— Она вошла, сняла платье и включила порно на своем мобильном. Это была отчаянная и бесстыдная попытка вернуть меня. Я открыл дверь, желая, чтобы ее убрали, но, обнаружив, что охранник ушел, отправился на поиски того, кто мог бы мне помочь. Я понимал, что Ребекка не уйдет без боя. И последнее, чего я хотел, это оказаться в одной комнате с моей голой бывшей, ведь ты могла войти туда и предположить худшее. Что, по-видимому, и произошло.

Я перестаю дышать. Боже милостивый… Я думала, они там трахаются как кролики. Не позволила себе даже посмотреть.

— И это после того, как мне восемь раз предложили жениться, спросили о моей кредитной истории, группу крови, участвовал ли я в двойном проникновении или занимался зоофилией. Хотели прочитать по моей ладони, а одна сумасшедшая хотела проверить мой член на наличие бородавок.

— Срань господня. Ты серьезно?

— Абсолютно. Это было чертовски прекрасное утро.

— Значит, ты не трахал Ребекку?

— Конечно, нет.

Я делаю глубокий вдох.

— Ну хоть одна милая нормальная девушка, которая тебе понравилась, среди претенденток была?

— Некоторые из них казались мне милыми девушками, но нет, ни одна из них мне не понравилась. Оказывается, я уже отдал свое сердце другой.

Я с трудом сглатываю, желая поверить, что Стерлинг говорит обо мне, но не позволяю себе думать об этом прямо сейчас.

— И в довершении всего, ты исчезла. Тебя нигде не было.

— Мне жаль. Я думала, ты трахаешься там с Ребеккой. И после того, что мы пережили в пятницу… — У меня пересыхает во рту, не могу продолжать.

— Понимаю. И принимаю. Просто это были очень тяжелые выходные. Я думал, ты не разговариваешь со мной из-за всей этой истории с Анной. И я хочу, чтобы ты знала: она меня совершенно не интересовала. Еще меньше после того, как я понял, что она мало ценит верность и дружбу.

— Для меня это тоже были тяжелые выходные.

Потеря подруги была неожиданной. Но все выходные оплакивать утрату хрупкого фундамента, который я построила со Стерлингом, было еще хуже. Я вспоминаю, как Ной рассказывал мне о том, что в прошлом Стерлинг был известен тем, что вступал в случайные связи с женщинами, с которыми только что познакомился. И хотя на этот раз ничего подобного не произошло, я все еще не понимаю, как на это смотреть, и что за человек скрывается под блестящей внешностью.

— Я хочу, чтобы ты знала: вечер пятницы значил для меня всё.

Не могу поднять глаза и встретиться взглядом со Стерлингом. Не доверяю себе.

Вместо этого, заикаясь, я говорю:

— Что бы ни случилось между нами, обещаю довести это дело до конца. Я буду профессионалом и не позволю обстоятельствам помешать тебе получить то, что ты хочешь — жену.

— Ты действительно удивительная женщина, Ками. — Стерлинг улыбается мне с той сдержанной нежностью, которую я так полюбила.

Жестом прошу его передать мне зеленую папку.

— Я договорюсь с твоими финалистами на эту неделю.

— Конечно, — говорит он и протягивает папку. После молча разворачивается, чтобы уйти.

Делаю долгий медленный вдох, стараясь успокоиться. За тридцать минут понедельника я уволила Анну, а потом выслушала Стерлинга, что он не трогал Ребекку и мизинцем, не говоря уже о том, чтобы засунуть в нее свой член. И я ему верю. Просто верю.

Долго смотрю на эту папку. Затем откладываю в сторону и пытаюсь закончить письма, которые писала.

К черту.

Зная, что не смогу сосредоточиться, пока не увижу, что внутри, хватаю папку со стола.

Медленно открываю ее и вижу перевернутую фотографию, передо мной только обратная сторона глянцевой фотобумаги. Дрожащими пальцами приподнимаю один угол и переворачиваю снимок.

Несколько секунд просто тупо смотрю на него, пока мой мозг пытается осознать все.

Это я.

