- Я прошу вас, мистер Беркет, будьте терпеливее, сейчас ваша жена в таком состоянии, что здесь нужно только понимание и терпение. Я понимаю ваши переживания относительно ребенка, но на данный момент миссис Беркет сама как ребенок, ей нужна забота, ей нужно время и возможность прийти в себя, осознать свою утрату, и уж только после этого научиться жить с ней, социально адаптироваться.

Слишком тяжело было принимать это, хотелось, чтобы все словно по щелчку пришло в норму. Но так не бывает, кто-то справляется с болью, точнее не дает ей выхода, а кто-то погружается в нее. Что есть хорошо, а что плохо - не ясно. Ясно лишь одно - я не могу давить на Анну, я могу только ждать.

- Вы правы, миссис Руперт! От меня что-то требуется? Я должен придерживаться каких-то правил в общении с женой?

- Просто постарайтесь сейчас не вызывать у нее стресса. Не нужно пока говорить о детях. Но все вам следует показать, что вы тоже переживаете, что она не одна.

- Господи, я …естественно! Как я могу не переживать, у меня сын умер, черт возьми, о чем вы говорите?! – вспылил я, но она успокаивающе положила ладонь мне на плечо.

- Я понимаю, мистер Беркет, но я же объясняла вам…

- Да-да! Я помню, просто все это слишком тяжело и…

- Смерть ребенка не может быть легкой для…

-Ну, вы мне еще об этом расскажите! - оборвал я ее в раздражении, женщина замолчала, а мне стало стыдно. Уже срываюсь на людей - отлично.- Извините!

- Ничего, мистер Беркет! Все в порядке! Вы знаете, я ведь тоже потеряла ребенка, поэтому и работаю в этой сфере. Когда моя дочь умерла, я чуть не покончила с собой, у вашей жены насколько я знаю, не было попыток суицида?

- Нет, что вы!

- Что ж, значит не все так страшно! Не волнуйтесь, мистер Беркет, я приложу все силы, чтобы помочь вашей семье, главное…- женщина запнулась, отвела глаза, а после закончила, - не создавайте больше критических ситуаций.

- Что вы имеете в виду? - я не понимал, на что она намекает, но то, что намекает - это безусловно!

- Я не спрашиваю у вас, как вам удалось уговорить жену на лечение, но по себе знаю, что для этого потребовался мощный раздражитель. Что-то такое с вашей стороны, что отвлекло ее от горя. Просто сейчас мы будем работать над тем, чтобы она смогла привыкнуть к потери, смирится с ней. Все ее силы должны быть направлены на это, не заставляйте беспокоиться ее еще о чем-то, потому что тогда произойдет срыв, и мы вновь вернемся к тому, с чего начали.

- Понимаю! Что–то еще? - резко ответил я, мне было не по себе от этих нравоучений, я к такому не привык.

- Да, я хотела спросить. Видите ли, курс реабилитации направлен на социализацию человека, его адаптацию после потери, но он не решает многих проблем. Поэтому я хотела предложить вам, после курса реабилитации продолжить курсы психотерапии.

- Если это будет необходимо моей жене, то я естественно не против!

Врач смущено улыбнулась, и я понял, что от меня требуется что-то еще, поэтому я терпеливо ждал, хотя меня начала напрягать эта беседа, да и дел у меня было более чем достаточно.

- Дело в том, что необходимо ваше присутствие на этих сеансах, я хочу поработать с вами обоими.

Я изумленно уставился на эту женщину, пытаясь осознать, в своем она уме или же нет. Я не мог представить, что буду выворачивать душу перед психиатром, да еще и Анна будет на это смотреть. Мне до зубного скрежета не хотелось ворошить наше прошлое, копаться в грязном белье. Но с другой стороны, именно поэтому сейчас наш брак трещит по швам и моя жена не может прийти в себя. Я говорил, что люблю ее, и я действительно люблю. Поэтому я готов ради нее, ради будущего рядом с ней на то, чтобы открыть ей все без утайки, еще раз окунуться в свой собственный ад, вспомнить, что когда-то я был не лучше скотины. Признать, что это она превратила меня в человека. Да, я готов!

