Она стремится перевести подлинную любознательность в любопытство и удовлетворить стремление к знаниям развлекательной занимательностью.

«Массовая наука», используя средства массовой коммуникации, прежде всего телевидение, радио, кино, газетные и журнальные сенсации, а также занимательную популярную литературу, ориентирует и подчиняет сознание, создает как бы особый «телевизионный фон квазизнания». В нем серьезные научные проблемы низводятся на примитивный уровень, а социальные предпосылки — к сюжетно занимательным столкновениям «хороших» и «плохих» людей.

Наконец, апологеты «массовой науки» не останавливаются и перед прямым подрывом доверия к науке, всячески умаляя ее авторитет.

Совсем недавно на страницах западной прессы развернулась любопытная дискуссия. Из архивов были выужены труды некоего английского математика конца XVI — начала XVII века Джона Ди.

В свое время он был больше известен как мистик и активный сторонник «популярного герметизма», то есть религиозно-философского учения, включающего в себя трактаты по астрологии, алхимии, магии и оккультным наукам. Джон Ди понадобился современным заклинателям духов в связи с тем, что в свое время, составляя развернутую картину мироздания с помощью подручных средств, хранящихся в мистическом арсенале, он должен был быть приверженцем геоцентризма. Между тем Джон Ди пришел к гелиоцентризму… И буржуазные философы задают вопрос: не означает ли это, что мистические учения, признающие существование скрытых сил в мире и в человеке и недоступные непосвященным, могут привести человечество к истине не менее успешно, чем подлинная наука? И вообще, является ли наука единственным способом познания мира? Стоит ли сегодня так уж безоговорочно осуждать адептов оккультизма? Не правильнее было бы предоставить каждому право в решении мировоззренческих вопросов руководствоваться разумом или «наитием и откровением свыше», испытывать явления природы опытным путем или выдумывать мифы?

Пожалуй, даже неискушенному человеку ясна вся нелепость такой постановки вопроса, нелепость попыток ставить науку на одну доску с мистикой и оккультизмом.

Можно критиковать неизбежные издержки, возникающие при создании техносферы как сложной комплексной системы взаимодействия общества и природы на любом — научно-техническом или социальном — уровне. Но разве допустимо при этом забывать, что достижениями нашего времени мы обязаны науке? Благодаря современной медицине резко сократилась детская смертность в масштабах планеты, исчезли страшные в прошлом эпидемические и «индивидуальные» болезни, увеличилась продолжительность жизни.

"Селекционеры вывели новые сорта растений и породы домашних животных, способных прокормить растущее население земного шара. Наконец, именно успехи современной науки обеспечили грандиозные достижения, давшие людям невиданный в прошлом комфорт.

Попробуйте представить на мгновение, что из нашей жизни вдруг исчезло электричество… По своим последствиям эта катастрофа была бы, наверное, пострашнее «всемирного потопа». Настолько прочно в нашу жизнь вошла та сила, о которой еще полтора века назад шли споры среди ученых.

Пожалуй, разгадка тайн электромагнетизма дала нам столько, сколько мы не получали от покорения всего, что было накоплено людьми за всю их историю. Подумайте: миллионы лет и век — каких-то сто лет, в течение которых выросла и окрепла вся электротехническая промышленность Земли! Время, в течение которого люди создали себе «электрический мир». Невозможно думать об этом без восхищения. И вместе с тем еще далеко не всё мы, в этой отрасли знаем… Вот почему мне хотелось, именно на примерах истории познания людьми загадочных явлений сил природы — электричества и магнетизма — рассказать о нелегком пути к истине, об ошибках, тупиках и заблуждениях, а главное — о красоте всепобеждающей истины!

