Простившись с Фрицем и собрав необходимые сведения, Фрей отправился на поиски Губермана. Так, после многих опасных приключений, появился Фрей в домике лесника Морица.

Фрей потянулся, разжег потухшую трубку и спросил Морица, не сможет ли он завтра утром проводить его к замку.

– Дорогу я и сам найду, – прибавил Фрей, – но мне может понадобиться ваша помощь.

– Я к вашим услугам, – ответил Мориц.

На другой день в одиннадцать часов утра, когда, по расчетам Фрея, в замке все уже были на ногах, а Губерман на работе в лаборатории, Фрей и Мориц подошли к башне. Им открыла Марта. Увидев Фрея, которого считала умершим, она громко вскрикнула, голова и руки ее затряслись.

– Не пугайтесь, добрая Марта, – сказал Фрей. – Я не привидение. Проводите меня скорее к профессору Губерману.

– К профессору!… – воскликнула Марта, все еще тряся головой. И прибавила: – Среди бела дня… Покойник приходит к покойнику…

Марта продолжала стоять, кивая головой, как китайский болванчик, а Фрей с Морицем, обойдя ее, поднялись в верхний этаж и открыли дверь в лабораторию.

Посредине комнаты на полу, широко раскинув руки, лежал на спине Оскар Губерман. Его седые волосы разметались по каменным плитам. На виске виднелось темно-синее пятнышко величиной с вишню. Возле Губермана стоял на коленях Ганс. У окна сидела Нора и безучастно смотрела перед собой широко открытыми глазами. Ганка, со стаканом в руке, уговаривал Нору выпить воды, но она не замечала его.

Увидав вошедших, Ганка бросился к Морицу и в двух словах рассказал, что произошло за несколько минут до их прихода.

Но главное понятно было и без слов: шаровая молния убила профессора Губермана. Фрей невольно вздохнул с облегчением. Губермана нет в живых, остается уничтожить аппарат. Если даже кое у кого и хранятся копии и чертежи, без Губермана нелегко будет сконструировать заново аппарат для получения энергии космических лучей.

А что же делать с Норой? Фрей подошел к девушке, взял за руку, назвал по имени. Она не узнавала его.

– Когда молния ударила ее отца в лоб, фрейлейн Нора упала, – объяснял Ганка. – Я поднял ее, усадил на этот стул. Она вскоре открыла глаза, но сидит вот так все время – неподвижно, не говоря ни слова, будто в столбняке.

«Бедная девушка! – лихорадочно думал Фрей. – Она слишком потрясена. Но сознание, конечно, вернется к ней. Ваять ее с собой? Совершенно невозможно. Фрей – нищий, беглец, вычеркнутый из списка живых. И если его восстановят в этом списке, то лишь для того, чтобы вычеркнуть вновь, и уже бесповоротно и окончательно. Не пощадят и Нору, если она уйдет с ним. Нет, им надо расстаться. И может быть, даже лучше, что Нора сейчас находится в таком состоянии и не узнала его…»

Фрей еще раз посмотрел на изменившиеся черты лица любимой девушки, вздохнул и затем решительно поднялся по винтовой лестнице на чердак, где должна была находиться машина «космической энергии».

Через несколько минут все было кончено. Волшебные ворота, через которые непрерывным потоком проливалась энергия космических лучей, были разрушены, превращены в бесформенные обломки. Космос вновь стал далеким и недоступным. Изобретение, которое, по мнению Фрея, должно было принести человечеству новую счастливую эру, уничтожено.

Импульсный генератор и аппараты для создания шаровой молнии можно не разрушать. Такие вещи уже известны.

Проходя в последний раз мимо девушки, Фрей остановился. Хотелось сказать ей на прощание несколько слов, хотя она и не поняла бы его… Прости… Прощай…

И, простившись с Гансом и Мартой, Фрей, Мориц и Ганка вышли из Замка ведьм.

