— Чему? Мне? У них?

— Сашки, среди них есть человек из нового мира. Учись и смотри, хорошо?

— Вы не хотите, чтобы…

— Не хочу, Сашки. Ты прав, я не хочу говорить при тебе. Веришь?

— Верю.

И опечаленный Саша отправился к охранникам.

— Меня зовут Михаил-Махмуд. Ты можешь сказать свое имя, или ограничишься прозвищем?

— Мирон Павлинович. Короче и с равными — Мирон. Ты равный.

Чем-то таким веяло от Михаила-Махмуда именно равным. Просто хотелось быть ему другом.

— Хорошо.

Махмуд выкрикнул что- то короткое и гортанное, один из охранников отцепил большую флягу от одного из вьюков и, не спеша, отправился к присевшим людям.

— Скажи, Мирон, ты понял, кто такой Сашки?

Легкий акцент, на грани понимаемого — и незнакомый… Ясно, что тюркский, а какой — неясно. Так бывает, если… Ладно, подумаем потом.

— Нет, Михаил-Махмуд.

— Выбери одно из двух имен. Мне все равно, какое… равный Мирон.

— Не знаю, Махмуд. Немного знаю об его прошлой жизни — и все.

— Первой жизни, Мирон. Хочешь сок?

— Конечно.

— Я так и думал, что ты знаешь о мальчишке очень мало. Видишь ли, он никогда не вырастет, ему придется оставаться таким до Страшного Суда и прожить все эти века и тысячелетия. Так что Аллах будет милосерден к нему — насчет себя я не уверен… Скажи Мирон, ты готов рассказать мне немного о своем мире?

— Зачем?

— Я купец, Мирон. Само знание о мире — даже просто о том, что он есть — дает немало. Честно говоря, нас очень мало — купцов межмирья, хотя о нас говорят во всех мирах, где мы бываем.

— В моем вы точно не были, — Мирон улыбнулся, представив себе появление в родном городе каравана из груженых мулов. Мысль про такую же картину в Андреевске чуть не повергла его в смех.

— Ага… Я понял — у вас ослы не в ходу, — Махмуд улыбнулся, — тогда вот что… Скажи, Мирон, (стаканы наполнились вновь) тебе что-то говорит фамилия… скажем — Черчилль?

— Да, конечно. Британский премьер, был такой.

— Отлично. Ла-Кути?

— Нет.

— Хм… Так, что такое СССР?

Мирон коротко ответил, помянув между делом тех, кого считал виновниками распада страны.

— Ага. Так, попробуем точнее. Джим Полли?

— Не знаю.

— Рональд Рейган?

— Президент США. Два раза.

— Пожалуй, все… Скажи-ка, в твоем мире можно выгодно продать антигравитацию?

— Что?

— Ты не ослышался. Скажу больше — я продам ее пока только твоей стране, Мирон. Или той, которую ты назовешь. Ты удивлен?

— Не особо.

— Хорошо, объясню. Видишь ли, сюда плохие люди не попадают, — караванщик особо выделил "сюда". — Этого тебе достаточно?

— Пожалуй, да.

— Тем лучше. Тебе рассказать мою историю? Она, конечно, длинна, но ночь длиннее…

— Тогда давай.

— Ну, что же. Я рожден в Южной Руси, примерно в возрасте Сашки был захвачен крымцами. Стал рабом. Сумел бежать в южные степи и стал охотником. Мирон, я охотился не на тамошних дроф! Я охотился на невольничьи караваны. Это было нечто потрясающее: найти таких… и убить! Я стал умным и жестоким: на Первых Кордонах хорошо платили за головы этих волков, очень хорошо — но куда лучше платили за тех, кого я вырывал из полона и возвращал туда! Это была страшная охота, но я слишком возненавидел тех, кто лишил меня в юности дома и свободы. А вернуться туда я не мог, ибо принял ислам… Но на Первой Линии ко мне относились прекрасно: и когда я приводил тех, кто не стал рабами, и когда приносил мешки, в которых стучали головы охотников… Если я доползал дотуда израненный и пустой — меня тоже привечали, подлечивали…

Я был страшным волком, Мирон! Волком, прикормленным кордонцами! Так продолжалось десять лет, но и волки тоже стареют. И однажды меня подвела моя звезда. Меня схватили, доставили в Кафу и там сварили в масле.

Было больно и тоскливо: перед этим мне объясняли про адские муки, на которые я обречен… А тут первым, кого я увидел — был старый муфтий. Выслушав мой рассказ, он сказал то, что меня перевернуло. Он сказал мне: "Махмуд, ты исполнил свой джихад. Но видно, Аллах решил, что ты, рыскавший и убивавший, подобно льву, нарушителей заветов Пророка и обращавших в рабство людей Книги — не получишь покоя до Страшного Суда. Садись — и мы решим, что тебе делать дальше".

— И что же вы решили?

— Только не смейся. Муфтий сказал, что теперь мне нужно стать купцом и тем, кто будет записывать все о мирах, в которые будет вхож. Он сказал так: "Ты будешь купцом, лучшим из тех, кто был в наших мирах и описателем наших миров — первым и лучшим".

— И много миров тебе встречалось?

— Немало. Признаться, до этого я не понимал, зачем Аллаху нужно столько ангелов, если на Земле не так и много людей, а правоверных — еще меньше.

Мирона вдруг осенила дикая мысль.

— Ясно. Скажи, Махмуд, ты слышал что-то о маяках?

— О каких, Мирон?

— О месте, где человек может говорить…

— С ангелами? Муфтий считает, что именно с ними — ибо только они могут давать такие советы.

— Значит, с ангелами.

— Отсюда до такого места всего пять минут хода. А откуда ты знаешь об этих местах?

— Мне попадалось такое. Еще в детстве.

— Послушай, а где?

Мирон попробовал рассказать и увидел, как резко изменилось лицо Махмуда.

— Вот как сходятся миры… Я знаю это место, именно там я узнал, как уйти в степи, минуя все кордоны, Мирон. Ну что, смотри: иди к тем камням. Если ты там нужен, и тебе это нужно — значит, остальное будет просто. А пока пойдем-ка к каравану.

Сашка, что называется, ловил удовольствие. Он вовсю тренировался в сабельном бою с одним из охранников, явно серьезным специалистом в этой области. Оружие звенело, Александр наступал, а охранник, оставаясь на месте, с улыбкой переводил бой по циклу: длинная дистанция, средняя, короткая — и опять длинная.

— Сашки, чуть не забыл, — Махмуд улыбнулся, — смотри, какой тебе подарок!

Подарком оказалась боевая рапира и кинжал для левой руки.

— Очень правильно, хозяин! — Вложив оружие в ножны, охранник улыбался, — Сашки очень подвижен, но у него сегодня ничего не получилось. Сабля — не его оружие.

— Почему??? - Голос Саши взвился, казалось, до небес.

— Ну, все просто. Смотри, ты вел бой, уповая на силу. Поэтому я гонял тебя, как хотел — я куда сильнее тебя. А рапира — это то оружие, где сила не столь важна. Тут важнее точность и быстрота, поэтому, с рапирой в руках, ты можешь победить любого здоровяка. Даже и закованного в броню — если поймешь, где слабое место в его доспехах. А парный кинжал… Встань в защитную стойку, я покажу, что даже твоей силы хватит, чтобы отбить сабельный удар! Давай, давай! Нет, доверни левую кисть! Так, смотри, сейчас я просто давлю на твою защиту… Чувствуешь? Теперь удар вполсилы, чтобы ты поверил, а теперь — в полную… И смотри, как окажется открыт средний боец после такого? Видишь — он уже твой!