Папа улыбнулся.

— Мне нужно ненадолго заглянуть в фотолабораторию. Не забудьте, сегодня мы ужинаем в городе.

Он поспешил через лужайку к дому.

Как только папа ушел, Кара рассмеялась:

— Ужасный снежный человек! Какая глупость!

В этом вся Кара — она слишком труслива, чтобы сказать это при папе.

Кайл передразнивал меня: прыгал на месте и вопил:

— Аляска! Аляска! Я увижу снег!

— Да вы там просто окоченеете от холода и превратитесь в ледышки, — ехидничала Кара.

— С нами-то будет все нормально, — сказала Николь. — А вот вы сейчас действительно превратитесь в ледышки!

Она выхватила у Кары водомет и направила струю воды ей в лицо.

— Прекрати! — закричал Кайл.

Он бросился к Николь. Николь засмеялась и побежала прочь, оборачиваясь через каждые несколько шагов, чтобы их обрызгать.

— Отдай! — вопила Кара.

Миллеры погнались за Николь. Кайл поднял свой водомет и выстрелил ей в спину.

Мы с Лорен побежали за ними. Николь уже была во дворе нашего дома. Она обернулась и снова обрызгала Миллеров.

— Вы меня не поймаете! — кричала она, отступая назад.

Она шла задом прямо на папину компостную кучу.

«Предупредить её? — раздумывал я. — Ни за что!»

— Получайте! — Николь окатила Миллеров водой.

И тут она поскользнулась и упала прямо в компостную кучу.

Ой! — вскрикнула Лорен.

Николь с трудом поднялась. Зеленовато-коричневая слизь стекала по её волосам, спине, рукам и ногам.

— А-а-а! — как безумная заорала она, стряхивая с рук нечистоты. — А-а а-а-а!

Мы застыли на месте. Николь сама была похожа на ужасного снежного человека. Вся в помоях.

Мы все еще стояли и смотрели на нее, когда из двери вдруг высунулась папина голова.

— Дети! Вы готовы ехать на ужин? — позвал он.

— Вот он! — Папа старался перекричать рев мотора небольшого самолета. — Икнек. Это аэродром.

Я посмотрел в окно на небольшой клочок земли бурого цвета, куда мы должны были приземлиться. За последние полчаса я не видел вокруг ничего, кроме снега. Вот это да! Все было таким белым!

Было так классно наблюдать, как искрится на солнце снег! Я даже вспомнил рождественскую песенку. Из головы не выходила «Чудесная зимняя страна». Все это меня с ума сводило.

Пока мы летели, я все высматривал, нет ли на снегу больших следов. Какого размера должны быть следы у снежного человека? Можно ли увидеть их с высоты?

— Надеюсь, здесь есть ресторан, — сказала Николь. — Я проголодалась.

Папа потрепал ее по плечу.

— Перед тем, как мы отправимся в путь, у нас будет отличный обед, но после этого — только походная пища.

— А как мы будем разводить огонь на снегу? — спросила Николь.

— Мы остановимся в маленькой хижине, — ответил папа. — Она находится посреди тундры, но это лучше, чем спать в палатке. В хижине должна быть печка. Во всяком случае, я надеюсь на это.

— А мы можем построить иглу и спать там? — спросил я. — Или выдолбить ледяную пещеру?

— Не так просто построить иглу, — оживилась Николь. — Это тебе не снежная крепость. Правда, папа?

Папа снял крышку с объектива фотокамеры и стал фотографировать из окна самолета.

— Конечно, — сказал он с отсутствующим видом.

Николь тоже повернулась к окну. Я скорчил рожицу у нее за спиной.

— «Не так просто построить иглу», — передразнил я её. Она вела себя как школьная учительница. Мне бывает очень неловко, когда в школе она выпендривается перед всеми.

— А как мы найдем хижину? — спросила Николь. — В этом снегу ничего не различишь.

Папа повернулся и сфотографировал ее.

— Ты что-то сказала, Николь?

— Я спросила, сможем ли мы отыскать хижину, — повторила Николь, — Ты знаешь, как пользоваться компасом, папа?

— Компасом? Нет. Но это не имеет значения. Человек по имени Артур Максвелл должен встретить нас в аэропорту. Он будет нашим проводником в тундре.

