Уилл захлопнул дверцу машины и побежал обратно в участок. От адреналина у него слегка дрожали руки, на лбу выступили капельки пота, которые он вытер рукавом куртки. Сейчас не время облажаться, от него зависели жизни людей. Он бросился в участок и вернулся к своему столу. Он даже не рискнул заглядывать в актовый зал, был так взвинчен и боялся, что может выдать себя.

Сотрудники уголовного розыска не носили рабочих ботинок, так что он был почти уверен, что это не кто-то из его команды, но это не означало, что у них не имелось пары, спрятанной дома или в раздевалке. Каждый из них начинал свою работу в качестве офицера реагирования. Офис во всю работал, все его сотрудники были распределены по задачам на утреннем совещании, чтобы продолжать работу.

Он сел за свой стол и снова вошел в компьютер, где принялся распечатывать дежурные рапорты за те дни, когда были найдены жертвы. Затем он взял записи с места преступления и пошел к ксероксу. Если кто-то и задавался вопросом, что он делает, они не комментировали, на самом деле они даже не взглянули на него. Через пятнадцать минут у него было все, что нужно. Не говоря ни слова, он собрал свои бумаги и вышел из кабинета.

Кав вошел через заднюю дверь как раз в тот момент, когда Уилл собирался уходить.

— Как дела?

Уилл поймал себя на том, что инстинктивно смотрит на ботинки сержанта, а затем резко поднял голову.

— Не очень хорошо. Какого размера у тебя обувь? У меня дома валяются ботинки, которые я надевал всего пару раз, можешь забрать их, если они тебе подойдут.

— Не думаю, что мои ноги поместятся в твои ботинки, у меня тринадцатый.

— Нет, они одиннадцатого, но массивные, так что, вероятно, подойдут кому-то с двенадцатым размером. Знаешь кого-нибудь, кому они пришлись бы в пору? Хотелось бы их пристроить, чего хорошей вещи валяться без дела.

Кав пожал плечами.

— Джейк, наверное, один из тех, кто покрупнее. Хочешь, я поспрашиваю у всех?

— Нет, все в порядке, я наклею объявление на доску, будь здоров, Кав.

Уилл вышел из участка чувствуя облегчение, что Кав не причем, это могло стать последней каплей. Он не думал об этом раньше, но сейчас понял, что надо искать среди крупных парней, когда они составят список всех подходящих сотрудников. Он не мог дождаться, когда вернется домой и разберется с тем, что у них было, надеясь, что найдет ублюдка-убийцу и схватит его еще до похорон Лоры.

Энни постучала в дверь пресвитерии чуть громче, чем собиралась. Дом был большой, и она хотела убедиться, что отец Джон, если он там, ее услышит. Она подождала и была вознаграждена, услышав шаги с другой стороны двери. Она надеялась, что это будет Джон, и улыбнулась, увидев, что он встречает ее.

— Привет, как вы?

Он отступил в сторону, чтобы впустить Энни.

— Бывало и лучше. Моя сестра приехала вчера поздно вечером, так что один из ваших добрых офицеров отвез меня обратно, чтобы встретиться с ней. Она почувствовала себя плохо, поэтому мне пришлось позвонить доктору. Он недавно приходил, дал ей снотворное, и от него она сразу заснула. Как бы мне хотелось прекратить этот кошмар.

— Мне так жаль, Джон, правда жаль. Не хотелось бы вас беспокоить лишний раз, но я должна спросить, есть ли какой-нибудь способ выяснить кто был приходским священником здесь в 1984 году. Может вы знаете, где хранятся записи, это действительно важно.

— Я не знаю о записях, но могу ответить на твой вопрос, потому что точно в курсе, кто это. Это был я, намного моложе и очень увлеченный. Зачем тебе это?

Энни была потрясена и с минуту обдумывала свой ответ: что, если человек, стоящий перед ней, убийца? Но затем ее относительно новое шестое чувство подсказало, что Джон хороший парень, и это не он. Она надеялась, что права и не шагает прямо в объятия нового сумасшедшего.

— Ну, это действительно трудно объяснить, но я верю, что это правда. Вы верите в призраков?

