— Вы правы, однако выбирать пэрам пришлось бы, либо Константина Корнуэльского, либо Лоэн-гэру, не так ли? Конечно, были и другие логры, которые могли бы претендовать на престол, но их родственные узы с Удером были гораздо слабее.

— В этом ты прав.

— Ну вот, а если учесть, что еще дед Годфрида… Я имею в виду настоящего его деда…

Старик кивнул, давая понять, что отлично понимает, о чем идет речь.

— Так вот, его дед мог наследовать трон Логриса по самым строгим традициям — в его жилах не было ни капли неблагородной крови, а все браки его предков были освящены Высоким Небом… Поэтому, никто просто не мог стать рядом с Годфридом, оспорить его слова. Он вел нас вперед, а мы шли за ним, исполняя его волю.

Губы Томаса тронула чуть заметная усмешка. Альберт отнес это к тому, что из его рассказа получалось, словно это он, Альберт фон Шрейдер, шел за Годфридом. Нет, конечно, его тогда и на свете не было. А вот Первый Круг уже существовал. Увы, не столь влиятельный как сейчас — не пришлось бы объяснять ему Иерусалимский провал.

— Но Годфрид дрогнул в последнюю минуту. Пути Логрского короля он предпочел путь Хранителя Гроба Господня… Не мне осуждать его, но… Тогда воплотить нашу мечту не удалось. Пришлось начинать с самого начала…

Рыцарь сознательно выбирал самые туманные формулировки. Одно слишком резкое слово — и миссию можно считать проваленной. Кто знает, какие взгляды у этого старика на те события. А вот то, что взгляды эти старый Томас наверняка имеет, рыцарь мог бы подтвердить под самой страшной клятвой.

— В королевских домах Европы ныне нет никого с серьезной долей логрской крови, — уверенно произнес советник Гедемина. — На что вы надеетесь после смерти Годфруа?

— Нам не нужны короли: мы сделали ставку на рыцарство. По всей Европе мы собираем под знамена рыцарских Орденов тех, в ком сильна кровь дэргов. Поэтому я здесь. Я почувствовал, что ваш внук Айрис — нашей крови. Он любит Гретту фон Лорингер. Но отец никогда не отдаст свою дочь безродному литвину, пусть и крещеному в католичество. А вот если представить доказательства, что Айрис — наследник древнего рыцарского рода…

Альберт многозначительно умолк, ожидая, что ответит старик.

— То Гретта станет его женой… А тебя Первый Круг поощрит за то, что в ваших сетях окажется еще один логр.

— Вам не по вкусу наша борьба? Почему?

— Потому что она может привести к гибели нашего народа, — старик возвысил голос. Он поднялся со скамьи и, тяжело опираясь руками на стол навис над собеседником. — Нашего народа, который и так почти стерт с лица земли. Если ваш заговор завтра будет раскрыт, то послезавтра на виселицах, плахах и кострах Европы погибнут последние дэрги.

— Слова Хранителя, — Альберт проговорил эти слова, старательно скрывая улыбку. Он уже предчувствовал свою победу, словно рыбак, водя на лесе матерую рыбину, не зная, уйдет или не уйдет, и в какой-то момент понимающий, что теперь добыча от него никуда не денется, если он только не дрогнет от счастья и не ошибется.

— Я и есть Хранитель, — старый советник литовского князя поднял правую руку и развернул перстень на указательном пальце камнем к собеседнику. Одного взгляда на выгравированных на золоте змеек Альберту хватило, чтобы понять, кто перед ним. И рыцарь не смог сдержать удивления.

— Вы… потомок самого Константина?

— Нет, — усмехнулся Томас. — Я потомок Кхоты, старшего брата Кхадори, который отрекся от герцогства в пользу своего младшего брата и покинул Логру вместе со своим другом Гхамэ-рэти.

— И вы прячетесь в этой дыре, когда вы так нужны своему народу? — голос Альберта теперь дрожал от гнева. — Только потому, что боитесь, что заговор будет раскрыт и многие погибнут?

— Не многие, — возразил старик. — Не многие, а все. Это разные вещи.

С минуту они стояли друг против друга, гневно сверкая глазами.

"Пора", — подумал рыцарь. Он отвел взгляд и опустился на скамью.

— Возможно, вы были правы, — примирительно проговорил он. — Раньше, но не теперь. Сейчас-то мы знаем, как обезопасить себя от разоблачения. Мы играем на слабостях людей. Люди суеверны. Они любят лезть в мистические тайны, в которых ничего не понимают. Люди злы. Они всегда готовы бить тех, кто не такие как они. Поэтому, при опасности разоблачения мы просто подставим под удар тех, кому сегодня позволяем крутиться рядом с нами. Когда не так давно во Франции король Филипп разгромил Орден Храма, дэрги почти не пострадали. Внимание следователей короля оказалось сосредоточено совсем не там, где был настоящий заговор… К тому же, они не слишком утруждали себя поиском доказательств, а просто выбивали признания из тех, кто мог им дать какую-нибудь поживу. Полагаю, вы не хуже меня знаете, каково у людей королевское правосудие. В общем, конечно, без погибших не обошлось, но большинство мы из-под удара сумели вывести. А сейчас в Париже мы прививаем мистику через братство свободных каменщиков. Представляете, может быть, через годы кто-то всерьез будет опасаться заговора строителей.

Это на ходу придуманное пророчество показалось Альберту фон Шрейдеру столь нелепым, что он искренне расхохотался. И даже непроницаемое лицо старика осветилось слабой улыбкой. И впрямь, глупость какая: каменщики Вильно и Парижа объединенные для захвата власти.

— Итак, с тех пор, когда ваши предки принимали решение о дальнейшей судьбе рода, обстоятельства изменились. Может быть, настала пора и вам пересмотреть свою позицию?

— Я стар, — задумчиво ответил Томас. — Мне поздно что-либо менять, скоро я покину этот мир.

— А Айрис? Вы убьете его любовь ради старых обветшалых принципов?

— Это решать не мне… Нас — Хранителей этого рода — двое. В любом случае вам надо ехать в Псков, к княжескому дружиннику Симону Литвину. Архивы у него. У меня — только перстень, а это не доказательство благородного происхождения Айриса: перстень может снять с руки убитого рыцаря любой мародер. Или воры могут выкрасть. А в распоряжении Симона — грамоты за подписями королей, в том числе самого Ричарда Львиное Сердце. Есть также грамота Годфруа Бульона. Думаю, что тевтонский рыцарь не будет против брака его дочери с юношей, чьих предков привечали столь известные полководцы.