— Ну… Читал.

— То-то же. Адепты Ордена Василиска поставили себе сходную задачу. Они хотят подчинить всех зверей… Или не зверей, а чудовищ, нечисть… Называй как хочешь. Изучить, определить слабые места и, в конечном итоге, подчинить.

— Да разве такое возможно? — Годимир даже ложку уронил в котелок от удивления. Попытался выхватить, обжегся, ойкнул и сунул пальцы в рот.

— Это тяжелая задача. Не спорю. Но, как оказалось, вполне осуществимая.

— И вомперов, ну, то есть вампиров, они тоже хотят подчинить?

— С нами у них не заладилось. Как говорят кмети, нашла коса на камень. — Лукаш впервые за время беседы усмехнулся довольно. — Да, признаться, и с многими другими тоже. Некоторые оказались просто неспособны к выполнению приказов. Например, волколаки. Они чересчур тупы и кровожадны. Дальше изучения дело не продвинулось. Водяные и кикиморы быстро научились прятаться, да и угодившие в магические ловушки малопригодны к использованию вдали от рек и озер. Ослизгов и выверн они попытались приручить, но использовать для сколь-нибудь более серьезных дел, чем разогнать толпу напуганных кметей, их не удается до сих пор. Вот горные людоеды подчинились сразу, безоговорочно и, по-моему, с удовольствием.

— Так значит, Яким и Якуня, старички-убийцы, которых мы встретили…

— Не знаю, о ком ты, но они вполне могут быть…

— Могли.

— А, вот как? Это радует. Значит, могли быть адептами Ордена Василиска самой низшей ступени посвящения. Вот с нами, — вампир хмыкнул не без самодовольства, — у них дело не заладилось. Больше того, мы сумели сплотиться и оказать достойное сопротивление.

— И какое же?

Лукаш пожал плечами, ожесточено почесал ягодицу. Ответил без прежнего запала:

— Признаться, по большей части интригами. К открытому противостоянию мы, к сожалению, оказались не готовы. И пример того, не буду лукавить, у тебя, пан Годимир, перед глазами.

— А зачем им это нужно? Ну, я имею в виду, подчинение нечисти… Извини, существ.

— Как для чего? Для власти, конечно. Власти над другими людьми.

— Ясно. Ну, и над кем тут Вукаш устанавливает владычество? Над хэврой Сыдора?

— Зря иронизируешь, пан Годимир. Ты уже столкнулся с использованием горных людоедов. Но это еще не все.

— А что же еще? — Рыцарь наконец-то подцепил держак ложки двумя палочкам и выудил ее, обтер о штанину и снова начал размешивать кашу, которая выходила жидковатой. Еще бы! Крупы-то оставалась одна горсть.

— Тебе не хвастались в хэвре, Сыдор там или сам Вукаш, или, может, Аделия проговорилась, что в здешних предгорьях в недрах скрыто особое вещество? Алхимики называют его «кровью земли». Иногда «потом земли».

— Нет, — молодой человек замотал головой. — Но Вукаш обмолвился, дескать, какой он чародей. Рудознатец он, мол.

— А! Рудознатец. Конечно, не без этого… И больше ничего не рассказывал?

— Ничего.

— Тогда мне придется просветить тебя, пан Годимир из Чечевичей. «Кровь земли» — это густая маслянистая жидкость, весьма, между прочим, вонючая. Загорается от малейшей искры, если налить ее в воду — плывет по поверхности, как жир на молоке. Там, где подступает близко к поверхности, она загустевает и становится похожей на обычный пчелиный воск. Люди так и называют эти натеки — горный воск. О нем, я надеюсь, ты слышал?

— Ну слышал… — Рыцарь начал закипать. Этот вомпер с покалеченной задницей его совсем за невежу держит или как?

— Не злись. Откуда же мне знать границы твоего образования, пан Годимир? Насколько я слышал, обычно рыцарство у словинцев не слишком ученое.

— Я — странствующий рыцарь, а это предполагает определенную науку.

— Получаемую по книгам Гар-Рашана, — подпустил очередную шпильку Лукаш. — Ладно-ладно, не обижайся. Если бы упрямый басурманин выслушал меня, он вписал бы в «Естественную историю», что способность драконов полыхать огнем происходит как раз от этой жидкости, что с блеском доказал почтенный пан Лонгин из Ньюберга, чей труд незаслуженно забыт из-за происков завистников и злопыхателей. — Иконоборец с трудом перевел дыхание после длиннющей фразы.

