— Что мне сказать? Что мне сказать? Я ненавижу себя! — Он заплакал. — Я ненавижу себя! Молодость моя прошла впустую. Народ, быть может, простит меня, но я себе этого не прощу никогда! Вы знаете…

И он подробно рассказал о своем прошлом. Он начал издалека — от деда, торговавшего солью, до отца, державшего ломбард, — обо всем этом говорил ярко и образно. Он сознался, что еще в 1927 году, когда учился в Америке, у него завязались сношения с американскими разведывательными органами, он получил кличку «№ 209»; в 1933 году он вернулся на родину и с тех пор постоянно посылал информацию своим хозяевам. В 1946 году его однокашник и коллега Хайкс под видом дипломата приехал в Чунцин… Он говорил подробно, не упуская ни одной мелочи, он не забыл даже о платье, отделанном драгоценными камнями, которое позднее прислал, Хайкс его дочери, выходившей замуж. Своим признанием он надеялся заслужить прощение.

Стенографистка исписала листов сто бумаги. Темнело, дождь давно перестал.

Фан Чжун-мин взял стакан, отхлебнул глоток воды. В горле першило, он сделал еще глоток, потом продолжал:

— Все это в прошлом, словно какой-то сон. Если бы не освобождение страны, то неизвестно, сколько бы я совершил еще преступлений! Коммунистическая партия спасла меня. Свалив это бремя, я чувствую себя намного легче! Вспоминать прошлое страшно…

Глаза у него опять стали влажными. Опустив голову, он бросил на Ли Цзяня выжидательный взгляд — какое впечатление произвело на него признание, но он увидел на лице Ли Цзяня раздумье и твердую решимость.

Ли Цзянь открыл портсигар, вынул сигарету, чиркнул спичкой, закурил. Он внимательно слушал преступника, наблюдая за его психологическими маневрами. На листе бумаги он время от времени делал красным карандашом какие-то пометки. Вслушиваясь в признания шпиона, он анализировал ход его мыслей. Что из сказанного им — правда, что — ложь, что он скрывает? Он знал, что шпион в то же самое время пытается угадать его мысли. Преступник может пытаться обмануть тебя, выдав второстепенное за главное, а о главном сказать вскользь. Слушая последние Фразы Фан Чжун-мина, Ли Цзянь был совершенно Уверен, что тот деланно искренними фразами хочет смягчить свои преступления.

— Это все, что вы хотели сказать? — сурово спросил Ли Цзянь.

— Да, — голос Фан Чжун-мина был едва слышен.

— А о чертеже номер четыреста семь?

— Что? О чем вы говорите?

— Фан Чжун-мин, хватит притворяться! — Ли Цзянь быстро протянул руку и взял белую трость Фан Чжун-мина, стоявшую у стола. Фан Чжун-мин вскочил, но Ли Цзянь уже отвинтил нижнюю часть трости и вынул из нее свернутую в трубочку бумагу. Это был чертеж № 407.

Фан Чжун-мин, схватившись за голову, сидел с растерянным видом, в глазах его застыли отчаяние и страх. Ему казалось, что порыв ветра поднял его высоко в воздух и вот-вот бросит на камни. Откуда-то до него донесся строгий голос Ли Цзяня:

— Увести его!

Перевод А. Тишкова

Стояла бурная темная ночь. Горные пики, упиравшиеся вершинами в тучи, словно раскалывались от страшных ударов грома; ветер как будто пытался смести с лица земли густые леса. Под беспрерывными вспышками молний широкая Далунцзян несла во тьму седые гребни темных волн. Косые струи дождя сливались с вздымающейся поверхностью реки. Словно великан, упершийся могучими плечами в оба берега, над рекой возвышался железный мост. Шоссе, огибая подошву горы Туинъяй, выходило к мосту и уходило дальше на юго-восток, к государственной границе.

При свете молний мост отливал холодным металлическим блеском. В это время с северной стороны, неподалеку от моста, появилась белая лодка. Двое бойцов, находившихся в лодке, с трудом гребли против течения. Волны швыряли лодку то вверх, то вниз, вода потоками обрушивалась на людей.

