Судьбоносные события разыгрывались на Ладоге и в последующие времена. Утраченная Иоакимовская летопись, известная только в пересказе Василия Никитича Татищева (1686 – 1750), рассказывает о новгородских князьях, правивших в Дорюрикову эпоху. Их имена – Вандал, Избор, Столпосвят, Владимир (не путать с Владимиром Святым!), Буривой. По сообщению летописца, последний правил на обширной северной территории, именуемой Биармией (от этого слова происходит современное название Пермь). Столь огромные владения он приобрел в результате кровопролитной войны с варягами, которую развязал на свою голову. В конечном счете варяги взяли реванш, наголову разгромили Буривого, принудили его к постыдному бегству, а Новгород обложили тяжелой данью. Отголоски этой войны и ее последствия нашли свое отражение уже на страницах Несторовой «Повести временных лет», где рассказывается о последующем изгнании варягов «за море».

Любопытно и загадочно сообщение о столице Биармии, куда бежал Буривой. Она носит то же название, что и вся страна, и располагалась на острове, в неприступной крепости. Что это за остров, в каком море или озере он находится, какие следы далекого и великого прошлого сохранились там по сей день – можно лишь догадываться. Татищев считал, что упомянутым местом, где скрывался Буривой, можно считать остров между двумя рукавами реки Вуокса, впадающей в Ладожское озеро: здесь, согласно летописям, еще в конце XIII века построена русская крепость Корела, переименованная захватившими ее впоследствии шведами в Кексгольм, которые переиначили таким образом карело-финский топоним Кеккисаари, что переводится как Кукушкин остров. Сейчас это город Приозёрск в Ленинградской области, где и поныне возвышается древняя крепость (рис. 24).

Место сие уникально по всем параметрам – не только историческим, но и геофизическим. Дело в том, что когда-то именно здесь находился сток воды из Ладожского озера в Балтийское море. Затем в результате геологического катаклизма произошло поднятие суши и вода Ладоги оказалась на непродолжительное время запертой. Вскоре она нашла выход, пробив русло и хлынув в Балтику в виде новообразованной реки Невы, коей раньше не было и в помине. Обо всем этом красноречиво свидетельствуют некоторые участки суши в районе нынешнего устья отрезанной от Балтики реки Вуоксы. Поднявшееся дно Ладоги, ставшее берегом, предстает перед глазами в виде идеально отшлифованных скальных пород, по форме напоминающих панцирь гигантской черепахи или окаменевшего кита (рис. 25).

Сакральный участок ладожского побережья испокон веков привлекал людей. По сообщению ряда позднейших летописей, именно здесь родился князь Рюрик (рис. 26), родоначальник первой царской династии на Руси. Более того, согласно устным новгородским преданиям, записанным этнографом-самоучкой Александром Яковлевичем Артыновым (1813 – 1896), именно на острове в Ладожском озере заложил Рюрик и свою первую столицу. Так что к девяти российским столицам, перечисленным в предыдущей главе, можно добавить еще одну – десятую. Судя по всему, первоначально Рюрик никаким князем вовсе и не был. В 70-е годы XIX века известный фольклорист Елпидифор Васильевич Барсов (1836 – 1917) записал от не менее известного онежского сказителя Василия Петровича Щеголенка (1805 – 1886) устное предание о Рюрике, которое сильно отличается от версии «призвания варягов», изложенной в Несторовой «Повести временных лет». Вот это фольклорное свидетельство слово в слово:

«В старину князьки местами жили. Кто где расширился и овладел местом, тут и жил. И приехал Юрик-новосел из северной стороны, из дальней Украины[67], и распоселился жить в Ладоге. Но тут ему место не по люби, и приезжает он в Новгород Великий, и не с голыми рукама, и в союз вступает. И живет он день ко дню, и неделя ко неделе, и год ко году – и залюбили его новгородцы, что человек он веселого нраву и хорошего разуму и повышает себя житьем-богатством, а тут и побаиваться стали. Вот зазвонили на суём – в колокол – и выступает этот Юрик-новосел:

– Что, – говорит, – честное обчество, возьмите меня в совет к себе, и будь я над вами как домовой хозяин. Только можете ли вы за наряд платить мне половину белочьяго хвоста?

Сметили и погадали граждане новгородцы и сказали:

– Можем, и платить будем половину белочьяго хвоста. И мало-помалу уплатили они, и им не в обиду это. Вот опять зазвенел колокол, и на сходе собрались, и говорит Юрик:

– А что, честное обчество новгородцы, можете ли вы платить мне и весь белочий хвост?

Подумали-погадали и опять сказали:

– Можем. И платить стали. Прошло немного, опять в совет собрались:

– А что, честное обчество, можете ли половину белочьей шкуры платить?

И ответ держат:

– Можем. Еще немного прошло – и в совете опять спрашивает Юрик:

– А что, честное обчество, можете ли вы платить мне и всю белочью шкуру?

Порешили платить и всю белочью шкуру, и платили долго. Видит Юрик, что платят, собрал всех на сходку и говорит:

– За белочью шкуру хочу я наложить на вас малые деньги, можете ли вы поднять мне?

И малые деньги они подняли – и поныне помнят этого домового хозяина и в Северной Украине, и в Олонецком крае, и в Новгороде. И после этого Юрика пуще и пуще повышали дань – с алтына на четвертину, а с четвертины на полтину, а с полтины на рубль, и так до Петра Первого, а после Петра платили и с живой души, и с мертвой и рубль, и два, и три, и четыре, и пять».

Варяжское происхождение Рюрика также нуждается в серьезном переосмыслении и уточнении. Нам уже приходилось неоднократно высказывать свою точку зрения. Тем не менее приходится еще раз повторить основные аргументы.

Кто такие варяги? В XVIII—XIX веках возобладала точка зрения, согласно которой варяги – русское название знаменитых скандинавских викингов (норвежцы, шведы, датчане), терроризировавших Западную Европу на протяжении нескольких столетий. Мнение это преобладает и по сей день. Однако ни Начальная русская летопись, ни скандинавские саги и хроники достаточных оснований для подобных выводов не дают. Обратимся к Нестору. Первый раз варяги упоминаются на страницах «Повести временных лет» – на ее первых же страницах: в Лаврентьевской – на 2-м, в Ипатьевской – на обороте 3-го рукописного листа. Более того, они открывают список список из тринадцати народов, продолживших после потопа род Иафета. По-древнерусски это звучит так:

«Афетово бо и то колено: варязи, свеи[68], урмане[69], готе[70], русь, агняне[71], галичане, волхъва[72], римляне, немци, корлязи[73], веньдици[74], фрягове[75] и прочие…»

Какой вывод напрашивается первым из этого хрестоматийного отрывка? Прежде всего: варяги – какой-то совершенно самостоятельный этнос в ряду других народов, перечисленных Нестором. И уж никак не норманны – не шведы и не норвеги, которые были на Руси хорошо известны, но только не под именем варягов. Сами свеи и урмане также никогда себя варягами не называли (а именовались викингами), и в шведском, норвежском и датском языках такого слова вообще нет. Тем не менее на основании в основном косвенных данных в умы россиян внедрена, в общем-то, совершенно необоснованная и по существу нелепая мысль, что варяги – это не кто иные, как германоязычные викинги-скандинавы.