— Что я должен сделать? — охрипшим голосом спросил княжич.

— Через несколько дней великий канцлер Хельви пошлет гонцов к князю Остайи. Сделай так, чтобы они не добрались до подводного грота.

— Ты не обманешь меня, враг, — пытаясь подавить волнение, неожиданно вскинул голову Хокийо. — Я не нуждаюсь в твоей помощи, равно как и в твоих девках. О какой войне шептало мне только что твое дурацкое зеркало? Люди готовы напасть на империю Младших? Но мы находимся в союзнических отношениях к великим канцлером и умеем держать свое слово, в отличие от вас, предателей.

— С каких это пор водяные ставят интересы каких-то людей и Младших выше, чем интересы собственного племени? — Сван попытался придать своему голосу презрительную интонацию, однако горло его могло издавать лишь глухие и маловыразительные звуки, поэтому вожделенного эффекта не получилось. — Неудивительно, что медленное умирание написано вам на роду. А прежде чем окончательно превратиться в лягушек в вашей темной затоке, вы еще и обезумели и отвергаете верную помощь.

— Верная помощь из рук предателей? — усмехнулся Хокийо, прижимая к груди трезубец. — Не стоит тратить слова, сван. Мой отец уполномочил меня присматривать за вами, а также в случае необходимости заявить, что мир между нами расторгнут. И я, княжич Хокийо, говорю тебе — предавший нашего союзника не может рассчитывать на нашу поддержку. Поспеши покинуть эти берега вместе со своими соплеменниками. Если люди нападут на империю, водяные окажут помощь Младшим, а врагов империи мы начнем уничтожать, как своих собственных. Я дам вам два дня на сборы, а потом…

Но договорить Хокийо не успел. Тонкий тесак, больше похожий на крестьянский серп, со свистом налетел на водяного сзади. Времени на то, чтобы обернуться и отразить удар, у княжича просто не было. В последний момент он успел швырнуть, но довольно неловко и неудачно, свой трезубец в сидевшего напротив свана, однако смертельное оружие пролетело мимо, не задев коварного противника. Княжич упал вперед, прямо на столешницу, которая внезапно обратно превратилась в деревянную, ничем не примечательную доску. Кровь, густая и почти черная, хлынула из раны Хокийо, и оказавшийся неизвестно откуда за спиной мертвого водяника сван подставил под ее струю чашу — ту самую, четырехугольную. Попадавшая в сосуд кровь мгновенно исчезала, зато чаша начала светиться матовым светом. Чайки, замершие в ужасе от этого зрелища на валуне, попытались с криком подняться в небо, однако были немедленно сбиты из маленьких арбалетов, которыми вооружились несколько сванов, выпрыгнувших из-за низких деревьев. Переговорщик, который беседовал с водяником, медленно встал со своей скамьи и потер лапами морду. Затем он что-то прозвенел подбежавшим соплеменникам. Мертвого Хокийо за ноги стащили со стола и поволокли куда-то в лес.

Нырок, градоначальник Горы девяти драконов и командир столичного гарнизона, поднялся с мягкой постели, когда солнце уже достигло зенита. Бывший воин имперского дозора, вернувшийся вместе с Хельви и Вепрем из похода за головой дракона, в последние десять лет сильно располнел и облысел. Однако если по поводу собственного веса Нырок не испытывал комплекса — знатный сановник должен быть в теле, — то блестящая лысина сильно удручала градоначальника. Одно время он пытался ввести в столице моду на парики. Для этого по улицам бродили специально нанятые за счет городской казны бродяги, на головах которых красовались самые диковинные конструкции из волос, перьев и проволоки, которые можно было только себе представить.

Горожане, хотя и пользовались в империи славой отъявленных модников, однако встретили начинание правителя неприязненно. Нырок добился прямо противоположного эффекта — парики жители Горы девяти драконов отвергли, а к градоначальнику раз и навсегда приклеилось прозвище Плешивый. Узнав об этом, Нырок впал в ярость и собрался было бросить в городскую темницу некоторых самых дерзких обидчиков, однако великий канцлер Хельви вмешался в ситуацию, не позволив своему ставленнику окончательно выставить себя на посмешище. Бродяг в париках убрали с улиц, а впавший в тоску Нырок получил от императрицы «за верную службу» особый головной убор. Это был берет из мягкой парчи, расшитый золотом и украшенный пером птицы Фа.

