— Как ты просил, — сказал Саймон от двери. — Хотя я не могу взять в толк, на что тебе эта ленивая скотина.

Дункан взглянул мимо Эмбер и слегка усмехнулся.

— Будь любезен, Саймон, останься у двери. Саймон кивнул.

— Эгберт, — приказал Дункан, — подойди ближе. Эмбер услышала, как оруженосец двинулся вперед, потом остановился в нерешительности и вдруг свернул, обходя ее далеко стороной.

— Нет, — сказал Дункан. — Стань рядом с колдуньей.

— С которой из них, лорд?

Дункан холодно взглянул на оруженосца.

— С Эмбер. Эгберт бочком приблизился настолько, что Эмбер уголком глаза могла видеть его взлохмаченную рыжую голову.

— Прикоснись к нему, — раздельно произнес Дункан, смотря на Эмбер.

Холодок прошел по телу Эмбер.

— Несколько неприятных мгновений, так ты, кажется, сказала? — вкрадчиво спросил Дункан.

Эмбер повернулась к Эгберту, который смотрел на нее полными страха глазами.

— Не бойся, тебе это не повредит, — спокойно проговорила она. — Протяни руку.

— Но Эрик меня повесит, если я прикоснусь к тебе!

— Эрик больше не хозяин этого замка, — с угрозой в голосе сказал Дункан. — Хозяин здесь я. Протяни руку, оруженосец!

Эгберт судорожным движением протянул руку. Эмбер прикоснулась к ней кончиком одного пальца, чуть заметно вздрогнула и повернулась к Дункану.

Бледность Эмбер снова вывела Дункана из себя.

— Почему ты так побледнела, колдунья? — спросил он. — Ведь Эгберт еще совсем мальчишка. По сравнению со страстями взрослого мужчины его чувства должны быть слабее огонька свечи против пылающего в очаге огня.

— Это вопрос? — спросила Эмбер.

Губы Дункана сжались в прямую линию. Он обратил взгляд на оруженосца.

— Если ты останешься в замке, будешь ли ты верен мне? — спросил Дункан.

— Я… я…

— Эмбер?

— Нет, — ответила она бесстрастным голосом. — Ибо он нарушил бы клятву. Он давал клятву Эрику. Эгберт, может быть, и ленив, но своей честью он дорожит.

Дункан прочистил горло.

— На рассвете отправишься в Уинтерланс, — сказал Дункан, обращаясь к Эгберту. — Если до этого тебя увидят в замке за пределами твоей комнаты, ты будешь считаться врагом, замышляющим измену, и с тобой поступят как с таковым. Иди.

Эгберт почти бегом бросился вон.

— Приведи следующего, Саймон.

Кассандра невольно подняла руку, словно собираясь вмешаться.

— Молчи или уходи, — холодно сказал Дункан. — Раньше эта колдунья служила Эрику. Теперь она моя.

В очаг три раза подкладывали дров, пока Дункан сортировал оруженосцев, стражников и слуг замка. Все оруженосцы остались верны своей присяге и Эрику. Стражники были уроженцами этих мест и были верны скорее замку, чем какому-то одному лорду. То же самое получилось и со слугами из живущих при замке семей.

Когда ушел последний человек, Эмбер в изнеможении упала на стул у огня и была не в силах даже протянуть к пламени свои окоченевшие руки. Ее бледное, осунувшееся лицо было немым укором тому, кто так жестоко с ней поступил.

— Могу ли я предложить своей дочери подкрепиться? — спросила Кассандра.

Хотя это было сказано ничего не выражающим голосом, Дункан почувствовал себя так, будто ему дали пощечину.

— Все у нее под рукой, — отрывисто сказал он. — Если она хочет есть или пить, то ей надо лишь протянуть руку.

— У нее не осталось сил.

— С чего бы? — В голосе Дункана слышалось раздражение. — Она сама сказала, что это всего лишь несколько неприятных мгновений.

— Рядом с тобой стоит свеча, — сказала Кассандра. — Подержи свою руку над концом пламени.

Он посмотрел на нее так, словно она лишилась разума.

— Не думаешь ли ты, что я сошел с ума? — спросил он.

— Я думаю, ты не стал бы просить своих рыцарей делать что-то такое, чего не мог бы сделать сам. Я права?

— Да.

— Отлично, — свистящим шепотом произнесла Кассандра. — Тогда подержи руку над пламенем свечи, лорд. На два дыхания, самое большее на три.

