Не удовольствовавшись убийством шестидесяти буров, Дингаан решил уничтожить все их лагеря на своей земле. Он отправил десять тысяч воинов, вооруженных ассегаями и боевыми дубинками, на берега Тугелы с наказом напасть на спящих буров и вырезать всех до единого.
К тому времени передовые стоянки буров раскинулись почти 80-километровым фронтом вдоль берегов Бушмен-Ривер и Блаукранц в районе их впадения в Тугелу. Повсюду, куда ни кинь взгляд, виднелись распряженные вагоны. Люди стояли в основном семейными группами и имели слабую связь с соседними стоянками. Лишь очень немногие буры соблюдали походную дисциплину и составляли на ночь повозки в лагерь. А враг был уже рядом. К вечеру 16 февраля, то есть через десять дней после кровавой бойни в Умгунгундхлову, тысячи вооруженных зулусов подобрались на расстояние броска к ближайшим стоянкам буров и залегли в ожидании ночи.
В назначенный момент зулусские отряды бесшумно покинули свои укрытия и одновременно атаковали стоянки спящих треккеров. На следующее утро оставшиеся в живых подсчитали потери и ужаснулись масштабу постигшей их катастрофы. За одну лишь ночь погибли сорок один мужчина, пятьдесят шесть женщин, сто восемьдесят пять детей и свыше двухсот пятидесяти цветных слуг. Таковы печальные итоги события, позже получившего название «Блаукранцской резни».
Буры прекрасно понимали: до тех пор, пока Дингаан не разбит, им не будет жизни в этой стране. Однако еще долгих десять месяцев — до самого декабря 1838 года — они залечивали раны и собирались с силами, чтобы выступить против ненавистного Дингаана. За это время Герт Мариц умер, и движение треккеров возглавил новый лидер — Андриес Преториус, чьим именем впоследствии была названа столица Трансвааля. Буры сформировали коммандо из четырехсот шестидесяти четырех всадников и выступили в поход против врага, численность которого составляла десятки тысяч человек. С собой буры взяли шестьдесят четыре вагона с продуктами и боеприпасами. Где-то по пути, на одной из стоянок, они сообща вознесли молитву Господу с просьбой о помощи в борьбе с врагом и поклялись в случае дарования победы над зулусами возвести церковь и в память об этом учредить особый День благодарения. Профессор Уис рассказывал мне, что в то время, когда буры приносили свой обет, их лагерь охраняли англичане.
Коммандо вошли в контакт с противником неподалеку от зулусской столицы. Буры встали лагерем возле реки, заняв очень выигрышную позицию, и стали ожидать подхода вражеской армии. Ранним утром зулусы атаковали вагонную крепость вуртреккеров. Очевидцы пишут, что буры не открывали огня до тех пор, пока импине приблизились на расстояние десяти ярдов. Лишь тогда из-за стен вагонов на них обрушился шквал «слоновьих» пуль и «бурской дроби». Сражение длилось три часа, и ружья треккеров, опять же, по свидетельствам очевидцев, раскалились докрасна.
Затем в ходе битвы наступил момент, который вызывает наибольшее восхищение. Небольшая группа буров во главе с Бартом Преториусом, братом коменданта-генерала, покинула пределы лагеря и выехала навстречу врагу. Они на ходу наводили двуствольные ружья на импии палили прямо с седла, а затем разворачивались и отъезжали обратно, чтобы перезарядить оружие для новой атаки. Это была испытанная практика буров, и она вновь дала блестящие результаты. Во время последнего броска треккерам удалось в одном месте расколоть зулусскую армию. Видя это, Андриес Преториус возглавил отряд из трехсот буров и тоже бросился в атаку. Всей массой треккеры вломились в образовавшуюся брешь. Затем одна половина стала забирать вправо, а вторая влево, все более разрывая ряды импи. Неожиданность нападения вкупе с мощью огнестрельного оружия совершенно деморализовала зулусов, и вскоре те обратились в паническое бегство.
