— А я и забыла, что мы обменялись координатами, — сказала она. Его визитка все еще лежала у нее в сумочке.

Трейс сделал все возможное, чтобы изобразить безразличие, и пожал плечами:

— А я не забыл.

— На обеих напечатано ваше имя, — пришла Шайлер к запоздалому заключению, сама не понимая, забавляет ее или раздражает сложившаяся ситуация.

— Почему бы нам теперь не познакомиться официально? — предложил мужчина, выйдя из-за стола и приблизившись к ней. — Трейс Баллинджер.

Она протянула ему правую руку. Ее голос и манеры были подчеркнуто деловыми.

— Шайлер Грант.

Соответственно случаю его рукопожатие было весьма крепким.

— Я вижу, вы успешно добрались до дома прошлой ночью.

— Вы тоже, — заметила она.

— Немного измучился, но все-таки доехал. — Трейс Баллинджер удивленно посмотрел на нее. — Кстати, а что случилось с машиной и водителем, которых я отправил в аэропорт встретить вас?

— Я отпустила их… его.

Внимательный взгляд синих глаз остановился на ней.

— Почему?

После вчерашнего происшествия ее ответ будет звучать довольно легкомысленно.

— Хотела сама вести машину.

— Да? — Вопрос был риторическим.

Шайлер вытащила руку из кармана пиджака.

— В Париже я всегда сама вожу машину.

— Нью-Йорк не Париж. — За его раздражением скрывалось явное неодобрение.

Шайлер прекрасно это знает.

— Вчера вечером вам чертовски повезло.

Это она тоже знала.

Следующие слова, которые слетели с его уст, были уже не предложением, а приказом:

— В следующий раз предоставьте вести машину профессиональному шоферу.

Если следующий раз и наступит, в чем Шайлер сильно сомневалась, она сделает только так, как сама пожелает. А если Трейсу Баллинджеру это не нравится, он может идти к чертям собачьим!

Послышался тихий стук в дверь. Трейс пригласил:

— Войдите.

Это была миссис Данверз с кофейными принадлежностями и тарелкой печенья на подносе.

— Как вы просили, мистер Баллинджер, — сказала она, придвигая ему тележку.

Он улыбнулся экономке:

— Вы точны как часы. Спасибо, миссис Данверз.

— Пожалуйста, сэр. Я прослежу, чтобы вас с мисс Грант не беспокоили, — пообещала та, выходя из комнаты.

Когда дверь за пожилой женщиной закрылась, Трейс Баллинджер снова улыбнулся.

— Мы можем устроиться с большим комфортом, — предложил он Шайлер, указывая на стул напротив своего. — Хотите чашечку кофе?

— Да, спасибо.

Поверенному Коры на удивление хорошо давалась роль радушного хозяина.

— Сливки? Сахар?

— Ни того, ни другого. — Шайлер всегда пила кофе на европейский манер: очень черным и несладким.

— Печенье?

— А это какое?

— С арахисовым маслом и шоколадной стружкой.

— Нет, спасибо.

Спустя некоторое время Шайлер, потягивая кофе, приступила к разговору:

— Насколько я знаю, вы были поверенным тети в течение восьми лет, мистер Баллинджер.

Трейс Баллинджер непринужденно закинул ногу на ногу, доел печенье, находившееся у него в руке, стряхнул крошки с лацканов своего кожаного пиджака и ответил:

— Это так.

Она пристально посмотрела на него:

— Вы являетесь партнером «Даттон, Даттон, Маккуэйд и Мартин»?

— Да.

Шайлер продолжила свой допрос с пристрастием:

— Вы каждый месяц приезжали в Грантвуд для встречи с моей тетей?

Он был явно немногословен:

— Вначале.

— А потом?

Казалось, он чувствует себя абсолютно непринужденно.

— Потом Кора попросила меня приезжать чаще.

Шайлер полюбопытствовала:

— Почему?

Он потер подбородок.

— Наверное, потому, что ей было одиноко. Шайлер молча поднялась со стула с чашкой кофе в руках и повернулась спиной к Трейсу Баллинджеру, изучая эклектичную коллекцию картин, занимавшую всю стену от пола до потолка по традиции девятнадцатого века и состоявшую из портретов, пейзажей, натюрмортов, большого бразильского полотна и рисунка вавилонской башни.

