За столом зашумели, зароптали, кое-где и саркастически захихикали.
— Вместо того чтобы обратиться к нам, она тратится на солдат, — бросил кто-то. — Которые только и могут, что еще сильнее взвинтить астабильность.
— Куда уж сильнее!
— Наши силы тоже не беспредельны. Когда дойдет до того, что мы физически не сможем со всем этим справиться… а все к тому движется… Помогут ей эти карательные отряды, как же! Хотел бы я видеть…
— Да она просто…
Брат Иринис поднял руку, призывая к тишине.
— Если власть не считает более нужным опираться на Орден, то и Орден не обязан поддерживать такую власть, — отчеканил он. — Таков заглавный постулат нашего манифеста. Прошу проголосовать за него, братья.
Старый стабильер, сидящий рядом с Агатальфеусом, положил на стол сморщенную руку. Его перстень послал в потолок тонкий лиловый лучик. В следующую секунду вверху уже заплясала густая сетка красных, малиновых, розовых, бордовых и пурпурных лучей. Ни одного желтого или зеленого — единогласно. Точь-в-точь как на съездах, усмехнулся Отмеченный, машинально цепляясь двумя пальцами за край стола.
Его лучик уже готов был влиться в общее пятно, пульсирующее над головами всеми оттенками красного, — и вдруг Агатальфеус вздрогнул, как от холодного, хлесткого удара.
Они ведь не просто голосуют неизвестно за что, как это происходит на съездах.
Они голосуют за низложение Каталин Луннорукой.
«…Вы мне нужны. Повелеваю явиться в мои покои. Немедленно». Статная, ослепительная женщина в прозрачном кружевном капоте; Изгиб округлой шеи, завиток волос на великолепном плече. Усталый жест точеной руки, безупречной в лунном свете, словно созданном для ее красоты.
И мальчик, годящийся ей в сыновья. Плотно сжатые губы и смертельно испуганные глаза. Он ей больше не нужен.
«Он признался».
Никому не известно, как там, в Лагерях… даже самим стабильерам. Кто знает, может быть, там лучше, чем…
Агатальфеус Отмеченный положил руку на стол.
От рубинового перстня побежала к потолку тонкая алая нить.
— Единогласно. Именем Ордена.
— Я давно предсказывал, что это плохо кончится. С самого начала, как только эта женщина взошла на престол…
— Узурпировала престол, вы хотите сказать, брат Онт.
— Вы точно подобрали слово, брат Ильбур. Я начал присматриваться к ней задолго до того, как она осуществила свой план. Уверяю вас, братья, с первого же дня появления при дворе эта баронессочка принялась вить сети вокруг Его Величества, незабвенного Эммануэла Честного. Вы помните, его неожиданная кончина вскоре после женитьбы на этой авантюристке вызвала серьезный всплеск астабильности в королевстве…
— А я бы дерзнул заглянуть и дальше в прошлое, братья. Безвременная смерть первой супруги Его Величества, королевы Этелии Хрупкой, тоже, как я слышал, произошла при подозрительных обстоятельствах.
— Ну, это уж чересчур, брат Сербвилл. Баронесса дес Бланкен в то время еще и не помышляла о переезде в столицу.
— Позвольте мне лучше судить о том, что способна измыслить женщина Востока, брат. Наша провинция дала истории немало выдающихся фигур, и смею вас уверить, выдающимися их сделал вовсе не переезд, как вы изволили выразиться, в столицу. В свое время я мог называть баронессу Каталию соседкой, и уже тогда…
— Но если и это правда… Если она имела отношение и к смерти несчастной королевы Этелии… Какая страшная женщина пятнадцать лет сидела на троне нашего государства!
— А вам не кажется странным, братья, что все годы преступного регентства этой женщины не дали такого роста астабильности, какой наблюдается сейчас — когда она готовится передать корону законному наследнику?
— Вы меня удивляете, брат Брустес. Неужели вы на Юге настолько мало осведомлены? Да вся Великая Сталла знает, что мальчишка — бастард.
— Не может быть…
— Об этом сегодня болтают на каждой площади.
— Не может быть, чтобы мы, выступающие именем Ордена, опирались в своих действиях на досужие сплетни!
