От «усовершенствования» один шаг до экспериментов над людьми, и можно не сомневаться, что этот шаг семейство Караджани сделало в самом начале своей карьеры. Под их «науку» с непроизносимым названием, несомненно, была подведена экспериментальная база. Кто знает, сколько «материала» перепортила стервозная дамочка, прежде чем ее институт начал выпускать такие рафинированные — хоть и не без изъяна вроде сомнительных феноменов — экземпляры, как Сингх Чакра? «Трудно представить себе развитие науки без определенного числа ошибок», — почти и не оправдывался Габриэл в день убийства спящего в Замке…

Первая Дальняя — тоже ошибка? Или вполне удачный эксперимент, давший современной неоантропсихофизиологии богатый материал из области проявлений человеческой природы в смоделированных условиях полета и выхода на контакт со внеземной цивилизацией? Хотелось бы взглянуть одним глазом на записи Габриэла Караджани. «Объект № 1, начальник экспедиции Селестен Брюни. Обнаружил следующие характеристики… вопиющее несовершенство по таким-то параметрам…»

А спящие?.. Тоже часть эксперимента? Подставка, подготовленная специально к прибытию Первой Дальней на «другую планету»? Масштабно, ничего не скажешь. И не без высокого полета фантазии.

Вот только не совсем понятно в таком случае, зачем Караджани понадобилось будить того парня. Неужели роль беспристрастного наблюдателя оказалась чересчур пресной? Решил добавить пряностей, спровоцировав новый сюжетный поворот затянувшейся игры? Возможно, он и не знал наверняка, что разбуженный умрет… впрочем, это уж точно не имело решающего значения. Ведь люди, несовершенные люди, нужны лишь в качестве неограниченного ресурса для развития новых, перспективных, приносящих дивиденды наук…

Знал ли Габриэл Караджани, что застанет на Земле будущего общество, которому ни его, ни какая-либо другая наука давно не нужна? И если все же не знал — как воспринял сей фактор, плохо вписывающийся в канву семейного эксперимента? И как повел себя потом, поняв, что эксперимент до конца исчерпал себя? Угнал катер, это мы уже знаем; и отправился в Замок спящей красавицы? Если верить Сингху Чакре — да.

Хотя… Химик Чакра всего лишь предсказал, что в Замок полетит он, Брюни. Из этого отнюдь не следует, что… Ничего из этого не следует.

…Селестен не заметил, как внизу запестрели черепичные крыши, купола и шпили. Неплохо бы узнать, кто все-таки построил эту жуткую в своей архитектурной эклектичности подделку под Средневековье? Замку немногим более ста лет — не зря все-таки физик Корн делал анализ материалов на абсолютный возраст, — значит, все это было возведено примерно тогда же, когда «стартовала» Первая Дальняя. Может быть — даже скорее всего, — Габриэл Караджани в курсе. Что ж, спросим его и об этом… нам долго будет о чем поговорить. Когда я его найду.

Брюни, щурясь, пристально смотрел вниз: теперь там зеленели буйные джунгли запущенного парка. Нечего надеяться вот так, с воздуха, засечь тут одного-единственного человека — даже если он действительно здесь. Вряд ли задача упростится и после посадки; надо срочно придумать что-то… Осознание собственного бессилия метко обрушилось на Селестена, словно сачок из плотного брезента.

Но кое-что он таки придумал. Где-то здесь, в Замке — так сказал Алекс, — всерьез и надолго обосновался Феликс Ли. Парень деморализован и безопасен; беглый Караджани это знает. Он мог встретиться с инженером по коммуникациям и сболтнуть ему лишнее насчет своих дальнейших планов… маловероятно, конечно, однако попробовать стоит.

Передатчик с пояса. Личный код. Не забыть выставить пеленг по маячку.

— Инженер Ли слушает.

У парня был удивленный голос человека, застигнутого начальником где-нибудь в ванной в разгар отпуска. Ничего похожего на следы депрессии Селестен не уловил: Алекс вечно все преувеличивает… Так или иначе, голос юноши, почему-то ощутимо приободрил его.

— Инженер Ли, когда вы в последний раз видели неант-ро… черт, Габриэла Караджани?

