих темпов увеличения количества извозчиков через сто лет мостовые крупных городов будут покрыты двухметровым слоем навоза.

— А ежели вместо лошади у каждого извозчика будет работающий на спирту двигатель, то они по пьяни все население гораздо раньше передавят, — развил Титов прогноз англичанина.

— Поначалу такая самоходная коляска будет только у меня, а я даже шампанское не пью, куда там спирт. А если серьезно, то больно уж медленный это вид транспорта — лошадь. С проходимостью у нее все в порядке, а вот со скоростью, особенно если нужно подальше, чем за пару километров — не очень. Долго приходится к вам ехать.

— А чего же ты на своем дельтаплане сюда летать не хочешь? Боишься, не долетит?

— Нет, я боюсь другого. Что увидят его все, кому можно и кому нельзя, а потом такие машины в Англии, Германии и Франции появятся, причем их там станет больше, чем у нас, и сделаны они будут лучше. И кончится это тем, что в грядущих войнах чужие дельтапланы начнут кидать бомбы на позиции наших солдат, а нам и ответить будет нечем. Нет уж, показывать первые летательные аппараты можно будет только после того, как они устареют и у нас появятся более совершенные.

— Да, согласился Титов, — очень даже может такое быть. Не волнуйся, никому я не разболтаю про твои задумки. Скажу рабочим, что двигатели нужны для самобеглых колясок. По две штуки на каждую — один будет крутить передние колеса, а другой задние.

Может, действительно такой джип построить, мелькнула у меня мысль, но я ее вовремя задавил. Ну его в зад, с синхронизацией геморроя не оберешься. Лучше просто запасной движок в багажнике возить на случай, если основной издохнет. А по бездорожью можно неплохо ездить и на лошади.

Вряд ли кто станет спорить о том, что жизнь похожа на зебру. Правда, у многих эта зебра такая… серенькая, в общем. Не очень контрастная. Черные полосы совсем ненамного темнее светлых, так сразу и не разберешь, где кончается одна и начинается другая. Собственно говоря, уверенно разделяет их только сам владелец зебры, остальные же, если почему–то заинтересуются, то недоумевают. Мол, тоже мне трагедия! А потом — и чему тут радоваться?