Хокмун надел через голову амулет и прицепил ножны к поясу, затем нагнулся и поднял завернутый Рунный Посох.

— Кажется, он не приносит нам удачи, как я надеялся, — проговорил он и вздохнул.

Наконец наступил рассвет. Он пришел медленно и был серым и холодным. Горизонт побелел от тумана и облаков цвета кости.

Пятеро героев следили за его приближением. Они стояли, положив руки на мечи, перед воротами Замка Брасс на холме и смотрели вокруг.

Это был Камарг, который они покинули. Камарг, опустошенный войной. Запах, который они ощущали, был запахом смерти, запахом выжженной земли. Все болота и лагуны были выжжены пламенем огненных пушек. Фламинго, лошади и быки были либо уничтожены, либо бежали. Охранявшие границы Камарга сторожевые башни были стерты с лица земли. Казалось, весь мир стал морем серого пепла.

Глава 3

Резня в Темной империи

Когда они добрались до границ Камарга, Хокмун и Оладан с ног до головы были покрыты налипшим пеплом, от которого жгло глаза и першило в горле. Кони их тоже были покрыты пеплом, глаза у них были такие же красные, как и у людей.

Теперь море пепла уступило место скудной желтой траве, но пока что они не нашли никаких признаков того, что на этой земле находились легионы Темной Империи.

Жидкий солнечный свет сочился сквозь толщу облаков, Хокмун натянул поводья и остановил коня, сверяясь с картой. Затем показал на восток.

— Вон там находится деревня Берлин. Подъедем осторожно и посмотрим, занимают ли ее еще гранбретанские войска.

Наконец показалась деревня. Хокмун пустил коня рысью. Оладан окликнул его:

— Что такое, герцог Дориан? Что случилось?

Хокмун не ответил, потому что когда они приблизились к деревне, стало видно, что половина домов разрушена, а улицы усеяны трупами. И все же не было никаких признаков, что здесь оставались войска Гранбретани.

Многие дома почернели от пламени огненных копий, многие трупы тоже были опалены. То здесь, то там валялись тела гранбретанцев — фигуры в доспехах и масках.

— Судя по их виду, все они были Волками, — проговорил словно про себя Хокмун. — Это солдаты Мелиадуса. Кажется, они набросились на жителей деревни, а те стали сопротивляться. Видишь, этот Волк был заколот серпом, а тот умер от удара лопатой, все еще торчащей из его шеи…

— А может, деревенские жители восстали против них, а Волки отомстили? — предположил Оладан.

— Тогда почему же они покинули деревню? — возразил Хокмун. — Они же стояли здесь гарнизоном.

Смерть все еще витала в воздухе. Было ясно, что резня в деревне имела место совсем недавно. Хокмун показал на трупы лошадей, коз, коров и даже собак.

— Они не оставили ничего живого. Ничего, что можно было бы употреблять в пищу. Впечатление такое, будто они отступали перед мощным противником.

— Да кто же мощнее Темной Империи? — содрогнувшись, произнес Оладан. — Не придется ли нам столкнуться с каким-то новым врагом, друг Хокмун?

— Надеюсь, что нет. И все же зрелище это озадачивает.

— Оно отвратительно, — добавил Оладан.

На улицах лежали не только убитые мужчины, но и дети, а все женщины, молодые ли, старые, были, по всей видимости, изнасилованы. Сначала над ними надругались, а потом перерезали горло, потому что гранбретанские солдаты обожали убивать свои жертвы в момент насилия.

— Этот знак Темной Империи, по-моему, повсюду, — вздохнул Хокмун, — куда ни направишься.

Он поднял голову, уловив слабый звук, донесенный холодным ветром.

— Стон! Может быть, кто-то еще жив.

Он повернул коня и проследовал в сторону, откуда донесся стон. Стоны стали громче. Хокмун спешился и осторожно подошел к дому. Стонала лежавшая на полу девочка. Хокмун быстро опустился на колени и поднял ее на руки. Девочка была почти голой, тело прикрывали лишь несколько полос разорванной одежды. Поперек горла шла красная линия, словно прочерченная тупым кинжалом. Ей было лет пятнадцать. Волосы у нее были спутаны, а глаза голубели под бледным небом. Ее тело было сплошным черно-синим кровоподтеком. Когда Хокмун поднял ее, она глухо охнула.

