— Я бы тоже этого хотел, сэр.

— Если бы, конечно, не болезнь вашего отца, вы бы приехали к нему.

Джордж как-то странно посмотрел на меня.

— Извините, сэр, — сказал он. — Я не совсем вас понимаю.

— Ведь вы уехали, чтобы ухаживать за отцом, не так ли?

— Я не собирался уезжать, но месье Пуаро сам отослал меня.

— Отослал? — удивленно спросил я.

— Я не хочу сказать, сэр, что он рассчитал меня. Мы договорились, что я вернусь к своим обязанностям несколько позже. Я уехал по его желанию. Он снабдил меня достаточной суммой денег на тот период, пока я буду здесь с отцом.

— Но почему, Джордж, почему?

— Я ничего не знаю, сэр.

— А вы не спрашивали у него?

— Нет, сэр. Я не считал себя вправе это делать. У месье Пуаро, как вы знаете, иногда возникали какие-нибудь идеи, но я его всегда считал очень умным и весьма уважаемым джентльменом, сэр.

— Да, да, — рассеянно пробормотал я.

— Необычайно приятный мужчина, несмотря на то, что иностранец. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Всегда следил за своей причёской, усами.

— А! Его знаменитые усы, — я почувствовал боль при воспоминании о том, с какой гордостью Пуаро относился к своим усам.

— Очень заботился о своих усах, — продолжал Джордж. — Не очень модно одевался, но одежда была всегда как раз по нему, сэр, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Да, я это знаю. Скажите, — деликатно прошептал я, — а усы он подкрашивал также как и волосы?

— Э-13. дек. 2004 14:47э.., усы чуть — чуть, а вот волосы.., насколько я знаю, нет. Во всяком случае, не в последние годы.

— Чепуха, — сказал я. — Они были чёрными как смоль, выглядели несколько неестественно и были похожи на парик.

— Извините меня, сэр, — Джордж закашлялся, — но это действительно был парик. В последнее время у Пуаро сильно выпадали волосы, поэтому он носил парик.

«Как странно, — подумал я, — слуга знает о человеке больше, чем его ближайший друг».

Я вернулся к вопросу, который волновал меня.

— Может быть, вы всё-таки догадываетесь, по какой причине Пуаро отослал вас. Подумайте.

Тщетно. Джорджу ничего не приходило на ум.

— Можно только строить предположения, сэр, — наконец произнёс он. — Он избавился от меня, потому что хотел нанять Кёртисса.

— Кертисса? Но почему?

— Не знаю, сэр, — Джордж вновь закашлялся. — При встрече он мне не понравился, ничего особого. Кёртисс, конечно, силён физически, но едва ли можно его считать таким слугой, который был необходим Пуаро. Одно время, насколько мне известно, он был медбратом в психиатрической больнице.

Я уставился на Джорджа.

Кёртисс!

Не по этой ли причине Пуаро так мало рассказывал мне? Кёртисс — единственный человек, о котором я ни разу даже не подумал! Да… А Пуаро хотел, чтобы я искал Икса среди гостей Стайлза, но Икс не был гостем.

Кёртисс!

Какое-то время он был медбратом в психиатрической больнице!

Я где-то читал, что люди, бывшие некогда пациентами в домах умалишенных, позднее возвращаются туда уже в качестве медработников.

Замкнутый, молчаливый, с тупым взглядом человек. Человек, который может убивать по каким-то странным, только ему понятным, причинам…

Если это так.., если так…

Ну что ж, пелена с моих глаз спала!

Кёртисс?

Следующая рукопись оказалась у меня спустя четыре месяца после смерти Эркюля Пуаро. Я получил письмо от фирмы адвокатов с просьбой заехать к ним. Там «в соответствии с инструкциями нашего клиента, покойного месье Пуаро», они протянули мне запечатанный пакет.

Ниже я привожу его содержание.

«Mon cher ami, меня не будет в живых уже четыре месяца к тому времени, когда вы прочтёте эти строки. Я долго думал: писать или не писать это письмо, и, наконец, решил, что кто-то должен знать всю правду о том, что произошло в Стайлзе. Кроме того, боюсь, вас одолевают самые нелепые, абсурдные идеи, которые причиняют вам огромную боль.

Хочу сказать следующее: вы, mon ami, легко могли бы сами придти к истине. Я видел, что вы идёте по правильному пути. Если же вы не узнали правды, то по одной простой причине — вы всегда слишком доверяли людям. A la fin comme au commencement[29].

Вам бы следовало, по крайней мере, знать, кто убил Нортона, даже если вы пока не знаете, кто убил миссис Фрэнклин. Это, кстати, для вас может явиться ударом.