— Он был вампиром, пан Лонгин? — Годимиру уже гораздо больше хотелось узнавать новое, чем обижаться. Век живи, век учись. А дурацкие подковырки можно стерпеть. И сделать вид, что вовсе не заметил.

— Пан Лонгин? Вампиром? Что ты, что ты! Человеком. Но каким! Какой умище! Как он разносил учеников! О! На это стоило посмотреть…

— Ясно, — кивнул словинец, хотя ничего не понял. Особенно про учеников. — Дальше рассказывай.

— Хорошо. Дальше так дальше. «Кровь земли» жизненно необходима драконам, ибо дает им не только силы и опаснейшее оружие, но и стимулирует размножение. Так случилось, что эти воистину великие и ужасные существа так и не научились добывать «кровь земли» из-под глины, известняка, песчаника.

— Потому-то они и исчезли?

— А с чего ты, собственно, взял, что они исчезли?

— А что, нет?

— Нет. Конечно, поголовье их сильно сократилось за последние пятьсот лет, но говорить об исчезновении пока рано.

Рыцарь вскочил, взмахнул на радостях ложкой, словно это был стальной, отточенный меч.

— Значит, я смогу убить дракона!

— Успокойся, пан Годимир. Сядь. Драконов впору спасать, а не убивать. Выслушай меня до конца, прошу тебя.

Драконоборец подчинился, но сидеть спокойно не мог — приплясывал на месте, как застоявшийся жеребчик. Чтобы хоть чем-то себя занять, снял с огня котелок с кашей, зачерпнул, подул на ложку. Вдруг вспомнил о правилах приличия:

— А как ты, отец Лукаш? Кашу будешь?

— Спасибо, сын мой. Я уж как-нибудь обойдусь. Но спасибо, что предложил. Слушай же!

— Слушаю.

— Замысел Ордена Василиска, который здесь воплощает Вукаш Подован, заключается как раз в том, чтобы нарыть шурфов, достигающих запасов «крови земли». Тогда драконы сами слетятся к нему. Известно, что основа основ мастерства укротителя диких зверей — правило кнута и пряника. И что же мы имеем?

— Пряник?

— Совершенно верно. Вукаш считает, что за «кровь земли» ему будут служить драконы всего мира. А это, должен тебе сказать, не стая голодных волколаков. Весь мир в руках!

— Как же так? — Годимир потер лоб. — Я всегда считал дракона воплощенным злом, а тут выходит…

— Что такое воплощенное зло и воплощенное добро? Зло, как и добро, нужно искать в собственных душах, а не в окружающем мире. Что такое жестокость испускающего струю пламени дракона по сравнению с жестокостью человека, вознамерившегося эту струю использовать в корыстных целях? Жадность, властолюбие, подлость — вот те драконы души, с которыми можно и должно бороться! Только их не одолеть обычным мечом и искусством фехтования! Тут нужно гораздо больше труда, гораздо!

Отец Лукаш приподнялся, опираясь одной рукой, а другой даже взмахнул, как во время проповеди. Глаза его горели неистовым огнем. Простые вроде бы слова падали в душу, словно зерна в жирную пашню. Не зря же записано в «Деяниях Господа»: «Проповедник учения моего есть сеятель и жнец. Сеятель мудрого слова и жнец благочестивых поступков».

— Вот я не сумел, — в самый разгар красноречия пылкое воодушевление вдруг оставило иконоборца. Он сник, опустил голову, снова полез свободной рукой под рогожу. Надо думать, чесать задницу. — Попер на Вукаша в открытую и не рассчитал сил. Троих братьев потерял. Сам теперь буду седмицу регенерировать, а значит, вдобавок ко всему и время потеряю.

— Где хэвра Сыдора? — Годимир решительно взялся за меч.

— К Ломышам они пошли, — угрюмо ответил вампир. — На соединение с загорцами. Войско Кременя добьют в труху, а после на Ошмяны ударят.

— Как же так?! Ведь Аделия рассчитывает… Она и письмо Сыдору написала. Вот оно! У меня! — Рыцарь хлопнул по груди, где в кошельке из провощенной кожи хранилось отданное ему королевой письмо.

— Я ж тебе сказал, всем в хэвре Сыдора теперь Вукаш Подован заправляет. Слово вожака теперь мало что значит. Как чародей из Загорья прикажет, так и сделают, — удрученно пояснил Лукаш.