Кое-как стабилизировав чары, Шардаш рискнул коснуться чернильной массы. Он чистокровный тёмный оборотень, аура демоницы могла принять, поделиться памятью.

  Ожидания подтвердились, но лишь частично. Руку сначала пронзила боль, от которой свело зубы, а потом будто обволокло желе. Кровь застучала в висках, перед глазами померк свет. Шардаш только через пару минут понял, что ему передались чужие ощущения и воспоминания - миг смерти. Насильственной смерти, о чём свидетельствовал страх безвестной демоницы и её хрип, предшествовавший сгустку нестерпимой боли. Потом сознание накрыла темнота, и чувства вернулись к профессору.

  Присмотревшись, Шардаш заметил крохотное отличие от привычного перерождённого духа: чернильное пятно плавало по поверхности, а не внутри ауры. Оно срослось с ней, но не стало сердцевиной. Значит, чужеродное вкрапление можно удалить, не разрушив ауру Мериам. Не то, чтобы профессора смутило бы наличие в адептке демона - увы, даже помогло бы в некоторых вопросах, просто оно навредило бы ей, исказило сложившуюся личность, лишило родных и друзей. Общаться всю жизнь с единственным тёмным - печальная перспектива, да и не стоило загадывать так далеко. Кто ведает помыслы Прародителей сущего, кто сказал, что их чувства просуществуют дольше пары месяцев?

  Профессор аккуратно высвободил руку и осмотрел: ожог. Несильный, пройдёт за ночь. Взглянул на лицо Мериам и заметил плотно сжатые губы. Даже безобидное воздействие на ауру причинило страдания.

  - Вы что-то делали? - неестественным голосом спросила адептка. Будто горло сковал спазм.

  - Ты, - поправил Шардаш. - Да, ауру смотрел. Прости, больше не буду. Пора возвращаться, время позднее...

  Профессор наклонился и поцеловал её.

  За ней пришли с утра.

  Мериам разбудил требовательный стук в дверь. Накинув пальто поверх рубашки, адептка подошла к двери, спросила кто.

  - Именем короля! - стало ей ответом.

  Перепуганная Мериам кинулась одеваться. Чутьё подсказывало, времени на сборы ей не дадут.

  Дверь содрогнулась от очередного удара. Адептке пришлось впустить посетителей, чтобы ей не приписали неповиновение властям. В комнату ввалились шестеро белых стражников, все при оружии. Среди них - два мага. Последним вошёл знакомый капитан. Он огляделся и объявил о немедленном аресте Мериам Ики и перемещении подозреваемой в столицу. В столицу, даже не в Бонбридж!

  Ладони похолодели, мысли путались. Растерянно взглянув на суровых гостей, адептка попросила их отвернуться, позволить ей собраться. Но вместо ответа на руках защёлкнулись магические браслеты.

  - Тревеус! - во всю силу лёгких закричала Мериам. Она металась по комнате, отчаянно пытаясь укрыться от преследователей, но заведомо загнала себя в ловушку. - Тревеус, они пришли за мной, помоги!

  Горло будто окаменело, адептка не могла вымолвить ни слова. Её подхватили под локти и вытащили в коридор, с растрёпанными волосами, в незастёгнутом платье. На глазах у всех вытолкали во двор, где уже завывал мощнейший коридор перехода, удерживаемый тремя магами.

  Шардаш успел до того, как Мериам затолкали в вихрь перемещения, но ничего поделать не смог. Разум и инстинкт самосохранения подсказали, что лучше остаться на свободе и изыскать способ помочь Мериам, чем погибнуть. Пять палочек, нацеленных ему в грудь, делали любую атаку самоубийством.

  - Даже оборотня иногда подводит нюх, - то ли сочувствуя, то ли злорадствуя, заметил капитан и вместе со своей подопечной скрылся в коридоре перехода.

  Маги покинули двор последними, сдерживая Шардаша. Оттого, чтобы ринуться вслед за ними, рискуя погибнуть в хаосе межпространства, профессора удержала рука магистра на плече. 'Она невиновна, Тревеус, - шепнул он. - Сгусток на ауре я увидел, но он не управляет телом и сознанием. Успокойся, мы что-нибудь придумаем'. Шардаш нервно скинул руку Асваруса, рванулся вперёд, но было уже поздно: коридор закрылся.

