Анна оставалась с Акулиной, пока она соблюдала очень тонкую диету, и уехала домой только тогда, когда убедилась, что больная выздоравливает. Акулина дожила до глубокой старости и всегда была благодарна своей тетушке Анне.
Однажды случилось несчастье с ревкомовцем Каратаевым. Половина берцовой кости зайца застряла у него в пищеводе. Сразу вызвали Анну, уже пожилую женщину. Она, покамлав, высосала через грудь пациента большую кость и, объяснив диету, сказала: «Какой ты бедовый, разве человек может глотать такую кость! Ты ведь не медведь или волк, как я вижу», – и дала ему высосанную кость на память.
Вот яркие примеры бесследных операций, которые как редкие, яркие явления, имели место в практике великих шаманов. Мне лично не нравится, когда неосведомленные люди пишут о том, как шаман лизнул языком докрасна горячий металл или принесенный с улицы зимой мерзлой пешней проткнул свой живот и потом лизнул сало, которое прилипло к пешне и т, д. Это все фокусы, и ничто иное. Такие фокусы сможет сделать любой фокусник, лишь бы была творческая выдумка. Если вы думаете, что это делают по-настоящему, или вы думаете, что у шамана особое неуязвимое тело, то вы глубоко ошибаетесь. Такие вещи делаются только для публики, и они нисколько не возвышают шамана. Такие описания вредны, они отвлекают исследователей от основных вопросов шаманизма.
А вот высасывание болезней, бесследные операции шаманов – действительно явления, достойные исследования. Возникают раз личные вопросы. Почему шаманы различных культур, материков и народов, которые не знакомы друг с другом, пришли к таким достижениям? Например, якутские шаманы-суллэрдьиты, шаманы индейских племен, филиппинские хилеры и т, д. При высасывании болезней и инородных тел фокусами не обманешь людей. А такое явление действительно существует в природе.
Я лично, как целитель, тоже знаком с этим явлением, хотя до уровня Анны Павловой нам, современным целителям, очень далеко. Вот один из сильнейших методов лечения якутских шаманов суллэрдэссин – бесследные операции и высасывание болезней, заслуживают глубокого изучения.
Близкими соседями Анны Павловой и Николая Сыгынньах были Семен Имэнниээх, Прокопий Бырдавасыт и Михаил Борисов. Жили все в дружбе и согласии. Идейным руководителем всех была, конечно, Анна. Она занималась лечением, усовершенствованием своего мастерства. Много бывала и в Якутске, была знакома со многими знаменитыми и богатыми жителями города. Хозяйство вели наемные работники и близкие родственники. А хозяйство было большое и доходное.
Анна одевалась очень богато и красиво. Одевалась в меха и в дорогую шелковую и шерстяную одежду. Она любила носить совершенно белое длинное платье с национальными серебряными украшениями. В 1883 году, во время приезда графа Игнатьева, якутский губернатор организовал праздник, где с дорогими винами и европейскими деликатесами подавались и вкусные местные блюда. Рядом с высокими гостями сидели семь отборных якутских красавиц, одетых в очень красивую и богатую национальную одежду. Одной из них была шаманка Анна Ивановна Павлова. Губернатора нисколько не смутило то, что с высокими гостями рядом сидела знаменитая якутская шаманка-красавица, наоборот, он был очень горд ее присутствием.
Через 3-4 года после рождения первого «ребенка», Анна опять забеременела. Когда подошло время родить, Анна исчезла. Начали искать, но Николай Сыгынньах сказал:
«Не ищите ее. Все равно она родит что-то несуразное, необъяснимое… Зачем искать…»
Однажды утром жена Семена Имэнниээх Фекла в двух верстах от очерка Идэр увидела, как Анна сунула в полый пень живого окуня. С испугу Фекла со всех ног бросилась бежать и забежала к Анне. Людей было много. К удивлению всех, Анна вышла из хотона, зашла в дом и, глядя на Феклу яростными глазами, накричала на нее: «Что ты, Фекла, за мной по пятам ходишь!» А Фекла бедная сидела, вся дрожа. С тех пор при камлании Анна стала призывать «Дочка моя, Окунь, помоги…»
Прошло 3-4 года, Анна забеременела в третий раз. Когда подошло время Анне родить, пригласили шаманку Марию Хойбочох, которая жила в пяти километрах от нее. На этот раз Анна родила птичку. Вскоре она сказала: «Дайте мне мое дитя», – и велела открыть дверь. На дворе стояла июньская жара. Роженица, посадив птичку на ладонь, сказала: «Ты, оказывается, не нуждаешься в моем воспитании. Когда нужна будешь, я буду вызывать тебя со словами: „Приди, моя Кэкэ-Бука“, а ты прилетай». И птичка вылетела из дома.