Мориц предложил зайти в его дом, чтобы подкрепиться едой. Кстати, Берта повидается с Ганкой. А потом… потом Фрей и Ганка уйдут пытать счастья – может, удастся им вырваться из этого ада.

Писателя-фантаста Александра Беляева, сто лет со дня рождения которого отмечается в 1984 году, при всем желании не отнесешь к тем счастливчикам, кто рано находит свое призвание. Жизнь успела немало покидать его из стороны в сторону, прежде чем он наконец стал писателем. И поначалу жизнь эта казалась сотканной из одних противоречий.

В самом деле – родился в семье священника, закончил духовную семинарию, но вопреки родительской воле поступил в юридический лицей. Одновременно получил музыкальное образование по классу скрипки и зарабатывал на жизнь, играя в цирковом оркестре. С юношеских лет увлекался театром, сыграл немало ролей на сцене Народного дома в своем родном Смоленске: К. С. Станиславский прочил ему блестящую карьеру: «Если вы решитесь посвятить себя искусству, я вижу, что вы сделаете это с большим успехом». Но актером Беляев так и не стал. Он был адвокатом и инспектором по делам несовершеннолетних в Ялтинском уголовном розыске, воспитателем в детском доме и служащим в Народном комиссариате почт и телеграфа. Он начинал свой литературный путь как театральный критик, а стал писателем-фантастом.

Литературная жизнь Александра Романовича Беляева была короткой – всего каких-то полтора десятилетия. А итог ее – свыше двадцати повестей и романов, около ста рассказов, множество очерков, статей, рецензий, пьесы, сценарии… И это при том, что тяжелая болезнь позвоночника нередко на месяцы, а то и годы приковывала его к постели; зачастую уложенный в гипс от ног до шеи, он даже не мог писать и диктовал, диктовал произведения, всегда исполненные романтики и оптимизма.

Эта присущая Беляеву сила духа живет и в его книгах. Не случайно, вспоминает французский ученый и писатель Жак Бержье, в фашистском лагере смерти Маутхаузен советские товарищи пересказывали многие романы Беляева, черпая в них душевные силы и оптимизм.

Творчество Беляева высоко ценили такие писатели, как Алексей Толстой, Валентин Катаев, Николай Асеев, такие ученые, как А. Е. Ферсман, К. Э. Циолковский, написавший предисловие к роману «Прыжок в ничто». Герберт Уэллс встретился с Беляевым в 1934 году в Ленинграде и сказал: «Я с большим удовольствием… прочитал ваши чудесные романы «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». О! Они весьма выгодно отличаются от западных книг. Я даже немного завидую их успеху».

Успех этот был вполне заслужен. Недаром по сей день книги Беляева идут по свету. Они переведены уже на множество языков – английский и немецкий, французский и польский, болгарский и финский, монгольский и итальянский, испанский и хинди… И каждый год появляются новые переводы.

А у нас в СССР за сорок два года, прошедших со дня смерти писателя, его книги были изданы общим тиражом в несколько миллионов экземпляров. Было выпущено первое, а теперь, к столетию со дня его рождения, выходит второе собрание его сочинений.

Однако далеко не все произведения классика советской научной фантастики вошли в эти собрания или отдельные сборники, выпускавшиеся в разные годы. Некоторые повести и рассказы публиковались на страницах журналов только при жизни Беляева.

К их числу относится и повесть «Замок ведьм». Она была написана в 1939 году.

Все ощутимее становилась надвигающаяся угроза фашизма, вспыхнули первые искры будущего пожара мировой войны (когда писатель работал над повестью, фашисты уже захватили Судетскую область Чехословакии). И хотя человечество еще не все знало о тех великих бедствиях, что несет фашизм миру, о кровавых расправах над патриотами, о бесчеловечных опытах «ученых» нацистов над пленными в концлагерях, писатель-фантаст, умеющий заглядывать в будущее, и в повести «Замок ведьм» остался верен себе: зловещий образ Губермана как бы предвосхитил реальные образы фон Брауна, Мессершмитта, поставивших свои знания и способности служению нацизму, войне…