Шардаш ругал себя. Почему он сразу не проверил ауру Мериам, доверился обычному магическому зрению? Удивляло, что, по словам магистра, император не увидел чужеродной примеси. В противном случае выдало бы лицо. Асварус был рядом, заметил бы. Магистр тоже не подумал о необходимости специального осмотра. Если бы не белые стражники, пятно на ауре Мериам осталось бы для него тайной. Именно слова капитана заставили применить определяющие чары. Увы, Асваруса не стали слушать, адептку увезли.

  Перед профессором открывались два пути: либо поспешить в столицу, либо к деду Мериам, чтобы выбить признание, но Шардаш выбрал третий. На всякий случай профессор держал в голове четвёртый - унизительный, но чего не сделаешь ради спасения жизни близкого существа?

  Шардаш не поделился планом действий даже с магистром, просто собрал вещи - свои и Мериам, и под пристальным взглядом десятка глаз направился к конюшне.

  Конюх потребовал предъявить разрешение, но профессор глянул на него волчьим взглядом, и послушник позорно спрятался в ближайшем деннике.

  - Возьми мою кобылу, - на пороге возник Асварус.

  - С крыльями? Увольте, учитель, мне лишние приметы не нужны.

  Взнуздав и оседлав лошадь, Шардаш склонил голову перед магистром, благодаря за помощь. Асварус посторонился, пропуская ученика и, неодобрительно вздохнув, проводил профессора взглядом. Магистр опасался, что Шардаш загонит себя в ловушку, а девочку всё равно не спасёт. Но раз он так рвался к ней, позабыл о том, что сам ходил по острию ножа, то дорожил Мериам Ики. Недаром профессор старательно убеждал, что она ему никто: оборотни всегда отводят след от близких.

  Плотно надвинув на лицо капюшон, Шардаш напряжённо посматривал по сторонам, опасаясь встретить знакомых. Он знал, что его здесь не ждут, ненавидят, презирают и боятся, но выбора не было.

  Копыта коня отбивали простенький ритм по мостовым Бонбриджа.

  Город тонул в слякоти, привычной для портового поселения в конце ноября. Серый, унылый - такой же, как настроение Тревеуса Шардаша. Одной рукой профессор сжимал поводья, другой - палочку.

  Артефакт над воротами беспрепятственно пропустил Шардаша внутрь: ошибку так и не исправили. Профессор отметил это мельком, мысли занимало другое. Даже на стражу он не взглянул, давно решив, что всё равно прорвётся внутрь, пусть даже с боем. Но обошлось: блюстителей порядка заинтересовал не кутавшийся от непогоды одинокий всадник, а повозка со снедью. Наверняка искали контрабандный товар.

  Часы на башне пробили три часа дня, когда Шардаш свернул на улицу, ведущую к Школе. Ехал медленно, чтобы нечаянно не задавить конём зазевавшегося прохожего. Да и смысл гнать лошадь в гору?

  Противооборотное зелье булькало в сумке. Свежее, приготовленное вчера, но профессор не отхлебнул ни глотка. Разум подсказывал, что необходимо сохранить возможность мгновенной смены облика. Если Мелиса Кайса потребует, он выпьет. Прямо у неё на глазах. Но для этого необходимо попасть на территорию Школы, что совсем непросто. Положим, привратник не помеха, но ограду наверняка оплели заклинаниями. Заденешь одну нить - и окажешься под перекрёстным огнём бывших коллег и Белой стражи.

  Глаз вычленил в толпе лицо Инессы Скайнэ. Та спешила на работу. Обострённый нюх Шардаша различил волнение и страх. А ещё запах пирожков с повидлом, которые ассоциировались с Мериам. Наверное, они покупали их у одного булочника.

  На всякий случай отвернувшись, чтобы Инесса не узнала, Шардаш дождался, пока начнёт затихать стук каблучков, и направил коня к воротам Школы. В кармане профессора завалялся преподавательский пропуск, если немного поколдовать над ним, у привратника не возникнет вопросов. Иллюзия довершит дело.

  Спешившись, Шардаш сделал вид, что роется в седельной сумке. На самом деле профессор навёл на себя морок. Полностью внешность менять не стал: привлечёт внимание прохожих, поэтому ограничился лицом и цветом кожи. Если профессору не изменяла память, сегодня среда, а по средам у Торквиниуса Тобса, преподавателя обманных чар, выходной. Его облик и принял Шардаш. Только как объяснить наличие лошади? Рискуя, пришлось наложить на неё 'антиглаз'.