Это моя фотография. Снимок сделан, когда я сидела напротив Стерлинга и его матери в кафе-мороженом с капелькой крема на нижней губе и улыбкой в глазах. Он сделал фото на телефон, и я даже не подозревала об этом.

Теперь это кажется таким важным.

Вот только… что это значит?

Стерлинг

Я хотел дать Камрин немного времени, поэтому занялся горой работы на своем столе, но сейчас уже шестой час, и мое сердце колотится где-то в горле.

Беру свой кожаный портфель, мобильный телефон, пиджак и выхожу. Улицы Нью-Йорка заполнены усталыми прохожими, велосипедистами и таксистами, которые изо всех сил стараются пробиться сквозь толпу. Они жаждут оказаться дома с любимыми. У них есть жены, которых нужно целовать, дети, которых нужно купать, плачущие младенцы, которые скучают по своим матерям, и трапезы, которыми можно наслаждаться за столиками по всему городу. Раньше я никогда об этом не задумывался, но в этот прохладный осенний вечер, впервые за очень долгое время чувствую себя более одиноким, чем когда-либо,

Я мог бы позвонить приятелю, пойти в паб, выпить пинту пива и, может быть, даже подцепить девушку и отвести ее домой. Но единственная девушка, которую хочу — это Камрин. Я мог бы навестить маму. Вот только что, если у нее сегодня плохой день и она меня не узнает? Не думаю, что сейчас готов пережить еще один отказ.

Я много лет убеждал себя, что не хочу остепеняться, что брак — это для дураков. Но видеть этих людей вокруг, спешащих домой к любимым, когда у меня ничего нет, — это суровая доза реальности. Запрыгиваю в поезд, который доставит меня домой, и еще раз проверяю мобильник. По-прежнему ничего.

Наконец, я решаюсь написать ей.

Стерлинг: Мы можем поговорить?

Несколько секунд смотрю на телефон, надеясь на быстрый и положительный ответ.

Но телефон печально молчит. Какое-то время подумываю о том, чтобы пойти в спортзал, а не домой. Я держу запасной комплект одежды в своем шкафчике. Поднимать тяжести и бегать по дорожке было бы лучше, чем сидеть в одиночестве в своей квартире, но решаю, что у меня нет на это сил.

Я эмоционально истощен и начинаю думать, что, может быть, это конец. Может быть, это предел для нас с Камрин. Мужчина может долго надеяться, прежде чем сдастся. Но я никогда не был трусом, и часть меня отказывается признать, что это конец.

И тут у меня в руке вибрирует телефон.

Камрин: Я только еду домой с работы. Но да, думаю, нам нужно поговорить.

Сообщение ни о чем не говорит, и, конечно, я умираю от желания узнать, что она чувствует, что подумала, когда увидела свою фотографию в папке.

Стерлинг: Встретимся у тебя. Хорошо?

Камрин: Конечно.

Сердце начинает биться быстрее. Я готов даже стукнуться кулаком с парнем, сидящим рядом, но воздерживаюсь. Я не был так сильно взволнован с тех пор, как Камрин согласилась разделить со мной номер в отеле в пятницу вечером.

К тому времени, как я через весь город добираюсь до квартиры Камрин, уже почти семь. Захожу в магазин и беру бутылку белого вина и пинту мороженого. Мы оба, скорее всего, пропустили ужин, а во время стресса нет лучшей еды, чем сахар и алкоголь. По крайней мере, такова моя теория.

Наконец добираюсь до нужной двери. Камрин открывает, все еще в своей рабочей одежде — в шелковой блузке королевского синего цвета, который напоминает цвет британского флага, и облегающих черных брюках, которые обтягивают ее изгибы. Она очень красивая. Единственное, что изменилось с тех пор, как я видел ее сегодня утром, — она сбросила бежевого цвета туфли на высоком каблуке и ходит босиком.

Без этих убийственных каблуков, которые она так любит, Камрин выглядит такой маленькой и уязвимой. Мне неприятно думать, что она страдала все выходные, думая, что я переспал с Ребеккой. А было совсем наоборот — я вызвал охрану, и ее увели, пока она пиналась, выкрикивая ругательства.