Когда буры вернулись в лагерь — лошади их были в мыле, а ружья в буквальном смысле слова дымились, — то обнаружили, что воды реки покраснели от крови убитых врагов. С тех пор река эта именуется Блад-Ривер, что в переводе означает «Кровавая река». Читая отчеты о подобных сражениях в духе Гомера, кто-то, пожалуй, может решить, что и потери в них подсчитывались дедовскими способами, то есть на глазок и весьма приблизительно. Так вот, спешу уверить вас, дорогой читатель: по крайней мере в битве на Блад-Ривер потери зулусской армии были подсчитаны весьма тщательно, и оказалось, что они превышают три тысячи человек!
После столь убедительной победы Преториус повел войско на столицу Дингаана. К сожалению, король зулусов загодя узнал о приближении врага. Он велел поджечь селение и бежал в Свазиленд, где вскоре и умер. Дингаан пал от рук враждебно настроенных родственников и был похоронен в могиле, месторасположение которой раскрылось лишь несколько месяцев назад. Что касается буров, то, захватив зулусскую столицу, они первым делом отправились на Холм Казней. По остаткам одежды, ножнам и прочим личным вещам они разыскали тела Пита Ретифа и его товарищей, которые десять месяцев пролежали на вершине холма. В соответствии с королевской волей никто из жителей Умгунгундхлову не смел прикасаться к вещам казненных жертв. Поэтому вершина Хломо Амабуто была усеяна медными браслетами и прочими ценными предметами. Они прекрасно сохранились за ненадобностью главным властителям холма — стервятникам.
То же самое можно сказать и о личном имуществе буров, бывшем при них на момент гибели. Все их вещи по-прежнему лежали в карманах или валялись на земле рядом с полуистлевшими телами. Из кожаной сумки Ретифа извлекли документ, подписанный Дингааном и подтверждающий права треккеров на Натальскую землю.
В этой печальной эпопее особенное впечатление на меня произвели две детали. Прежде всего в глаза бросается необыкновенное сходство бурских лидеров и «железнобоких» Кромвеля. И второе: не могу не восхищаться военным мастерством и личным мужеством зулусских воинов. С современной точки зрения Дингаан, конечно же, выглядит чудовищем. Но, полагаю, он был не более жесток, чем большинство чернокожих той поры (да и белых тоже, если на то пошло). Не следует также забывать, что Дингаан являлся патриотом Зулу. Стремясь во что бы то ни стало защитить свою страну от вторжения белых чужаков, он не останавливался ни перед предательством, ни перед вероломством. И в этом заключается личный вклад Дингаана в совершенную военную машину, созданную его великим предшественником Чакой.
В заключение остается сказать, что буры исполнили свой обет. Они построили церковь в Питермарицбурге, нынешней столице Наталя; а также учредили День Дингаана — 16 декабря весь Союз отдает печальную дань тем бурным событиям девятнадцатого века.
В Питермарицбурге я первым делом отправился взглянуть на церковь Обета, где ныне располагается Музей вуртреккеров. Это маленькое скромное здание, возведенное бурами в исполнение данной клятвы.
В нем можно увидеть старый орган, который сопровождал буров во время Трека. Полагаю, он принадлежал мистеру Эразмусу Смиту и вместе с ним совершил рискованное путешествие через Берг. Здесь же хранится складной метр, которым пользовались в 1839 году при закладке Питермарицбурга. Среди экспонатов музея и несколько женских нарядов начала девятнадцатого века. Они дают представление о том, как выглядели бурские дамы во время воскресных служб. Рядом выставлены мужские камзолы из тонкого сукна, свадебная фата и некоторые другие предметы одежды. Во внутреннем холле стоит настоящий треккерский вагон.
Больше всего меня заинтересовала темно-зеленая стеклянная фляга, найденная на теле Пита Ретифа. На одной ее стороне — обрамленное венком изображение американского орла и инициалы «J. К. В.», очевидно, обозначающие имя мастера-изготовителя. На другой видны масонские эмблемы, которые были в ходу в Англии и Америке в начале девятнадцатого века. Фляги эти представляют загадку для экспертов по истории масонской организации. Хотя в экспозиции музея этот экспонат именуется «бутылкой для воды», я абсолютно уверен (и, думаю, большинство специалистов со мной согласятся), что изначально фляга предназначалась для джина или виски. Я видел точную копию фляги Ретифа (с теми же самыми инициалами!) в лондонском музее франкмасонов, расположенном в здании действующей Великой Ложи Англии. И, насколько мне известно, в Соединенных Штатах существуют и другие экземпляры этой реликвии.