Убедившись, что она вновь обрела спокойствие, Шайлер повернулась к мужчине и, понизив голос, произнесла:

— Ей, безусловно, было одиноко.

Трейс Баллинджер первым отвел взгляд в сторону. Откашлявшись, он предложил:

— Вернемся к делу?

— Да, давайте. — Шайлер поставила уже остывший кофе на столик и села на свое место.

— Ваша тетя поставила несколько условий, касающихся оглашения ее последней воли. Первое — чтобы вы находились в Грантвуде. Второе — чтобы я сначала прочел документ вам одной.

— Так принято?

— Не знаю, как насчет принято, но я не впервые сталкиваюсь с таким пожеланием.

— Продолжайте.

— Перед вами оригинал и копия завещания Коры Лемастерс Грант. Сегодня утром мы коснемся его наиболее значимых пунктов, а затем вы можете в течение нескольких дней обдумать эту информацию и задать мне любые возникшие вопросы.

Пока что все казалось вполне понятным.

— Кора при жизни опекала несколько учреждений, включая свои любимые благотворительные общества, свою «альма матер», несколько музеев искусств и тому подобное. Вышеназванные субъекты, получавшие обеспечение — конечно, кроме вас самой, — перечислены начиная с тридцать четвертой страницы.

Шайлер перебрала изрядное количество листов бумаги, пока не нашла нужную страницу. Трейс продолжил:

— Существенная часть наследства идет соседям Коры, Адаму Коффину и сестрам Фрик, Иде и Элламей, вашему кузену Джонатану Тибериусу Гранту и экономке Эльвире Данверз. Некоторые средства оставлены и другим старым работникам, включая старшего садовника, правда, ко времени смерти Коры большая часть прислуги уже отошла в мир иной.

Шайлер подняла голову. Во время своей утренней прогулки она не могла не заметить, насколько запущен сад.

— В Грантвуде есть старший садовник?

— Думаю, мистер Баркер удалился практически от всех дел.

— Практически?

— Джентльмену почти девяносто.

— Понятно.

— В основном он копается в огороде у своего дома.

— Кто же тогда ухаживает за садом?

— Этим занимается местная компания «Садоводство с нуля».

— Ну, судя по тому, что я видела сегодня утром, в их последний приезд сюда до некоторых уголков сада руки у них так и не дошли.

Трейс почти улыбнулся.

— Я бы сказал — до нескольких акров сада. — Он покачал головой. — Я пытался убедить Кору воспользоваться услугами другой компании, но…

— Кора порой была ужасно упряма.

Его губы изогнулись в улыбке.

— Она предпочитала называть это качество силой воли.

Шайлер вздохнула. То же самое частенько говорили и о ней.

— Боюсь, это семейное. Он потер подбородок.

— Вы хотите сказать — предупрежден, значит, вооружен?

— Думаю, да.

Трейс вернулся к делам:

— На тридцать шестой странице указаны более мелкие суммы, предназначенные всем и каждому, от мясника до молочника, от местных девочек, которые приходили читать Коре вслух, до швеи, которая перешивала ее одежду.

Шайлер пробежала взглядом длинный список.

— Некоторые из имен мне смутно знакомы.

Трейс слегка наклонил голову.

— Уверен, большинство из этих людей будет завтра на поминальной службе.

Шайлер была ненавистна сама мысль, что ей придется встречать и приветствовать дюжину незнакомых мужчин и женщин, одетых в черное, с подобающими случаю скорбными лицами.

Разумеется, они придут из чистого любопытства.

И из-за денег.

В конце концов, все всегда решают деньги.

— Они придут не только для того, чтобы посмотреть, как вы изменились за эти годы, мисс Грант, и не для того, чтобы узнать, досталось ли им что-нибудь от Коры. — Трейс как будто прочел ее мысли.

— Вы думаете? — Она почувствовала себя уязвленной.

— Не все из них. Некоторые придут лишь потому, что искренне хотят отдать дань уважения вашей тете.

Шайлер не знала, что именно побудило ее произнести эти слова — они сорвались с губ прежде, чем она успела хорошенько подумать: