— Что ж, мне очень жаль, что вынужден прервать его, — сообщил Бинк. — Видишь ли, как Короля я его не признаю и собираюсь покинуть замок.

— О, — она приложила туманно очерченную руку к туманным очертаниям лица с по-женски хорошим предчувствием. Но взгляни.

— Ладно, — Бинк последовал за ней в небольшую комнатку рядом с библиотекой. Фактически это было ответвление главной спальни, соединяющееся с библиотекой. Там было своего рода окно, через которое спокойно можно было заглянуть в соседнее помещение. Так как сумрак в неосвещенной комнатке был гуще, чем в библиотеке, видеть можно было, оставаясь невидимым.

Трент был не один. Перед ним стояла женщина раннего среднего возраста, все еще красивая, хотя первый цвет ее красоты уже увял. Волосы были уложены пучком, вокруг рта и глаз уже пролегли морщинки. Рядом с ней стоял мальчик лет десяти, очень похожий на женщину и, должно быть, ее сын.

Никто не говорил, но их дыхание и небольшие изменения в позах показывали, что они живые и материальные, а не призраки. Как они попали сюда? Что они здесь делали? Почему ни Бинк, ни Хамелеон не видели их, когда они пришли? К замку было почти невозможно приблизиться незамеченным, он был спроектирован так, чтобы быть готовым к защите в случае нападения. И входная решетка оставалась опущенной. У входа через кухню находился Бинк, подготавливая бомбы.

Но почему они не разговаривают? Почему молчит Трент? Они все лишь глядели друг на друга в неестественной тишине. Казалось, вся сцена не имела смысла.

Бинк изучал странную молчаливую пару. Она смутно напоминала ему вдову и сына Дональда-тени, с которым он говорил о серебряном дереве, чтобы они могли больше не мучиться в нищете. Сходство было не во внешности, так как эти люди выглядели лучше и явно не страдали от нищеты. Оно лежало в сфере глубокого горя. Может быть, они тоже потеряли своего мужчину? И пришли к Тренту за какой-то помощью? Если так, они выбрали не того Волшебника.

Бинк отступил, не желая подглядывать. Даже Злой Волшебник заслуживает уважения в личной жизни. Он вышел в коридор и направился к лестнице. Милли, передав свое предупреждение, исчезла. Очевидно для призрака требовалось некоторое усилие, чтобы появляться и разумно разговаривать, и нужно было время на восстановление сил в некоем вакууме, где они пребывали в свободное от своих обязанностей время.

Бинк решил вернуться в библиотеку, ступая на этот раз изо всей силы, чтобы сделать слышимым свое приближение. Трент будет вынужден представить его своим гостям.

Но, когда Бинк открыл дверь, там находился лишь один Волшебник. Он сидел за столом, вглядываясь в очередной том. Он поднял глаза на Бинка, когда тот вошел.

— Хочешь что-нибудь почитать, Бинк? — спросил Трент.

Бинк потерял самообладание.

— Люди! Что случилось с людьми?

— Люди? — нахмурился Трент.

— Я их видел. Женщина и мальчик, прямо здесь... — Бинк запнулся. — Видишь ли, я не собирался подглядывать, но когда Милли сказала, что у тебя конференция, я заглянул из спальни.

— Тогда ты видел, — кивнул Трент. — Я не хотел посвящать тебя в мои личные проблемы.

— Как они? Как сюда попали? Что ты с ними сделал?

— Это были моя жена и мой сын, — мрачно произнес Трент. — Они умерли.

Бинк припомнил историю, что рассказал им матрос о манденийской семье Злого Волшебника, погибшей от болезни.

— Но они были здесь. Я их видел!

— Видеть значит верить, — вздохнул Трент. — Бинк, это были два таракана, которых я трансформировал в подобие любимых мною. Это два единственных человека, которых я когда-либо любил и полюблю. Мне не хватает их. Они нужны мне... хотя бы только посмотреть иногда на их подобие. Когда я потерял их, в Мандении не осталось ничего, что удерживало бы меня, — он поднес к лицу вышитый платочек и Бинк с удивлением увидел, что глаза Злого Волшебника блестят от слез. Но Трент сохранил над собой контроль. — Как бы там ни было, это не имеет к тебе отношения, и я предпочел бы это не обсуждать. Что привело тебя сюда, Бинк?

О, да. Он уже не мог отступить и должен был сказать. Каким-то образом привлекательность замысла вдруг исчезла, но Бинк должен был продолжать свои действия:

— Хамелеон и я покидаем замок Ругна.

— Снова? — красивые брови нахмурились.

— На этот раз всерьез, — Бинк был уязвлен. — Зомби нас не остановят.

— И ты решил, что необходимо меня проинформировать? Мы уже говорили на эту тему и я уверен, что узнал бы со временем о вашем отсутствии. Если ты боишься, что я буду мешать вам, лучше было бы уйти, не сообщая мне.

— Нет, я считаю, что обязан информировать тебя из-за нашего перемирия, — Бинк не улыбался.

— Очень хорошо, — легонько отмахнулся Трент. — Я не стану утверждать, что рад, видя твой уход. Я начал ценить твои качества, появившиеся в том, что твоя этика заставила тебя поставить меня в известность о твоей предстоящей акции. И Хамелеон — красивая девушка, с каждым днем становится все краше. Я действительно предпочел бы иметь вас на своей стороне, но поскольку это невозможно, желаю вам счастья, где бы вы не были.

Бинк находил все происходящее крайне неловким.

— Боюсь, что это не совсем общепринятое расставание, — как ему хотелось, чтобы он не видел жены и сына Трента. Они явно были хорошими людьми, не заслуживавшие своей участи, и Бинк полностью симпатизировал Волшебнику в его горе. — Замок не позволит нам уйти спокойно. Нам придется прорываться силой. Поэтому мы разместили бомбы и...

— Бомбы! — воскликнул Трент. — Это манденийские штучки. В Ксанфе нет бомб... и не будет. Никогда, пока я Король.

— В старые дни бомбы были, — упрямился Бинк. — Во дворе растет дерево с ягодами-бомбами. Каждая взрывается при ударе и с большой силой.

— Ягоды-бомбы? — повторил Трент. — Так-так. Что ты с ними сделал?

— Мы их использовали, чтобы заминировать замок. Если Ругна попытается остановить нас, мы его уничтожим. Поэтому лучше... если он позволит нам уйти с миром. Мне нужно было сказать тебе, чтобы ты смог разминировать бомбы, когда мы уйдем.

— Почему ты говоришь это мне? Разве ты не против моих планов и, соответственно, планов Замка Ругна? Если Замок и Волшебник будут уничтожены, ты станешь полным победителем.

— Это не та победа, которая мне нужна, — ответил Бинк. — Я... видишь ли, ты мог бы сделать так много хорошего в Ксанфе, если бы только... — но он знал, что это бесполезно. Это просто не было в природе Злого Волшебника — посвятить себя Добру. — Здесь лист расположения бомб, — сказал он, положив на стол кусок бумаги. — Все, что тебе надо будет сделать, взять осторожно мешки и пакеты и вынести их наружу.

Трент покачал головой.

— Я не верю, что твоя бомбовая угроза поможет твоему побегу, Бинк. Замок, как таковой, не является разумным. Он лишь реагирует на определенные стимулы. Он может позволить уйти Хамелеону, но не тебе. В его восприятии ты — Волшебник, следовательно, должен остаться. Ты, может быть, перехитрил Ругна, но он не поймет полностью природу твоего замысла. Таким образом, зомби будут тебе препятствовать, как и раньше.

— Значит нам придется взорвать его.

— Именно. Ты будешь вынужден взорвать ягоды и мы все вместе будем уничтожены.

— Нет, сперва мы выйдем наружу и кинем ягоды внутрь. Если замок нельзя обмануть блефом...

— Его невозможно ни обмануть, ни испугать при помощи блефа. Он не умеет мыслить. Он просто реагирует. Ты будешь вынужден уничтожить его... и ты понимаешь, что я этого позволить не могу. Мне нужен Ругна.

Теперь положение осложнилось. Бинк был к этому готов.

— Если ты меня трансформируешь, Хамелеон подорвет бомбы, — сообщил он, ощущая холодок вызова. Ему не нравился такой вид игры, но он знал, что дело шло к этому. — Если ты вмешаешься каким-либо образом...

— О, я перемирие не нарушу. Но...

— Ты не можешь его нарушить. Или я вернусь к Хамелеону один, или она бросит ягоду в бомбу. Она слишком глупа, чтобы отступить от инструкций.