Люди боялись грозы всегда. По непонятным причинам тучи вдруг закрывали солнце. Небо темнело. Налетали порывы холодного ветра. Начинался дождь… Все это можно было перетерпеть. Уже первобытные люди приметили, что за ненастьем, как правило, следует хорошая погода, а холод сменяется теплом. Но когда над головой вдруг с грохотом раскалывалось небо огненным зигзагом, тогда нервы сдавали. Опыт, накопленный поколениями, кричал об опасности. Старики из поколения в поколение передавали рассказ о том, как огненные стрелы раскалывали глыбы камней, расщепляли вековые деревья. Случалось, убивали животных, а то и людей. Небесный огонь зажигал страшные лесные пожары, ударял в кровлю жилища, поднятую чересчур высоко.

Куда спрятаться от грозы? Может быть, забиться под дерево и лежать тихо-тихо?.. Или бежать? Бежать быстро, еще быстрее, быстрей, пока не выскочит из груди сердце? Страшно зверю, страшно человеку перед лицом сил могучих, сил неведомых.

Так, наверное, и было в те далекие времена, когда природа оказывалась сильнее человека. У двуногого млекопитающего не было густого и теплого меха, не было быстрых ног, способных унести его от грозы. Что мог противопоставить человек своему страху? Только, разум, удивительную и необыкновенную способность усваивать и накапливать информацию, создавать из нее причудливые построения-модели, обобщать их и делать выводы. Короче — думать!

Не сразу научился этому человек. Иногда говорят, что уже в первобытные времена жили мудрецы, которые из чистой любознательности наблюдали феномены природы и задавались глубокомысленными вопросами: как устроен мир? Как и почему дует ветер? Кто насылает грозу, и что такое молния и гром? Не верьте этим рассказам.. В прадревние времена людям было не до этого. Забота о пище, о поддержании своего существования настолько занимала первобытного человека, что ни на что иное у него просто не оставалось ни времени, ни сил. А любознательность сводилась к простому ориентировочному рефлексу по И.П.Павлову. И должно было пройти немало времени, прежде чем этот рефлекс превратился в могучую силу, которая вот уже не одно тысячелетие не дает покоя человеку.

Кто-нибудь из читателей может подумать: «Стоит ли вспоминать то, что было когда-то и кануло в вечность?» Мне думается — стоит. И не только потому, что памятью жив человек. Но даже из чисто утилитарных соображений: чтобы лучше ориентироваться в окружающем мире.

Биологи считают ориентировочный рефлекс обязательным на любом уровне развития. Каждое существо, говорят они, должно хорошо ориентироваться в окружающей среде, иначе оно погибнет.

Академик Иван Петрович Павлов считал этот рефлекс безусловным. «Биологический смысл этого рефлекса огромен, — писал он. — Если бы у животного не было этой реакции, то жизнь его каждую минуту, можно сказать, висела бы на волоске. А у нас этот рефлекс идет чрезвычайно далеко, проявляясь наконец в виде той любознательности, которая создает науку, дающую и обещающую нам высочайшую, безграничную ориентировку в окружающем мире».

Вот, оказывается, куда уходят корни человеческой любознательности — во врожденную ответную реакцию организма на внешнее воздействие. И этот рефлекс требует полной ориентировки. Знание не терпит пустоты незнания. Когда человек встречается с непонятным, неведомым, то на самом первом этапе, при минимуме сведений, на помощь приходит спасительная гипотеза, а то и миф… Сколько же понадобилось любознательности, смелости и памяти, чтобы перейти от первобытного, страха к спокойному философскому наблюдению за грозным природным феноменом!

Коллекция случаев буйств и своеволий электрических разрядов весьма примечательна. Молнии расплавляли монеты в кошельках у ничего не подозревавших людей, незаметно снимали с них кольца и браслеты, срывали позолоту с карнизов, с кресел и дверных косяков. Иной раз молнии раздевали свои жертвы, срывали с ног башмаки и рвали их на мелкие кусочки. При этом оставляли людей живыми. Небесный огонь аккуратно сбривал, подобно лучшему цирюльнику, волосы на людях и сплавлял железные цепи.