– Пять часов, – сказала Вики, взглянув на автомобильные часы. – Если бы мы сели на поезд, отходящий в половине шестого…

– Эти часы идут неверно, – вставил я и посмотрел на собственные часы. – Сейчас без пяти пять.

– Твои часы всегда отстают, – несправедливо заявила она, пока я выходил из машины, чтобы открыть гараж.

Мы вошли в дом через коридор из гаража на кухню, и сделали это невероятно тихо. Вики остановилась в холле – чтобы снять верхнюю одежду. Я прошел к радиоприемнику возле арки между гостиной и холлом. С моей стороны это было мелочно, но я был сердит из-за того, что Вики оскорбила точность моих часов. Зная, что в начале каждого часа по радио объявляют время, я наконец-то, впервые в жизни, включил этот прибор, покрутил настройку и был вознагражден: «У микрофона Пол Кизи. Мы передаем сигнал точного времени…».

Вслед за мной в гостиную вошла Вики.

«Удар гонга прозвучит ровно в пять вечера...».

Я прошел к ней через комнату – она закачалась, прикрыв глаза и приложив руки к вискам. Теперь она молчала, так как была не в силах даже прохрипеть. Повинуясь ее жесту, я обернулся и взглянул на диванчик.

Комнату заполнял грохот музыки из радиоприемника. Вики быстро выключила его, а затем медленно и грациозно свалилась на пол.

Я побежал на кухню за водой. Я закричал. На кухне я повернул кран так сильно, что выплеснувшаяся из стакана вода забрызгала меня. Я вернулся в гостиную, крикнув на весь дом. Плеснул водой Вики в лицо. Перетащил ее в холл, открыл дверь на крыльцо и, присев на корточки, принялся обмахивать племянницу телефонной книгой, послужившей подобием веера. Я громко ревел и безумно причитал.

Она раскрыла глаза и попыталась облизнуть посиневшие губы, как вдруг за моим плечом раздался голос Освальда Флипа.

– Она упала в обморок. Принесите больше воды, – велел ему я и мысленно проклял рыжего юношу, увидев, что тот поднимается по лестнице вместо того, чтобы сбегать на кухню. Но вернулся он быстро и принес что-то вроде флакона духов.

– Бренди, – пояснил он. – В медицинских целях, – он снял круглую пробку и щедро плеснул жидкость в приоткрытые губы Вики – так, как будто выливал ее в раковину. Прежде чем я успел отобрать у него бутылку, Вики поперхнулась и, когда я взял ее на руки, сплюнула.

– Не надо! – сказала она.

Она заговорила. Сквозь ее черные ресницы потекли слезы. Так что услышав голоса и увидев то, что показалось мне толпой людей на крыльце, я решил, что мне мерещится. Но Освальд увидел то же, что и я, и воскликнул. Его паника из-за бедственного положения Вики неприятно сочеталась с детским плачем в голосе.

– Снова полиция, теперь с какой-то женщиной! Это уже чересчур…

Несмотря на мои протесты, Вики неуклюже поднялась на ноги. Лейтенант Уирт открыл сетчатую дверь, вошел и принюхался. Я понял, что в доме пахло бренди, которое пролилось на платье Вики.

Следующей вошла женщина. Это была высокая, молодо выглядящая девушка с широким бледным лбом, ясными серыми глазами и прядями рыжих волос, выбивавшимися из-под шляпки.

– Мистер Ван Гартер, я – Линн Макдональд, – представилась она. Полагаю, в этом не было ничего удивительного. Наши фотографии она видела в газетах и не могла забыть ни красоту Вики, ни мою грузность.

– Надралась? – спросил мистер Голдбергер, глядя на Вики.

– Мисс Ван Гартер еще не оправилась от ужасного обморока, – сказал я. – Она нашла тело Хелен Бейли. Оно в гостиной, куда мы сейчас пройдем. Миссис Бейли была заколота. Нож все еще находится в ее горле.

Я не имел никакого представления о расторопности мисс Макдональд, но прежде чем кто-либо еще успел заговорить или сделать хоть одно движение, она уже стояла перед диванчиком, успев включить свет, входя в комнату.

Я усадил Вики в кресло, а потом присоединился к остальным – Освальду Флипу, доктору Стайлсу, лейтенанту Уирту и господам Голдбергеру и Шоттсу. Все мы направились в гостиную.

