Маманя взяла Мэг за руку.

— Пошли! — приказала она.

— Эй! — окликнул их один из стражников. — Во Внутреннее Святилище с животными вход запрещен.

Маманя заметила, что ее дочка все еще тащит Прутика на поводке.

— Ясное дело, запрещен! — подтвердила она, отбирая у дочери поводок и привязывая Прутика к одному из корней. — Потом его заберешь, — сказала она, издав горловой смешок.

На сей раз Мэг даже не попыталась перечить ей. Как в трансе, она вошла в круг взявшихся за руки трогов и двинулась дальше, под купол из корней. На Прутика она даже не оглянулась.

Сквозь просветы между корней мальчик смотрел на происходящее. В самом центре он увидел главный поильный корень. Он был толстым и узловатым, и светился ярче других. Мэг — крошка Мэг — стояла, повернувшись к нему спиной и закрыв глаза. Внезапно злыднетроги завели песню:

Слава тебе, наш Дуб-Кровосос!

Ты злыднетрогам счастье принес!

Они повторяли эти строки без конца, все громче и громче, пещера сотрясалась от оглушительного грохота голосов. Прутик заткнул уши руками. Мэг, стоявшая рядом с поильным корнем, вдруг начала корчиться и извиваться.

И вдруг ужасная какофония прекратилась, в воздухе повисла тревожная тишина. Мэг повернулась лицом к корню. Воздев руки, она глядела вверх.

— Напои меня своей кровью! — крикнула она. Не успел стихнуть ее призывный вопль, как под куполом произошла перемена. У злыднетрогов перехватило дыхание, а Прутик в испуге вскочил, увидев, как корневище, к которому его привязали, меняет цвет. Он огляделся. Вся густая сеть корней теперь светилась темно-красным, малиновым, кровавым светом!

— Ну вот! — торжествующе воскликнула маманя. — Пробил твой час, доченька!

Откуда-то из складок своего бумажного платья женщина-трог вытащила небольшую вещицу. Прутик, прищурившись, разглядел, что это такое. Предмет был похож на кран от бочки. Маманя приставила его к пульсирующему багровому центральному корню и вогнала его кулаком в древесину. Затем, улыбаясь дочери, она жестом указала ей на пол.

Мэг встала на колени перед краником, задрала голову и широко разинула рот. Маманя повернула ручку, и из крана хлынула мощная струя пенящейся кровавой жидкости. Она падала на голову Мэг, омывала ее спину, стекала по рукам и ногам. Прутик в ужасе наблюдал, как в пурпурном свете вздымаются плечи Мэг.

«Она это пьет!» — содрогнулся мальчик.

Мэг пила, пила и пила и не могла остановиться. Она уже выпила столько, что должна была лопнуть. Наконец, она, похоже, утолила свою жажду и, глубоко вздохнув, свесила голову на плечо. Маманя повернула ручку: кровь перестала хлестать из крана. Мэг с трудом поднялась на нетвердых ногах. Худенькая бледнокожая девочка на глазах начала разбухать.

Она пухла и пухла, превращаясь в тяжеловесную тушу. Ее платье из тонкой бумаги с треском разорвалось, и обрывки упали на землю, а она все росла. Массивные плечи, дутые мускулы, ножищи, похожие на древесные стволы. А что сделалось с ее головой! Голова разрослась невероятно, и вдруг — пышная оранжевая шевелюра стремительно осыпалась на землю. Преображение закончилось.

— Поздравляю! — сказала маманя, надевая новое разрисованное платье на свежеиспеченного злыднетрога.

— Поздравляем! Поздравляем! — закричал хоровод созданий, похожих на нее как две капли воды.

Мэг, с достоинством повернувшись, раскланялась. Прутик втянул голову в плечи от страха. Куда девалась бледнокожая девочка, которая так любила его и так заботилась о нем? Ее больше не было. Вместо нее перед ним стояло чудовище: ужасный, кровожадный злыднетрог. Когда ей сделают наколки, ее уже будет никак не отличить от матери.

Мэг продолжала оглядывать собравшихся на праздник. Она встретилась глазами с Прутиком. Мальчик улыбнулся ей. Быть может, в душе она осталась такой же, как прежде? Мэг открыла слюнявый рот и вывалила наружу огромный язык, похожий на кусок сырой печени, и облизала рифленые губы. В налитых кровью выпученных глазах зажегся недобрый огонь.