— Сожалею, если эта новость оказалась ударом для вас, брат Брустес. Но сей факт очевиден для каждого, кто знал в лицо покойного короля. Кроме того, насколько мне известно, данные сведения может подтвердить сам брат Иринис.
— Кстати, достопочтенный брат, не кажется ли вам, что настало время поведать истину в присутствии собравшихся здесь достойнейших братьев Ордена?
— Просим вас, брат Иринис!
— Вы вправе требовать от меня откровенности. Я сознаю, что нарушу сейчас обет хранить тайну, принесенный некогда мною моему сеньору. Но священный долг перед Орденом выше любых светских обетов, не так ли? Что ж, у меня есть все основания утверждать: юноша, именуемый принцем Эжаном, наследным властителем Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке, не имеет законного права на этот титул. Его отцом был некий астабильный, которого я лично препроводил в Лагерь восемнадцать лет назад. Между прочим, согласно повелению Ее Величества.
— Ничего себе!..
— Как вам это понравится, братья?
— Сынок астабильного и мелкопоместной баронессы — будущий король Великой Сталлы. Оригинально.
— Бедный король Эммануэл! Он-то считал пацаненка своим сыном…
— Кто знает, братья! Возможно, Его Величество и не питал иллюзий на этот счет. Вспомните, ведь и за двадцать лет счастливого супружества с королевой Этелией он так и не обзавелся наследником. Говорили, что бедняжка бесплодна — но в такой деликатной сфере никогда нельзя знать наверняка…
— Прошу вас, братья, мы отклонились от темы. Итак, если власть не считает более нужным опираться на Орден, то и Орден не обязан поддерживать такую власть. Каталия Луннорукая и ее сын Эжан должны отречься от престола. Если они откажутся сделать это добровольно, Орден со своей стороны отказывается от всякой деятельности, направленной на поддержание стабильности в государстве. И в таком случае…
— Вы шутите, брат Иринис? В таком случае на территории Великой Сталлы не останется ничего живого! В нынешней обстановке только усилия стабильеров предотвращают вселенскую катастрофу!.. Если бы видели развалины мельницы в графстве Бон…
— Успокойтесь, брат Сербвилл. Ее Величеству это известно не хуже, чем нам с вами. Брат Иринис прекрасно знает, что говорит. Наши условия будут приняты.
— Вы уверены в этом, брат Ильбур? А если она предпочтет отправить в тартарары всю страну и погибнуть сама, лишь бы не отдавать корону?
— Не забывайте, что вся страна — это еще и ее сын. Она согласится.
— Из этого следует, что мы пообещаем оставить ему жизнь?
— Не понимаю вас, брат Онт, По-моему, слово «пообещаем» тут в высшей степени неуместно. Не допускаете же вы, что слова стабильера могут расходиться с его деяниями?
— Разумеется, нет, брат Иринис. Я просто хотел уточнить…
— Вот именно. Точнее подбирайте выражения, брат. Но ваш интерес закономерен; попробую его удовлетворить. Да, мы оставляем жизнь и самой Каталин, и ее отпрыску-бастарду. Орден милосерден. Пускай поселятся в ее провинциальном поместье Бланкен на Востоке. Кстати, брат Сербвилл сможет вновь назвать баронессу своей соседкой…
— Но не слишком ли это опасно?
— Не слишком. Если вдруг баронесса — или ее сын, что более вероятно, — начнут лелеять планы возвращения на престол… хотя бы в мыслях… Вы понимаете, братья, каким словом поименуются подобные притязания.
— Астабильность…
— Астабильность! Потрясающе, брат Иринис!
— Провинциальное поместье или Лагерь — думаю, она не ошибется в выборе.
— Вряд ли. Но ей придется быть осторожной… даже в мыслях! Воистину, Орден мудр.
— Таким образом, братья, нам осталось лишь избрать того из нас, кто донесет волю Ордена до королевских ушей. Любой из нас с радостью примет эту миссию на себя, но мы должны исходить из соображений целесообразности. Я готов выслушать ваши предложения.
— Насколько мне известно, все указы, которые подписывает Каталия, кладет ей на стол старший советник Литовт — ваш сеньор, брат Иринис. Для вас не составит труда пересказать наши требования вашему сеньору.