-Хорошо, я согласен! – уверенно ответил я, хотя внутри все сжималось от ужаса и хотелось послать к чертям эту докторшу. Внутри меня шла жесточайшая борьба, мне так не хотелось, чтобы кто-то вмешивался в нашу жизнь, я рассчитывал, что мы справимся со своими проблемами сами, но я знал, что это самообман, которым я утешал себя на протяжении шести лет, и вот во что он вылился. Поэтому если я хочу сохранить свою семью, мне придется засунуть гордость куда-нибудь подальше.

Следующие два месяца стали проверкой моей выдержки. Я никогда не думал, что может быть так тяжело. Я человек действия, для меня ожидание хуже любого наказания, а ждать неизвестно чего сложнее в сотни раз. Пару раз я был на грани срыва, хотелось разнести все к чертям собачим, я напивался, чтобы не натворить глупостей, а потом когда приходил в себя, вспоминал, что Анна ждала неизвестно чего и кого четыре года, жила только надеждой на лучшее, а я не могу и двух месяцев выдержать. Иногда я задумываюсь, глядя на массы примеров, да и на себя в том числе, от чего мужчины являются сильным полом? Сколько бы я не сравнивал себя с Анной, постоянно убеждаюсь, что во многом слабее ее. Но с другой стороны, не было бы ее и не было бы моих слабостей. Женщина для мужчины это начало греха, если рассматривать данный вопрос с точки зрения религии. С женщины начинается падение мужчины. Стоит признать, что почти вся история человечества вертится вокруг женщины. Не потому ли мы свели их до униженного положения в прошлом, потому что боялись силы той власти, что имеют они над нами?! Именно страх и гордость заставляли меня доказывать раз за разом, что я независим от Анны. Но сколько бы не пыжился, всегда оказывался у ее ног. Только когда внутри сталкивается самолюбие и любовь к кому-то, начинается самый настоящий ад. Самая жестокая борьба – это борьба с собой. Она рвет на части, мысленный волк сжирает и не дает быть спокойным. Все эти два месяца я жил, как на иголках. Старался работать, но потом взял отпуск, потому что не хотел оставлять дочь с няней, она и так растет без матери, не хватало еще и лишить ее отца. Прошлые ошибки хоть немного, но должны учить. Мои родственники помогали, как могли, но меня выводило из себя их молчаливое неодобрение. Я знал, что они считают, будто я слишком уступчив и потакаю своей жене во всем, а стоило бы взять ее в ежовые рукавицы, тогда бы все наладилось. Они считали, что я сам позволяю ей предаваться горю. Но меня их мнение не волновало, я предпочитал полагаться на специалистов.

С Анной я виделся редко, как и советовала миссис Руперт, но меня эти встречи не обнадеживали, а напротив, вгоняли в состояние раздражения и отчаянья. Эни не была грубой или резкой, она просто была никакой, говорила о погоде, о том, что ела на завтрак, что читала и что собирается прочитать. В общем, обо всем том, что не имело никакого значения. Конечно, это прогресс, учитывая, что до этого она не выносила даже моего присутствия, но все же на полную адаптацию это не было похоже, а ведь два месяца были на исходе. За это время я ни разу не виделся с Ким, все вопросы мы обсуждали по телефону или почте, потому что я боялся лишний раз сделать что-то не то или каким-то неведомым даже мне самому способом потревожить Анну. Проще говоря, я стал одержим и боялся каждой мелочи. Но в конце третьего месяца после смерти Мэтти, вымотанный уходом за ребенком, переживаниями об Анне и навалившимися проблемами, я все же согласился выйти на работу, потому что иначе у меня бы поехали крыша. Не знаю, слабость это или что, но я не выдерживал психологического гнета, что давил на меня ежедневно, мне нужна была разрядка.