Он поднял глаза и посмотрел прямо на меня. В его взгляде читалась смесь боли и гордости.

— Мой лучший друг, Николай Владимирович Темников, согласился назвать вас своим сыном. Ради вашей безопасности, ради империи. В то время, если бы правда вышла наружу, вы стали бы мишенью для многих врагов. А Николай… он всегда был благородным человеком, достойным наивысшего доверия. По моему указу он отослал тебя как можно дальше, в Дальневосточную Губернию, чтобы ты рос там и не знал той опасности, что таилась здесь. Чтобы не было ни одного шанса, что о нашей связи узнают. Боюсь, я и сам мог бы не удержаться, если бы ты находился так близко ко мне.

У меня перехватило дыхание. То, что говорил император, казалось одновременно невероятным и удивительно логичным. Это объясняло холодность, с которой всегда относился ко мне отец-император, объясняло, почему я так отличался от своих сводных брата и сестры.

— Вы… — я не мог подобрать слов.

— Да, Максим, — мягко сказал император, — я твой отец. И Мария была моей единственной настоящей любовью. Той, что не была навязана мне политическими решениями.

Он протянул мне медальон, и я принял его дрожащими пальцами. С миниатюры на меня смотрела молодая женщина с моими зелёными глазами и тонкими чертами лица. Она очень искренне улыбалась.

— Почему… — я прочистил горло, пытаясь справиться с эмоциями. — Почему вы решили рассказать мне это сейчас?

Император — мой отец — вздохнул.

— Потому что времена меняются, Максим. И я чувствую, что если не сделаю этого сейчас, потом может быть слишком поздно.

Он вернулся к своему креслу и сел, внезапно выглядя старше своих лет.

— Моя сестра всегда была амбициозной. Я любил её и старался защищать от последствий её же собственных интриг. Но теперь… Она влияет на моих сыновей, постепенно перехватывая контроль над ключевыми сферами государства. Я вижу это, но не могу открыто противостоять ей, не вызвав раскола при дворе.

— Я могу помочь, — предложил я, хотя внутри всё ещё бушевал шторм от недавнего откровения.

— Именно этого я и хочу, — кивнул император. — Но не как Законник, а как мой сын. Я намерен официально признать тебя, Максим. Объявить четвёртым принцем Российской Империи.

Я был настолько поражён, что не сразу нашёлся с ответом.

— Это… серьёзный шаг, Ваше Величество. Не думаю, что общество и двор легко примут такое решение.

— Общество примет то, что я скажу, — в голосе императора зазвучали стальные нотки. — Ты мой сын, и у тебя течёт кровь Романовых. Более того, ты доказал свою преданность империи не раз и не два. Многие аристократы, включая моих сыновей, могли бы поучиться у тебя служению долгу. На данный момент ты больше всех подходишь на роль того, кто сможет защитить это государство.

Он ненадолго замолчал, затем продолжил более мягким тоном:

— Разумеется, это изменит твою жизнь. Публичность, обязанности, новые враги и странные союзники… Но я верю, что ты справишься. В тебе есть сила, Максим. Сила, которую я видел только в Марии.

Мне нужно было время, чтобы осмыслить всё это. Но одно я знал наверняка: мир вокруг менялся стремительно, и моя роль в этих изменениях становилась всё более значительной.

— Когда вы планируете объявить об этом? — спросил я.

— Через неделю, на большом приёме в Зимнем дворце, — ответил император. — У тебя будет время подготовиться. И, Максим… — он неуверенно протянул руку, словно желая коснуться моего плеча, но затем опустил её. — Я горжусь тобой. Горжусь, что ты мой сын.

Я поклонился, не доверяя своему голосу, чтобы ответить. Всё происходящее казалось сном — странным сном, от которого я мог в любой момент пробудиться.

— Мне нужно идти, — сказал император, глядя на часы. — Официальная встреча с послами через полчаса. Но я хотел, чтобы ты знал правду. Ты заслуживаешь её.

Он поднялся, и я тоже встал.

— До встречи на приёме, мой сын.

Когда я вышел из кабинета, Виктор встретил меня обеспокоенным взглядом.