— Ах ты мерзкая тварь! — заревела она.

В тревоге Прутик оглянулся. Не может быть, чтобы она обращалась к нему! Он же ее любимая игрушка! Она называет его не иначе как «дорогой Прутик!»

— Мэг! — закричал он. — Мэг, это же я!

— А-а-а-а-а-а! — завопила маманя. — Я так и знала, что он — болтун!

— Да, — холодно подтвердила Мэг. — Ему конец.

Земля задрожала у Прутика под ногами, когда

Мэг с тяжелым топотом двинулась к нему. Трясущимися пальцами он пытался развязать узел на поводке. Но напрасно: маманя слишком туго затянула его. Схватившись за поводок обеими руками, Прутик уперся пятками в дерево и потянул изо всех сил. Но ничего не помогало.

— Только попробуй! — заревела Мэг.

Вцепившись в поводок еще крепче, мальчик сделал новый рывок. Что-то хрустнуло, и он вверх тормашками полетел вниз. Веревка оказалась прочной, но корень не выдержал и треснул пополам. На месте разлома из дерева хлынула кровавая жижа.

— У-у-у-у-у-у! — завыла в ярости Мэг.

Прутик развернулся и бросился прочь. Он прошмыгнул между двумя стражниками и кинулся к озеру. Простофили-троги только хлопали глазами, глядя на него.

— Расступитесь! — скомандовал мужчинам Прутик, локтями прокладывая себе дорогу. Мэг, громко топая, пустилась за ним вдогонку. А за ней вперевалку неслись остальные злыднетроги.

— Хватайте его! Перегрызите ему горло! Разорвите на куски! — вопили они. — Выдерните ему ноги!

Прутик добежал до озера и повернул налево. Перед ним стояла небольшая группа мужчин-трогов.

— Держите его! — громко приказала Мэг. — Остановите этого негодяя!

И когда они тихо расступились, чтобы пропустить Прутика, завопила еще громче:

— ВЫ, ЖАЛКИЕ ИДИОТЫ!

Обернувшись, Прутик бросил взгляд через плечо.

Мэг нагоняла его. Ее налитые кровью глаза светились: она была полна решимости.

«Ах, Мэг, — подумал мальчик, — что с тобой стало?»

Мэг поравнялась с мужчинами.

Все они равнодушно наблюдали за происходящим. Все, кроме одного. Когда Мэг поравнялась с ним, он сделал ей подножку. Мэг споткнулась и, потеряв равновесие, грохнулась на землю.

Прутик изумился. Явно это было сделано нарочно.

Распростертая Мэг попыталась повернуться и схватить мужчину-трога, но тот оказался достаточно верток и тотчас дал деру.

Приставив ладони ко рту, чтобы было лучше слышно, трог крикнул Прутику:

— Чего ты ждешь? Беги к тем корням, где самый яркий свет. Вон туда! Тебя что, уговаривать надо? — в голосе его слышалась насмешка.

Прутик обернулся.

— Ну что? — мужчина-трог издевательски улыбнулся. — Хочешь, чтобы твоя драгоценная хозяйка спустила с тебя шкуру? Беги туда, откуда ветер дует, балованная живая кукла, и не оглядывайся!

Прутик так и поступил. Он бегом пересек пещеру трогов, направляясь в дальний конец, где корни светились ярче других, и ни разу не оглянулся. Он слышал топот и тяжелое пыхтение разъяренных злыднетрогов у себя за спиной: они то чуть отставали, то снова почти нагоняли его.

Наконец от приблизился к яркому пятну: перед собой он увидел плотно переплетенные, кустистые белые корни, заливавшие все вокруг ослепительным светом. Куда же теперь? В ушах у него стоял звон, сердце готово было выскочить из груди. Оттуда, где он стоял, в разные стороны расходился добрый десяток тоннелей. Который из них выведет его отсюда? А может быть, ни один из них?

— Ему конец! — раздалось свирепое рычание одного из злыднетрогов.

— Оторвать ему голову!

— Сейчас оторвем!

До Прутика донесся жуткий утробный хохот. Прутик впал в отчаяние. Он уже был готов нырнуть в один из тоннелей, но вдруг там тупик? Пока он принимал решение, злыднетроги уже почти наступали ему на пятки. Еще мгновение — и он попадет им в лапы.