Эти два воина — заместитель командира отделения Сун Гуан и старый солдат Чжу Жэнь-Цзе — были из войск госбезопасности, расквартированных в районе моста через Далунцзян. Они стояли в дозоре на берегу реки с полуночи. Первый час прошел спокойно, но в начале второго от дозорных, стоявших выше по течению реки„был получен сигнал, что плывет какой-то странный предмет. Как только разразилась гроза, эти дозоры были высланы для борьбы с заторами, которые образовались на реке от поваленных бурей деревьев. Однако все бойцы понимали, что их задача не ограничивается лишь борьбой с заторами. Они не раз принимали участие в поимке шпионов и диверсантов, постоянно засылавшихся чанкайшистской кликой и покушавшихся на этот мост, имеющий важное стратегическое значение. Вот почему Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе, получив сигнал товарищей, немедленно¹ сели в лодку и стали внимательно следить за рекой.

Ветер дул с неистовой силой. Потоки дождя и водяные брызги слепили глаза. Двое в лодке изо всех сил налегали на весла и зорко всматривались в пляшущие волны, освещаемые вспышками молний и электрическими фонариками.

— Видишь? Что это там плывет? — спросил Чжу Жэнь-цзе, первым увидевший во время одной из ярких вспышек молнии что-то черное между. волнами.

— Вижу! Как будто труп!.. — ответил Сун Гуан, вытирая мокрое лицо. — Греби быстрей…

Конец его фразы ветер унес во тьму, в пляску волн.

При свете частых вспышек молний лодка вплотную приблизилась к плывущему предмету. Сун Гуан оставил весла и, подняв бамбуковый багор, зацепил странный предмет. Чжу Жэнь-цзе в то же время изо всех сил старался не дать течению снести лодку к мосту. Крепко держа в одной руке багор, Сун Гуан включил карманный фонарик и направил луч на загадочный предмет. В узком луче света в волнах показался труп собаки. Черная намокшая шерсть отливала серебристым цветом. Бросался в глаза неестественно вздутый круглый живот.

— Странно! — проронил Сун Гуан. — Собака и вдруг утонула.

Он перехватил багор и осторожно подтащил труп к лодке.

Чжу Жэнь-цзе, бросив одно весло, хотел было оттолкнуть труп, но Сун Гуан тронул фонариком локоть товарища и сказал:

— Не трогай! Посмотри — за хвост собаки привязана какая-то веревка.

Чжу Жэнь-цзе посмотрел внимательно и увидел, что к веревке привязан также кусок доски. Поняв намерение старшего товарища, он повернул лодку и начал быстро грести к берегу. Немного не доведя лодку до берега, Сун Гуан прыгнул в воду и осторожно вытащил труп на берег. Приказав Чжу Жэнь-цзе оставаться в дозоре, сам он поспешил в штаб. Командир подразделения, расквартированного у моста, Чжан По — человек с чистым, белым лицом и ясными глазами с каким-то детским выражением, был грозой для гоминьдановских шпионов — «тигр», как его называли. Враги неоднократно засылали в этот район диверсантов с заданием уничтожить «тигра». Но «тигр», живой и невредимый, спокойно продолжал свою работу, а вражеские агенты один за другим отправлялись в тюрьму. Он лишь усмехнулся, увидев однажды у одного из пойманных шпионов приказ о «важности уничтожения Чжан По».

Когда этой ночью он услышал доклад Сун Гуана, он сам поспешил к трупу собаки для вскрытия. В 2 часа 15 минут по телефону он докладывал командующему следующее:

— В час двадцать минут в двухстах метрах северо-западнее Далувцзянского моста из реки был выловлен труп собаки, во рту которой обнаружена ударная детонаторная трубка. Живот трупа начинен двумя килограммами сильного взрывчатого вещества. Собака черная, с белым пятном на. голове. Труп еще не разложился. Кровеносные сосуды в ушах, глазах и в носу трупа порваны. В этих местах еще видиы следы крови. Данное происшествие доказывает, что враг не оставил попыток разрушить мост. Конечно, эта попытка является лишь началом. Если не принять немедленных мер, такие начиненные взрывчаткой «снаряды» будут посылаться непрерывно и неминуемо-причинят мосту серьезные разрушения. Вскрытие трупа показало, что смерть наступила от отравления. По состоянию трупа собаки можно предположить, что он спущен в воду примерно в пяти километрах от моста. Предлагаю: силами моего подразделения ликвидировать врага. Жду приказа.