Настала очередь Джона на секунду застыть, и Энни почувствовала себя немного неловко, задумавшись, не задала ли она ему тот самый вопрос, который никогда не следует спрашивать у священнослужителя. Он изучал ее лицо, а затем медленно кивнул. Взяв ее за локоть, мягко провел ее на кухню и закрыл за ними дверь.

— То, что я собираюсь тебе сказать, останется между нами, согласна? Я не могу опорочить церковь и не хочу, чтобы это стало достоянием общественности, понимаешь?

Энни, потеряв дар речи, кивнула.

Он глубоко вздохнул.

— Я действительно верю в призраков, и когда был намного моложе, я имею в тринадцать лет, постоянно видел одного, который пугал меня до смерти. Это была главная причина, по которой я обратился к Богу. Я верил, что если что-то подобное существует, то и Всевышний тоже. Но почему ты спрашиваешь и какое это имеет отношение к 1984 году?

Она не была уверена, как много ей следует рассказать ему о себе, но потом решила, что честность — лучшая политика, ложь слишком сложна.

— В прошлом году я получила серьезную травму головы, и с тех пор мне иногда удавалось видеть призраков. Сначала я думала, что у меня галлюцинации, но потом со мной начали происходить действительно странные вещи. Я встретила медиума, который сказал, что у меня развилось шестое чувство. Очевидно, у некоторых людей так случается после таких травм. — Энни ждала, что Джон рассмеется, но он не рассмеялся, просто кивнул головой, чтобы она продолжала. — Я видела маленькую девочку, и еще мужчину, ну, он больше похож на тень мужчины, но от него очень плохо пахнет.

Краска сошла с лица Джона, и он выглядел так, словно его сейчас стошнит прямо на стол. Он опустился на один из сосновых стульев.

— Ты знаешь, как зовут эту маленькую девочку? Это Софи?

— Да, она сказала, что ее зовут Софи Вуд, а еще, что не хочет, чтобы ее брат продолжал убивать. Но человеку-тени это не нравится, и он не отпускает Софи к свету, он держит ее с собой в темноте.

Энни не думала, что когда-нибудь видела человека, который все еще был жив, таким же бледным, как Джон сейчас. Его лицо было пепельно-серым.

— Я очень, очень давно не вспоминал о маленькой Софи Вуд. Думаешь, это ее брат убивает этих женщин, и он же убил Райана? О Господи, он уверен, что это моя вина, он обвиняет меня в том, что случилось в июне 1984 года. Клянусь Богом, я не виноват, я хотел только помочь. Я почти отказался от своего священства ради мамы Софи Бет и ее детей, но все пошло ужасно неправильно, и теперь Шон вернулся, чтобы отомстить. — Джон перекрестился и начал рассказывать о том, что случилось много лет назад. Закончив, он начал читать молитву.

Энни достала телефон и позвонила Уиллу.

— Не спрашивай подробностей, но у меня есть имя убийцы, по крайней мере, я на девяносто девять процентов уверена, что это он.

— Как его зовут, Энни? Я дома с Грейс, она разработала профиль, и это не очень хорошая новость. Все указывает на то, что убийца — полицейский.

Из горла Энни вырвался звук, похожий на визг.

— Его имя Шон Вуд. Его сестру звали Софи Вуд, и она умерла в далеком 1984 году, когда отец Джон Трелмейн пытался помочь ее семье. Думаю, что из-за этого он затаил большую обиду на Джона. Уилл, есть офицер реагирования по имени Шон, но я уверена, что его фамилия — Блэк.

— Спасибо, Энни, я займусь этим сейчас и все проверю. На данный момент нам нужно обезопасить Джона. Грейс сказала, что он связующее звено, и как только Шон поймет, что мы вышли на него, он, возможно, начнет действовать в открытую. Есть ли какое-нибудь место, куда ты могла бы отвести его и пересидеть вместе с ним, пока мы не найдем этого Шона? Я не хочу тебя впутывать, но у меня не так много людей, которым я могу доверять.

— Я не смогу никуда его отвести, Уилл, мама Райана здесь. Она почувствовала себя плохо, и доктору пришлось дать ей успокоительное. Кем бы ни был тот Шон, он осиротел в раннем возрасте и, по словам Джона, попал в приемную семью в Манчестере или где-то поблизости.