– Пусть съездит, – твердо сказала Эльза, и все удивились, потому что именно она обычно боялась отпускать дочь в междугородние поездки, особенно в темное время суток.

– А давайте поедем все вместе… Ну, конечно, купечество оставим дома, раз оно у нас такое умное… – предложил Герберт. – Снимем гостиницу на выходные. Почему бы и нет?

На том и порешили.

Гостиница оказалась средней руки, да и городок был весьма затрапезный, хотя и университетский. Герберт весь день читал, лежа в прокуренном номере, пока Энжела с Альбертом катались по реке на каноэ и гуляли в ботаническом саду. Эльза скучала и тоскливо глядела в окно, выходящее на гаражи, на нелепо подвешенный над ними молодой месяц.

Вечером все собрались в ресторане. Было видно, что отношения у молодых стали ближе.

После ужина Альберт, улучшив минуту, заговорил с Гербертом о своих делах, и тот охотно поддержал разговор.

– Мне кажется, у тебя невроз, – заявил Герберт, медленно выпуская дым сквозь замкнутые зубы, отчего казалось, что он улыбается.

– Возможно… – согласился Альберт.

– Во-первых, ты не можешь освободиться от своей травмы, что тебя завербовали разведчиком, заставляли допрашивать людей… Поэтому ты со всеми этой историей и делишься, хочешь найти себе оправдание, поддержку…

Герберт всегда резал правду-матку собеседнику в глаза. Таким образом он провоцировал его показать себя, спорить, злиться или соглашаться. А сейчас на дипломатию и вовсе времени не было: нужно было в считанные минуты понять, что Альберт за человек.

– Во-вторых, твои родители создали в тебе комплекс неполноценности, который ты пытаешься преодолеть, доказывая им, что непременно станешь их опорой в старости…

– Возможно… – снова согласился Альберт.

– Ну а в-третьих, ты замученный трудоголик…

– Это точно!

Мужчины продолжали курить, увлеченно разговаривая и не замечая ничего вокруг. Вдруг раздался удар легкого тела о машину и душераздирающий крик Эльзы.

– Энжела!!!

Герберт втянул голову в шею. Он застыл, ужас охватил его… Неужели?!. Альберт стремительно бросился к выходу, а Герберт никак не мог заставить себя оглянуться, чтобы взглянуть на дорогу и увидеть… Оказалось, Энжела просто поскользнулась и упала между автомобилем и поребриком, но в эту долю секунды, когда Адлеру казалось, что ее сбила машина, он пережил подлейшую тоску вперемешку с великим ужасом… Дитя-то мы и проглядели… Обо всем договорились, упыри…

Энжела расшиблась не на шутку. У нее было несколько ссадин и синяков, но, к счастью, ехать в больницу не было необходимости. При детальном рассмотрении происшествия оказалось, что все семейство страшно взволновалось, когда Герберт и Альберт уединились для беседы. Вдобавок Джейк потерялся в темноте, и Энжела бросилась к машине, проверить, не там ли брат. Тут-то она и поскользнулась. Джейк, действительно сидевший в автомобиле, принял вину на себя и дулся остаток вечера.

Герберт попытался продолжить прерванную беседу, но Альберт предложил Энжеле прогуляться, и остальные путешественники покорно вернулись в гостиницу.

Назавтра выяснилось, что Энжела вернулась только в пять утра. После долгой мучительной пытки: «Ну, как?» она залилась краской и сказала, потупив очи: «Целовались».

Потом по секрету призналась матери, что Альберт ей нравится, но влечения к нему она пока не испытывает, ну, такого влечения, какое она испытывала к Стюарду… Эльза была вне себя, но не подала вида. Еще она выведала, что Альберт мило и доходчиво объяснился Энжеле в любви, на что та сказала лишь, что он ей нравится.

– Я понимаю, что есть ребята моложе и привлекательнее меня, а главное, успешнее и состоятельнее…

– Для меня это не важно. Я сама могу себя обеспечить, – отвечала Энжела.

– Ну а что же тебе нравится во мне?

– Твоя душа… – отвечала она.