— Я знаю Артура, — крикнул пилот, обернувшись к нам. — Он давно ездит на собачьих упряжках. Ему все известно про собак и про сани. Думаю, лучше его Аляску никто не знает.

— Может быть, он видел ужасного снежного человека? — предположил я.

— А откуда ты знаешь, что снежный человек вообще существует? — усмехнулась Ни-коль. — Ты же пока даже следов его не видел.

— Николь, люди видели его своими собственными глазами, — ответил я. — Если его нет, зачем же мы туда едем?

— Кое-кто говорит, что видел его, — сказала Николь. — Скорее, люди думают, что видели именно снежного человека. Я в это не поверю, пока не узнаю о нем побольше.

Самолет описывал круги над маленьким городком. Я застегивал и расстегивал молнию на своей куртке-«аляске». Еще несколько минут назад мне страшно хотелось есть, но сейчас я так волновался, что уже не мог думать о еде.

«Наверняка где-то в снегах живет этот ужасный человек», — думал я. Я в этом был просто уверен. Меня знобило, несмотря на поток теплого воздуха, поднимающегося из нагревателя.

А вдруг мы и вправду его найдем? Что тогда произойдет? И что будет, если снежному человеку не понравится, что его фотографируют?

Теперь самолет летел очень низко, готовясь приземлиться. Мы сели, глухо ударившись о землю, и помчались по посадочной полосе. Когда пилот затормозил, самолет накренился.

Что-то огромное замаячило в конце посадочной полосы. Что-то огромное, белое и ужасное.

— Смотри, папа! — закричал я. — Вот он! Ужасный снежный человек!

Самолет остановился прямо перед огромным монстром.

Папа, Николь и пилот — все дружно рассмеялись. Надо мной.

Терпеть этого не могу! Но мне не в чем было их винить. Огромный белый монстр оказался белым медведем.

Статуей белого медведя.

— Белый медведь — символ этого города, — объяснил пилот.

— Угу, — пробурчал я. Я чувствовал, что краснею. Я отвернулся.

— Джордан все знал, — сказал папа. — Просто это его очередная хохма.

— Ну конечно! — подхватил я. — Я с самого начала знал, что это статуя.

— Ничего ты не знал, Джордан, — сказала Николь. — Ты и в самом деле испугался!

Я ударил Николь по руке.

— Вовсе нет! Я пошутил!

Папа обнял нас обоих.

— Приятно посмотреть, как они пикируются друг с другом.

— Да уж, веселые ребята, — отозвался пилот.

Мы выпрыгнули из самолета. Пилот открыл багажное отделение. Мы с Николь достали свои рюкзаки.

В поездку папа взял с собой огромный герметично закрывающийся ящик — сундук — для пленок, фотоаппаратов, еды, спальных мешков и других припасов. Пилот помог ему вынести сундук из самолета.

Ящик был такой большой, что сам папа запросто мог в нем поместиться. Он был похож на красный пластмассовый гроб.

Здание аэропорта Икнека представляло со-бой маленький деревянный домик — всего две комнаты. Два пилота в кожаных куртках сидели за деревянным столом и играли в карты.

Высокий плотно сложенный мужчина с темными волосами, густой бородой и задубелой кожей на лице встал и через всю комнату направился к нам, чтобы поздороваться. Из-под расстегнутой серой парки была видна фланелевая рубашка, на ногах — штаны из оленьей кожи.

«Наверное, это и есть наш проводник», — подумал я.

— Мистер Блейк? — обратился мужчина к папе низким хриплым голосом. — Я Артур Максвелл. Вам помочь?

Он принял один конец сундука у пилота.

— Этот ящик слишком велик, — прибавил он. — Вам действительно нужно все это барахло?

Папа покраснел.

— У меня много фотоаппаратов, штативов и вещей. Хотя, наверно, я перебрал с багажом.

Артур нахмурился и посмотрел на нас с Николь.

— Это точно.

— Зовите меня Гарри, — сказал папа. — А это мои дети — Джордан и Николь. — Он кивнул в нашу сторону.

— Здравствуйте, — улыбнулась Николь.

— Приятно с вами познакомиться, — сказал я. Я могу быть вежливым, когда нужно.