Расчувствовавшийся альв поклялся не снимать его во славу своей прекрасной повелительницы.

Как бы то ни было, Нырок поднялся с кровати, натянул на голову императорский берет и только после этого крикнул лакеям, чтобы несли умываться. Несмотря на то, что родился и вырос будущий градоначальник в глухой деревне, он довольно быстро вошел во вкус комфортной и пышной жизни при дворе. Сейчас бывшего крестьянского сына могло жестоко оскорбить предложение натянуть сапоги самостоятельно. Пока старательные и молчаливые слуги осторожно застегивали золотые пуговицы на широкой спине и толстом животе правителя, он лишь покряхтывал. Голова у градоначальника болела сильно, и малейшее движение усиливало боль.

Предыдущий день выдался тяжелым во всех отношениях. В столицу от самых Черных гор пожаловали гриффоны. Это был их ежегодный традиционный визит в Гору девяти драконов — по уговору с великим канцлером Хельви они несли охрану в Приграничье в обмен на провизию и одежду, за которыми и прибывали в столицу. Единственное, от чего отказывались гриффоны, было оружие. Мечи и копья альвов были не в пример лучше и качественнее, чем у людей, однако по сравнению со сталью гриффонов и те, и другие были просто жалкими палками. Впрочем, визит гриффонов — это слишком сильно сказано. Ни один правитель в мире, который пребывает в добром разуме, не согласится запустить эту ватагу великанов за ворота своего города. Гриффоны, даром что ростом выше любого Младшего, совершенно не умеют контролировать ни себя, ни соплеменников. Именно поэтому в их так называемых отрядах часто меняются вожди — каждый норовит стукнуть атамана дубинкой по голове и занять его место, совершенно не задумываясь о том, что и на его голову уже метит другая палица. Оголодавшие в Черных горах гриффоны не чураются съесть и альва, и свельфа, и гаруду, и кузнечика. В общем всё, что движется, вызывает у них гастрономический интерес. И это еще один аргумент в пользу того, чтобы не пускать верзил в Гору девяти драконов. Однако уговор есть уговор, и раз в год вот уже на протяжении десяти лет гриффоны с грохотом и свистом появляются у крепостной стены Горы девяти драконов и требуют плату за верную службу. Для переговоров с ними за ворота выезжает градоначальник Нырок со свитой. Он уполномочен договариваться с гриффонами от имени императрицы Сури о том, чтобы те продолжали нести службу на границе. Впрочем, поскольку гриффоны не отличаются ни красноречием, ни желанием блеснуть хорошими манерами, «переговоры» превращаются в банальное застолье, на котором градоначальнику приходится квасить наравне с великанами — а это не шутки, потому выпить бочку вина для гриффона всё равно, что для альва пропустить стаканчик эля. Наверное, окажись на месте Нырка какой-нибудь утонченный отпрыск знатного клана, вроде бывшего градоначальника Горы девяти драконов, герцога Доба, он бы давно протянул ноги от такой жизни. Но детство на ферме у деда и многолетняя служба в дозорном отряде укрепили тело и дух альва до такой степени, что он умудрился за все десять лет застолий с великанами ни разу не упасть под пиршественный стол, а потому пользовался большим, но отнюдь не взаимным с его стороны уважением у гриффонов. Верзилы его не пугали, но бесконечно раздражали. Единственная вещь, к которой он никак не мог привыкнуть, общаясь с гриффонами, была чехарда в их правящей верхушке.

Вот и вчера, начав отмечать продление договора между империей и великанами еще на один год с вождем по прозвищу Бешеный Тесак, Нырок стал свидетелем удачного покушения на него со стороны гриффона по кличке Железный Лом. Пробив Бешеному Тесаку башку кувалдой, Железный Лом объявил себя «первым и единственным предводителем всех гриффонов, сожри их печенки дракон». Сидевшие за столом соплеменники ответили на эту пылкую речь восторженным ревом: великаны, которые не умели ничего ценить, даже собственную жизнь, уважали чужую храбрость. Нырок только заскрипел зубами — новый вождь потребовал, чтобы торжество в честь заключения нового договора было начато с самого начала, справедливо указывая на то, что «этот хиляк» Бешеный Тесак не имел никакого права поднимать пиршественную чащу вместе с градоначальником Горы девяти драконов.