— Вот ты где… — прошептал я, будто фашист мог услышать мой голос и уйти.

Чтоб привести дыхание в норму, передаю оптическую трубу Николаю Куликову и, не торопясь, подсказываю, как найти фашистского снайпера. Веду по хорошо заметным ориентирам.

— Есть! Вижу! — Николай, кажется, тоже задохнулся. Передохнув, он предлагает: — Главный, надо брать его сейчас, иначе ускользнет.

И тут же слышу шепот за спиной:

— Погодите, ребята, дайте посмотреть на живого гитлеровского снайпера!

Это лейтенант Федосов. Мы и не заметили, как он подобрался к нам. Не дождался атаки противника и теперь не знает, куда девать себя.

Я держу фашистского снайпера в прицеле своей снайперки уже целых полчаса. Немного устал, но напряжен до предела. Гоню от себя усталость, стараюсь не расслабляться. Он тоже смотрит через оптический прицел. Спрашиваю Куликова:

— Николай, как ты думаешь, видит он нас?

— Сейчас проверим.

Николай отошел назад, приподнял над бруствером фигуру в каске. Мгновенно фашистский снайпер выстрелил. Каску сорвало с головы куклы.

Положив руку на затвор, чтобы передернуть его и подобрать гильзу после удачного выстрела, как принято у снайперов, фашист оторвался от оптического прицела. Голова его приподнялась. В ту же секунду прогремел мой выстрел. Пуля легла гдето между глаз, перевернув каску на лицо. Винтовка с оптическим прицелом осталась лежать в трубе.

Лейтенант Федосов опустился на дно окопа, затем взял мой личный счет — записную книжку, послюнявил карандаш и крупными буквами записал: «Я очевидец дуэли. В. Зайцев на моих глазах убил фашистского снайпера. А. Федосов».

Так мы отомстили убийце Саши Грязева.

С этой же позиции, действуя уже более решительно, в последующие дни мой ученик снайпер Николай Куликов срезал потом двух дальномерщиков на боках Мамаева кургана.

А наступление, которого мы ждали в этот день, почему-то так и не состоялось. Быть может, потому, что мы узнали о нем заранее, из показаний пленного. Немцы, видно, догадались об этом и не стали лезть на рожон, стали осторожнее и хитрее.