Хокмуну пришлось опустить ее на землю, и он вернулся к своей лошади, где на седле была приторочена фляга с вином. Он приложил флягу к губам девочки. Она, поперхнувшись, глотнула, а глаза ее внезапно расширились в тревоге.

— Не бойся, — мягко сказал Хокмун, — я враг Темной Империи.

— И ты жив?

— Да, жив. — Хокмун мягко улыбнулся. — Я — Дориан Хокмун, герцог Кельнский.

— Хокмун фон Кельн! Но мы думали, что ты погиб или бежал навеки…

— И вот я вернулся и клянусь, что твоя деревня будет отомщена. Что здесь произошло?

— Ничего не знаю, милорд, за исключением того, что звери Темной Империи не собирались кого-либо оставлять в живых. — Она вдруг подняла голову. — Мои мать и отец, моя сестра…

Хокмун заглянул в дом и содрогнулся.

— Мертвы, — сказал он. Это было преуменьшение. Они были отвратительно расчленены. Он поднял девочку на руки и отнес к своей лошади. Девочка рыдала.

— Я отвезу тебя в Замок Брасс, — сказал Хокмун.

Глава 4

Новые шлемы

Она лежала в самой лучшей и мягкой постели Замка Брасс. Боджентль и Ийссельда попеременно дежурили у ее постели. Но девочка умирала. Она умирала не столько от ран, сколько от горя. Она хотела умереть. И они уважали это желание.

— Несколько месяцев, — рассказывала она, — солдаты-Волки занимали нашу деревню. Они все забрали себе, а мы умирали от голода. Мы слышали, что они были частью армии, которую оставили караулить Камарг, хотя мы не могли понять, что караулить в этой пустоши…

— Скорее всего, они ожидали нашего возвращения, — сказал Хокмун.

— Это вполне вероятно, — серьезно отозвалась девочка.

— Вчера в деревню прибыл орнитоптер, — продолжала она, — и его пилот поспешил прямо к командиру гарнизона. До нас дошел слух, что солдат отзывают в Лондру, и мы очень обрадовались. Примерно через час солдаты напали на жителей деревни и стали убивать всех. У них был приказ никого не оставлять в живых. Так что они принялись грабить, насиловать и убивать, чтобы любые другие, кто явится в деревню, не нашли бы там еды, а если бы они сами вернулись сюда, то могли бы рассчитывать, что никто не окажет им сопротивления. Часом позже они покинули деревню.

— Так значит, они собираются вернуться, — задумчиво сказал Хокмун. — Но хотелось бы знать, почему они убрались…

— Вероятно, из-за какого-то вторгшегося врага? — предположил Боджентль, обтирая лоб девочки влажной тряпкой.

— Именно так я и подумал, но это вовсе не обязательно. — Хокмун вздохнул. — Очень озадачивает и пугает, что у нас так мало информации.

Раздался стук в дверь, и вошел Д’Аверк.

— Появился наш старый знакомый, Хокмун.

— Старый знакомый? Кто?

— Оркнеец. Орланд Фанк.

— Наверное, он сможет просветить нас, — поднялся Хокмун.

Когда они подошли к двери, Боджентль тихо произнес:

— Девочка умерла, герцог Дориан.

— Она будет отомщена, — ровным голосом проговорил Хокмун и вышел, спустившись в зал по лестнице.

Орланд Фанк и граф Брасс беседовали около камина. Оркнеец обратился к Хокмуну:

— А у тебя как дела, герцог Дориан?

— Достаточно хорошо. Ты не знаешь, почему отсюда убрались легионы Темной Империи?

— Я вот как раз говорил об этом графу Брасс, что не…

— А я-то думал, что ты всеведущ, мастер Фанк.

Фанк застенчиво улыбнулся, стянул с головы шапку и вытер ею лицо.

— Мне все же нужно время для сбора информации. Я привез подарки для героев Замка Брасс.

— Ты очень добр.

— Они не от меня, а от Рунного Посоха, как я полагаю. Вы можете подумать, что от них мало практической пользы, впрочем, трудно сказать, что практично, а что нет, в боях против Темной Империи.

— Что ты обнаружил во время своей поездки? — повернулся Хокмун к Д’Аверку.

— То же, что и вы, — ответил Д’Аверк. — Стертые с лица земли деревни, жители поспешно перебиты. Следы очень быстрого ухода войск Гранбретани. Как я понял, есть еще какие-то гарнизоны в городках покрупнее, но у них минимальная численность — главным образом артиллерия и никакой кавалерии.