Вначале, как вы помните, я вызвал вас в Стайлз. Я написал, что нуждаюсь в вашей помощи, и это так. Я сказал, что хочу, чтобы вы заменили мои глаза и уши. И опять это правда, но не в том смысле, как вы поняли: вы должны были видеть и слышать только то, что я считал нужным.

Вы выражали недовольство тем, cher ami, что я нечестно веду дело, все факты держу при себе и не называю вам Икса. Это так. Я вынужден был пойти на это, но не по тем причинам, о которых говорил. Истинные причины вы скоро поймёте.

А теперь давайте обратимся к самому Иксу. Я показал вам досье на пять различных преступлений. Я обратил ваше внимание на то, что в каждом отдельном случае было совершенно очевидно, что обвиняемый или обвиняемая действительно совершили преступление, но не было альтернативного решения. Затем я указал на другое важное обстоятельство — в каждом случае Икс либо принимал участие в событиях, либо был недалеко от места действия. И вы тогда пришли к заключению, что это, как ни странно, может быть и правдой и ложью. Вы решили, что Икс совершил все эти убийства.

Но, мой друг, обстоятельства таковы, что в каждом (или почти в каждом) случае только обвиняемый мог быть виноват. С другой стороны, если так, то причём тут Икс? Если не считать людей, связанных с полицией и адвокатами по уголовным делам, вряд ли найдётся человек, участвующий в пяти убийствах. Такого не бывает, поймите! Не встретите вы человека, который бы по секрету вам сказал: «Я, между прочим, знал пятерых убийц!» Нет, нет, mon ami, это невозможно. Так что мы оказываемся в странной ситуации, которая напоминает химическую реакцию между двумя веществами в присутствии третьего, причём третье вещество не принимает участия в реакции и не изменяется. Таково положение. Это означает, что там, где находится Икс, происходит преступление, но сам Икс активного участия в нём не принимает.

Удивительная, ненормальная ситуация! Я понял, что под конец жизни и в конце своей карьеры столкнулся с идеальным преступником, преступником, который разработал такую тактику, при которой его нельзя обвинить в преступлении.

Это было удивительно, но не ново, есть параллели. И вот здесь можно обратиться к первому «ключу», который я оставил вам. Пьеса «Отелло», потому что в ней мы сталкиваемся с прообразом Икса. Яго — идеальный убийца. Смерти Дездемоны, Кассио, самого Отелло, — всё это преступления Яго, спланированные и осуществлённые им. И он остаётся вне круга подозрений. Чтобы развенчать Яго, ваш великий соотечественник Шекспир вынужден был использовать все ресурсы своего мастерства и прибегнуть к грубому приёму — носовому платку — средству, не характерному для всей техники Яго.

Но, несмотря на это, в пьесе в совершенстве изображено искусство преступления. Здесь нет ни одного слова с прямым намёком. Он всегда удерживает других от насилия, опровергает ужасные подозрения до тех пор, пока это не становится выгодно ему!

Ту же тактику мы видим в третьем акте «Джона Фергусона», когда «слабоумный» Клути Джон подстрекает других убить человека, которого он сам ненавидит. Это прекрасный образец психологического внушения.

Вы должны понять следующее, Гастингс, что все мы — потенциальные убийцы. У каждого из нас время от времени возникает желание убить — но не намерение убить. Вспомните, как часто мы слышим: «Она меня так взбесила, что я готова была убить её», «Если бы Б сказал это.., я бы убил его!», «Я был так сердит, что готов был убить его!» Причем в этот момент говорящие находятся в ясном здравом уме. Вы бы хотели убить того или иного, но вы не делаете это. Ваша воля, однако, должна совпадать с вашим желанием. Я знал мальчика, у которого был котёнок. Он его очень любил, но как-то раз, раздражённый поведением этого котёнка, мальчик воскликнул: «Сиди смирно, а то я убью тебя!» — и действительно убил его, а через минуту с ужасом понял, что жизнь котёнку уже не вернуть. Таким образом, мы все — потенциальные убийцы. Тактика Икса такова: не просто вызвать желание убить, но и сломать при этом естественное сопротивление. Это искусство было доведено до совершенства долгой практикой. Икс знал точное слово, точную фразу, интонацию, которыми можно оказать каталитическое воздействие на слабое место. И это делалось так, что сама жертва ничего не подозревала. Это был не гипноз. Гипноз в подобных случаях не привёл бы к успеху. Это было нечто более коварное и ужасное. Это была игра человеческими чувствами. Цель её — растревожить рану, толкнуть человека из лучших побуждений пойти на союз со злом.