– Пожалуйста, не входите, – велела мисс Макдональд. – Никто из вас.

– Вы не можете не впускать стражей закона, – мистер Голдбергер демонстративно шагнул вперед.

– Конечно. Но я думаю, что окружной прокурор не станет возражать против того, что я проведу здесь десять минут в одиночестве. Кажется, он не доволен ходом другого дела. Будьте добры, закройте двери в холл?

Мистер Голдбергер сделал два шага назад. Лейтенант Уирт закрыл раздвижные двери. Когда двери оказались плотно закрыты, он доверительно сообщил мне:

– У нее крыша поехала. Ей нужно к психиатру. Она думает, что Шарван был отравлен. Хотя ей показали и пистолет, и пулю – нет никаких сомнений в том, что она выпущена из него. Показал входное и выходное отверстие. Без проку. Она думает лишь о содержимом его желудка. Кипятится, как не знаю кто, из-за того что мы не отложили вскрытие. Она позвонила нам сразу же после того, как позвонила вам, но док решил, что не сможет откладывать дело настолько долго. Она провела там целых два часа, вытянув у нас все, что мы узнали. Но вот если у нее что-то есть, то она держит это при себе. Не то, чтобы ее сведения были нам нужны, раз уж она думает, что здесь не огнестрел, а отравление. Содержимое желудка! Это первое, о чем она пожелала узнать, и она не может думать больше ни о чем! Содержимое желудка!

Я посмотрел на Вики. Вокруг ее губ темнели зеленые тени. Мы с Освальдом отвели ее наверх. В холле второго этажа было темно и тихо, как в могиле, и все двери были закрыты. Когда мы подошли к комнате Вики, Освальд коснулся моего плеча и знаком показал, что хотел бы переговорить со мной наедине. Я немного отступил, и Вики прошла к себе в комнату.

– Знаете, – сказал Освальд, – пару часов назад леди ушли вздремнуть. Они приняли успокоительное, но, учитывая весь этот шум, мне кажется, что кто-то из них должен был проснуться. Думаете, нам следует что-то рассказать полиции, чтобы они обследовали остальную часть дома?

– Ни в коем случае! – вырвалось у меня. – Дот еще ничего не знает. Мы не можем позволить, чтобы эти парни грохотали по всему дому!

– Ну, мистер Ван Гартер, я оставлю это на вас. Но, честно говоря, мне не нравится воцарившаяся здесь тишина.

На мгновение я задумался. Затем я постучался к Вики, и когда она вышла, я сказал ей, что Освальд побудет с ней, а я спущусь и увижусь с мисс Макдональд. К моему удивлению, она согласилась и добавила:

– Освальд, с твоей стороны так мило остаться со мной. Я боюсь быть одна.

Оказавшись в холле первого этажа, я с важностью прошел через группу полицейских, постучал в раздвижные двери гостиной и раскрыл их. Линн Макдональд стояла у камина. Из-за моего вторжения она нахмурилась, но ничего не сказала.

Я постарался как можно быстрее объяснить свое появление тем, что в холле тихо и безлюдно, а наверху все двери закрыты.

– Да, – ответила она. – Я пойду с вами. Полицейским мы пока ничего не скажем. Они войдут сюда. Я уверена, что здесь они не смогут никак навредить. Она была убита во сне. Смерть была мгновенной. На ноже не осталось отпечатков.

– Есть ли возможность самоубийства?

– Нет. Она была убита.

В холле она обратилась к полицейским:

– В гостиной я не нашла ничего полезного. Надеюсь, что вы будете успешней меня. – Пока мы подымались по лестнице, она вполголоса спросила у меня: – Здесь живет астролог?

– Это мистер Флип – джентльмен в тапочках, встретивший вас в холле, когда вы пришли. Он уже много лет изучает астрологию, но он не профессионал. Моя племянница также интересуется ей, и под его опекой она пыталась что-то делать.

Вопреки обычаю всех детективов, она тут же объяснила свой вопрос, хотя я ее ни о чем не спрашивал:

– В камине гостиной были сожжены астрологические карточки. Однако я думаю, что это не имеет большого значения – сделано это было слишком небрежно, и остались обгоревшие обрывки.

На вершине лестницы я остановился и спросил о Дот – я предположил, что ей нужно помягче сообщить ужасную новость.