Наутро Герберт устроил все так, чтобы иметь возможность обстоятельно поговорить с глазу на глаз с Альбертом. Он использовал удачную вилку, доканывая оппонента его же оружием.

– Ты не хочешь смешивать личное с деловым? – начал он утреннюю беседу.

– Это так, – взволновано ответил парень.

– Но настаивая на этом, ты оказываешься в таком положении, что никто, даже ты сам, не сможешь разобраться, искренни ли твои чувства к Энжеле, или ты испытываешь их потому, что тебе это выгодно.

– Да…

– Следовательно, необходимо действительно разделить личное с деловым. Я возьму тебя на работу, и это позволит тебе закрепиться в стране и избавит от необходимости ухаживать за Энжелой. В таком случае ваши отношения будут развиваться естественно… Энжеле нужны любовь, внимание, нежность…

– Я никогда не встречал таких родителей… Уж не вы ли выставили ее фотографию в Интернет? – пошутил Альберт.

– Я, – сухо ответил Герберт. – Точнее, Эльза. Альберт затих и, казалось, больше не мог выдавить из себя ни слова.

– А ты вообще помалкивай, Штирлиц, – в свою очередь грубо пошутил Герберт.

– А я молчу… – протяжно промолвил ухажер. Было видно, что он в шоке, и не знает, радоваться ли ему невинности дочери, или поражаться козням родителей. Он не посмел спросить, кто же в таком случае переписывался с ним, Энжела или ее родители…

– Давай вернемся к делу, – сухо предложил Герберт.

Они подробно обсудили детали, и Альберт сказал, что заедет в церковь помолиться, покаяться и поблагодарить Бога…

Потом они вышли покурить, и к ним присоединилась Энжела. Прощаясь, Альберт пожал Герберту руку.

– Спасибо вам… Спасибо вам, что доставили сюда Энжелу… – нескладно начал он.

– Товар доставлен! – весело объявила Энжела, не очень понимая двойной смысл своей шутки.

Но когда они отошли в сторону попрощаться, Герберт, с умилением наблюдая нежность и осторожность, с которой Альберт поцеловал его дочь, подумал, что его забавные заботы были не напрасны…

По возвращении Адлер усадил родителей Эльзы на кухне и провел вразумительную политинформацию, все подробно разъяснив «купечеству». Путем долгих проб и ошибок он установил, что с людьми лучше разговаривать, чем держать их в неведении, иначе они неизбежно начинают подпольничать. Закончив, он подвел итог:

– Итак, я предложил Альберту разделить личное с деловым, а там посмотрим. Да, он находится в стране по студенческой визе. Она заканчивается через пару недель. Он собирается продлить визу еще на полгода. Известно,

что он подумывал о фиктивном браке с какой-нибудь местной жительницей, хотя, надо отдать ему должное, отзывался о подобных замыслах с отвращением. Конечно, ясно, что ему было бы очень выгодно жениться на Энжеле и таким образом получить западное гражданство. Однако я верю, что выгода не исключает возможности и сонаправленности с ней чисто человеческих чувств, например любви, привязанности, верности… Так что если начальный интерес у нашего претендента, возможно, и был корыстным, то в недалеком будущем чувства вполне могут начать превалировать. Кроме того, нужно отдать ему должное: с самого начала он отмечал неудобство своего положения, и, скорее, мы навязались к нему, чем он просил нас о чем-либо…

– А по-человечески нельзя? Нельзя дать Энжеле право самой найти себе молодого человека без таких проблем?

– А без проблем не бывает, да и никогда и не было. Ведь прежде тоже зачастую женились на приданом. И родители суетились, стараясь для своего чада подходящую партию либо из своего круга подыскать, либо женились на богатстве, либо на бесприданной юной красоте, как в чеховской «Анне на шее»… В сегодняшней жизни ведь ничего не изменилось: барышни-бесприданницы хотят найти принца или на худой конец обеспеченного, бедные юноши – богатую невесту, а обеспеченные ищут молодость и красоту… И женятся, и живут, и многие даже вполне счастливы…

– Ну, это все понятно… Чай, не вчера на свет родились… Но он-то ведь, кажется, ко всему еще и шпион, – заявила теща.