— Не надо, — вяло сказала Эмбер. — Он не знал.

— Значит, узнает. Не так ли, гордый лорд?

Дункан сузил глаза в ответ на явный вызов, прозвучавший в голосе Кассандры. Не говоря ни слова, он стащил перчатку и протянул руку над пламенем свечи. Одно дыхание.

Два дыхания. Три.

— Ну и что теперь? — убирая руку, спросил он Кассандру вызывающим тоном.

— Снова повтори это. Той же рукой. Тем же местом на руке.

— Не надо! — воскликнула Эмбер и потянулась к кубку с вином. — Мне уже лучше, мудрейшая. Видишь? Я пью и ем.

Дункан снова протянул руку над пламенем свечи. Ту же руку. Тем же местом на ладони. Одно дыхание, два, три. Убрав руку, он посмотрел на Кассандру. Она усмехнулась свирепой усмешкой.

— Снова повтори.

— Ты что… — начал Дункан.

— Потом еще раз, — продолжала Кассандра. — И еще. Всего тридцать два раза…

Дункан вдруг все понял, и его обдало волной холода. Это точно соответствовало числу опрошенных, чью правдивость проверяла Эмбер через прикосновение.

— … пока твоя плоть не начнет дымиться и гореть, пока тебе не захочется кричать, но кричать ты не будешь, потому что от этого ничего не изменится, особенно боль.

— Довольно.

— Чем ты так потрясен, лорд? — насмешливо промолвила Кассандра. — Как ты сам сказал, свеча — это лишь тень огня, горящего в очаге. Но пламя… пламя с течением времени жжет так же глубоко.

— Я не знал, — сквозь зубы пробормотал Дункан.

— Тогда тебе следует лучше узнать природу того оружия, которым обладаешь, а то как бы тебе в своем невежестве и высокомерии не сломать его ненароком!

— Мне надо было знать, что думают все эти люди в замке.

— Да, — согласилась Кассандра. — Но это можно было бы сделать и помягче.

— Ты могла бы сказать, — повернулся к Эмбер Дункан.

— С оружием не разговаривают, — ответила Эмбер. — Им просто пользуются. Ты пока кончил мною пользоваться?

Руки Дункана медленно сжались в кулаки. И так же медленно разжались.

— Ступай к себе в комнату, — приказал он.

Эмбер отставила кубок и удалилась, не оглянувшись и без единого слова.

Дункан ее не окликнул.

Но когда Кассандра хотела последовать за Эмбер, он указал ей на другой стул.

— Садись, — сказал Дункан. — Со мной тебя не связывают никакие клятвы. Но ты ведь сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь этой янтарной колдунье, верно?

Губы Кассандры вытянулись в тонкую линию.

— Эмбер не колдунья, а Наделенная Знанием.

— Отвечай на мой вопрос.

— Да. Если я чем-то могу помочь Эмбер, я это сделаю.

— Тогда оставайся поблизости и говори за оружие, которое слишком упрямо, чтобы говорить за себя.

— А, так значит, ты ценишь ее.

— Больше, чем свой кинжал, но меньше, чем свой меч.

— Жаль, что Эрик не видит тебя сейчас.

— Почему?

— Он думал, что твое чувство к Эмбер пересилит твою гордость. Мне бы хотелось показать ему, как сильно он заблуждался, — едко проговорила Кассандра. — Жаль, что не ему самому приходится расплачиваться болью за его ошибку.

Прежде чем Дункан успел ответить, вошли Саймон и Доминик. Они окинули взглядом Кассандру, посмотрели на Дункана и заметили нетронутый ужин, стоявший на столе возле очага.

— У меня новость, которая должна возбудить твой аппетит, — сказал Доминик.

— Что за новость? — спросил Дункан, отворачиваясь от Кассандры.

— Свен говорит, что население принадлежащих замку земель охотно признает тебя своим лордом.

Дункан улыбнулся и повернулся к Кассандре.

— Ты разочарована? — насмешливо спросил он.

— Только тем, как ты поступаешь со своей женой.

— Тогда тебе не придется долго беспокоиться, — сказал Саймон. — Брак будет расторгнут.

Дункан и Кассандра одновременно повернулись лицом к Саймону.

— Этот брак был совершен по-настоящему, — возразила Кассандра. — Пусть Дункан скажет, познал ли он плотски свою жену!

— Девственна она или нет, — сказал Доминик, — это все равно. Брак был совершен обманным путем. Ни один епископ его не утвердит.