— Что случилось? Ты выглядишь так, словно увидел призрака.

— Хуже, — тихо ответил я. — Намного хуже.

Экипаж мерно покачивался на ухабах дороги, ведущей от загородной императорской резиденции к Петербургу. Сквозь окна пробивались последние лучи закатного солнца. Я молчал, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее. Медальон с портретом матери жёг карман.

Виктор сидел напротив, терпеливо ожидая, когда я заговорю первым. Его выдержка всегда впечатляла меня, но сегодня даже он не мог полностью скрыть беспокойство.

— Ну что ж, — наконец нарушил я тишину, — похоже, теперь мне придется носить другую фамилию.

— Романов, — произнёс Виктор, словно пробуя слово на вкус, — звучит не хуже, чем Темников. Но, полагаю, дело не в фамилии.

— Именно, — я усмехнулся. — Дело в том, что через неделю я стану четвёртым принцем империи. Довольно неожиданный поворот, не находишь?

Виктор прищурился, изучая моё лицо.

— Как ты сам к этому относишься?

Я посмотрел в окно на проносящиеся мимо поля и рощи. Солнце почти скрылось за горизонтом, и первые звёзды уже проступали на потемневшем небе.

— Что бы ты почувствовал, узнав, что вся твоя жизнь была основана на чужой лжи? — спросил я, не отрывая взгляда от окна. — А теперь император словно хочет повесить на меня мишень.

— Не знаю, — честно ответил Виктор. — Но я знаю, что человека определяют не обстоятельства рождения, а его решения и поступки.

Я повернулся к нему и улыбнулся.

— И как давно ты стал философом?

— Примерно с тех пор, как ты перестал быть саркастичным говнюком, — парировал он с полуулыбкой.

Мы оба рассмеялись, и напряжение немного спало.

— Серьёзно, Максим, — продолжил Виктор, — это меняет многое. Твои враги станут осторожнее, но и новых появится предостаточно. Особенно среди тех, кто поддерживает остальных принцев.

— Аврора Сергеевна, моя так называемая тетя, — я произнёс это имя с отвращением. — Она уже влияет на всех трёх принцев. Новость о четвёртом наследнике разрушит её тщательно выстроенные планы.

— Она не из тех, кто сдаётся без боя, — кивнул Виктор. — Нужно готовиться к худшему.

Я вынул медальон из кармана и раскрыл его, снова взглянув на лицо матери. Теперь, зная правду, я видел в этом портрете то, чего не замечал раньше — тонкую ауру, словно она принадлежала иному миру. Что ж, теперь я знал, что так и было.

— Знаешь, — я захлопнул медальон, — было сложно подумать, что Николай Владимирович мне неродной отец. Несмотря на его отстраненность, он все же относился ко мне, будто я, действительно, его сын.

— Что ты будешь делать с новым статусом? — спросил Виктор, перейдя к практическим вопросам.

— То же, что и всегда, — я убрал медальон обратно в карман. — Защищать империю от внутренних и внешних угроз. Просто теперь у меня будет больше власти и ресурсов для этого. И, разумеется, больше врагов.

— А как насчёт Варвары? — осторожно спросил Виктор. — Статус принца меняет и твои возможности в личной жизни.

Я нахмурился. Об этом я ещё не успел подумать. Действительно, принцы обычно женились по политическим соображениям. Но времена менялись, да и императору в его положении было трудно диктовать что-либо своему только что признанному сыну.

— Она должна знать правду, — решительно ответил я. — Остальное решу по мере поступления. Я не позволю чужим представлениям о том, что «положено», определять мою жизнь.

Виктор удовлетворённо кивнул.

— Рад, что ты остаёшься собой, несмотря на всё это.

— Поменялся мой титул, а не я сам, — я пожал плечами. — К тому же, новое положение даст нам преимущество в борьбе с «Обществом» и их покровителями. Аврора Сергеевна должна понять, что со мной лучше сотрудничать, чем враждовать.

— Думаешь, она способна это понять? — скептически заметил Виктор.

— Нет, — я усмехнулся. — Но я должен дать ей шанс перед тем, как начать полномасштабную войну. Это называется благородством, слышал о таком?