Муж Анны, Николай Сыгынньах, умер рано, его похоронили возле озера Дьэнкэ. Затем возле местности Окучу нашли мертвым брата Анны Николая Холохоно. Анна, посмотрев на покойника, сказала: «Брат, как и муж, умер от копья шаманов. Они всегда были неосторожными людьми».
К власти пришли коммунисты. Начались большие изменения в общественной жизни. Анна постарела, начала лечить только знакомых людей. Как и раньше, она лето проводила в местности Нээтийэ, а зимовала на берегу озера Кучан, где раньше жил ее предок Дуора Боотур.
Великая шаманка последний раз камлала в 1918 году. Из людей, которые присутствовали на данном камлании, жив только Иосиф Мальцев. В этот день сын Хатырыка, уроженец Тасагарского наслега, Антон Поскачин провел собрание, где объяснил политику советской власти о разделе земли. Вечером заболел А. Каратаев, и лечила его Анна.
Однажды, еще до этого случая, у одного зажиточного человека, взломали амбар и украли дорогие вещи. Пострадавшие попросили Анну, чтобы она помогла своими способностями вернуть украденные вещи. Анна камлала и просила «сына Ворона» вернуть эти вещи. «Сын Ворон» принес, держа в клюве, женские трусы с бисером и серебряными украшениями и сказал Анне такие слова: «Зачем ты заставила меня принести такую грязную, гадкую вещь. Я больше никуда не прилечу к тебе», – и улетел к своему Южному Небу.
Приемная дочь вышла замуж и начала вести с мужем хозяйство матери. По новой политике из-за нехватки сенокосных угодий уменьшили и количество своего скота. Число приезжающих лечиться тоже уменьшилось. А из-за старости лет и в связи с гражданской войной великая шаманка перестала ездить в другие места.
В середине 1920-х годов на Унаардаах приехали работники органов советской власти Петр Бубякин, человек с именем Политбюро, начальник милиции Колодезников, милиционер Чомуохаан, сын Урунэя Никифоров, Алексей Кулуччу. Они остановились у зажиточного" хозяина Иннокентия Егоровича Кычкина. На следующий день они вызвали Анну. Почтенная старая великая шаманка приехала в сопровождении своего зятя, сына Сэрбэннээх, Прокопия Кылаана. Войдя в дом, она сняла свою верхнюю одежду, а затем поздоровалась со всеми за руку. Ходила она медленно, опираясь на большую трость. Сидя спиной к камельку, сказала все еще звучным и низким голосом: «Наступили страшные январские морозы, оказывается. Расскажите, приезжие молодые люди, какие новости у вас, что слышно, что видно в ваших дальних краях?» За всех ответил словоохотливый и быстрый Алексей Кулуччу. Хозяева накрыли стол и всех угостили. После угощения Анна спросила: "Зачем меня, восьмидесятилетнюю старую каргу, вызвали, молодые люди?
Сидевший до этого в глубоком молчании П. Бубякин ответил: «Говорят-рассказывают, что вы лечите людей. Советская власть запретила деятельность и попов, и шаманов. Мы были в Тогуйском и Тасагарском наслегах. Каково ваше мнение? Рассказывайте». Анна, помолчав, ответила: «Когда я была молодой, у меня были духи-помощники. А по натуре я была очень чувствительной и сострадательной к людям. Не могла выдержать, когда люди просили, и действительно лечила людей. А теперь все мои помощники ушли. Ушел Сын-Ворон, ушли Птичка Кэкэ-Бука и Дочка-Окунь. Осталась совсем одна. Кроме того, постарела и сейчас уже не могу камлать, произносить алгысы-заклинания, проводить большие обряды. Все бросила давно».
П. Бубякин спросил: «Значит, вы согласны отказаться от своей бывшей профессии?» На что Анна степенно ответила: «Раз у меня моих духов-помощников нет, что я буду обманывать людей-то зря?!» Из жалости приезжие дали шаманке денег, и она, поблагодарив их, вышла со своим зятем.