Феликс негромко хмыкнул. Казалось, что он находится в нескольких метрах отсюда — если, усмехнулся Брюни, считать по вертикали. Разумеется, это чисто субъективное чувство: качество связи никоим образом не зависит от расстояния…

Он отвлекся и не сразу проникся смыслом услышанного ответа:

— Да я вообще-то и сейчас его вижу.

Катер пронесся над самым прудом, взметнув гигантские для такого водоема волны. Селестен вошел в крутой вираж; чувствуя, что теряет управление, отчаянно выругался и вспахал траву вперемешку с землей вплотную ко второму, аккуратно посаженному катеру. Мерзкий скрежет соприкоснувшихся бортов, дикая, постепенно затухающая вибрация. Все.

Он надеялся, что успеет.

С воздуха эта группка смотрелась так мило, пасторально, по-семейному! Сгрудившиеся в маленькую стаю трое парней: два из них высокие, чернявые, похожие, как братья — в крайнем слева он узнал инженера Ли, — а третий будто младшенький, светловолосый и коренастый. А рядом, в центре их почтительного внимания, сидящий на корточках отец-патриарх, не кто иной, как сам Габриэл Караджани, склонившийся над…

Ее было видно сверху лучше всех. Худенькую, почти бестелесную девушку; она спала, вытянувшись в струнку.

Успеть!!!

…Караджани как раз кончил прилаживать проводки к ее вискам. Красный и голубой. Красный и голубой — оба полетели в траву, слишком легкие, чтобы достигнуть пруда, в сторону которого швырнул их Селестен. У самого края, так и просясь в воду, торчала черная коробка с несколькими рядами кнопок и полукруглой шкалой — но пнуть ее как следует ногой Брюни не успел: вышедший из ступора Караджани повис у него на шее неожиданной тяжестью щуплого костлявого тела и повалил на траву.

Они боролись молча, сосредоточенно и жестоко. Одной рукой. Селестен безуспешно пытался поймать шею противника; другой отчаянно сдирал сухие пальцы со своей собственной шеи. Трава была мягкая, сочная; она пружинила, как борцовский ковер. За воротник ухитрился залезть муравей.

Так прошло несколько длинных секунд.

Кто-то, кажется, невысокий парень, громко спросил:

— А кто этот мужик?

И тогда Феликс Ли наконец-то бросился их разнимать. Еще через полсекунды остальные двое помогли ему.

…Тяжело переводя дыхание, уже со свободными руками и без малейшего желания бросаться на Караджани, разминающего горло в четырех шагах под присмотром коренастого блондина, Селестен отыскал глазами спящую девушку. Тоненькая шея в растянутом вороте голубого спортивного костюма; легкие пряди волос, вместе с травинками чуть-чуть шевелящиеся от ветра; спокойные дуги сомкнутых ресниц. Безобразная свалка, разумеется, ничуть не потревожила ее сон. От хрупких запястий и щиколоток все еще тянулись-цветные провода.

— Снимите, — негромко попросил Брюни.

Инженер Ли присел перед ним на корточки и тихо, словно извиняясь, принялся объяснять:

— Вы не поняли, командир Брюни… Это мы с Джерри — познакомьтесь, Джеральд Ли, мой правнук, — мы сами попросили неоантропсихофизиолога Караджани разбудить ее. Это совсем не то, что вы подумали… ее можно будить… она…

— Если верить молодым людям, девушка может поделиться с нами весьма любопытной информацией, — раздался сухой, пересыпанный кашлем голос Караджани, и очень захотелось снова схватить его за горло.

И что сказал бы Арчибальд, глядя сейчас на брата — ученого, интеллектуала, ценителя двенадцатитоновой музыки?.. Селестен усмехнулся. Потер саднящую шею, нащупал и вытащил из-за ворота муравья.

— Понимаете, Лили видит те же СНЫ, что и… — робко подал голос высокий парень в очках.

— Она без корней! — перебил белесый пацан.

Смешно. Все они, каждый на свой манер, горячо защищали новый эксперимент, так досадно сорвавшийся из-за его, Брюни («кто этот мужик?») несвоевременного появления. Габриэл Караджани уже нашел здесь союзников.

И вдруг ему стало все равно. Прав был Алекс, когда говорил, что бессмысленно взваливать на себя еще и это. Прошлого не вернешь. Эксперимент под названием «Первая Дальняя» тоже остался в прошлом. А у его автора в планах еще немало опытов — и опять-таки над людьми. Такова его специальность.