Мы подошли к двойным дверям, причем тяжело дышащие псы бежали за нами по пятам, и Джейми остановился.

— Постучим? — нервно спросила я. Он с изумлением посмотрел на меня.

— Это мой дом, — ответил Джейми и толкнул дверь.

Он провел меня по дому, не обращая внимания на испуганных слуг, через холл и небольшую оружейную прямо в гостиную.

В ней имелся широкий камин с отполированной каминной доской. Серебро и стекло сверкало под закатными лучами солнца. В первый момент мне показалось, что в комнате пусто. Потом я заметила какое-то движение в углу у камина.

Она была меньше, чем я ожидала. Имея такого брата, как Джейми, представляла я, она должна быть не ниже меня, а то и выше, но женщина у огня была ростом не больше пяти футов. Она стояла к нам спиной и доставала что-то с полки китайского шкафчика. Концы ее кушака почти подметали пол.

Джейми замер, увидев ее.

— Дженни, — позвал он.

Женщина обернулась, и я успела заметить черные, как чернила, брови и широко раскрытые синие глаза на белом лице. Потом она кинулась к брату.

— Джейми! — Хоть и маленькая, она едва не уронила его, обнимая. Он невольно схватил ее за плечи, и они на мгновение застыли — она, прижавшись лицом к его рубашке, он — нежно обнимая ее за шею. На лице Джейми появилось такое необычное выражение — смесь неуверенности и восторженной радости — что я почувствовала себя почти незваным гостем.

Она прижалась к нему еще крепче и забормотала что-то по-гаэльски, и выражение его лица сделалось потрясенным. Он схватил ее за руки и отодвинул от себя, глядя вниз.

Лица были очень похожи: одинаковые чуть раскосые темно-синие глаза и широкие скулы. Одинаковые тонкие носы с узкой переносицей, чуть длинноватые. Только она была темноволосой, с каскадом черных кудрей, перевязанных зеленой лентой, а Джейми рыжим.

Она была красавицей, с правильными чертами лица и алебастровой кожей. И на приличном сроке беременности.

У Джейми побелели губы.

— Дженни, — шептал он, качая головой. — О, Дженни. Mo cridh.

Тут ее внимание привлек маленький ребенок, возникший в дверях. Она оторвалась от брата, не замечая его замешательства, взяла мальчика за ручку и ввела в комнату, бормоча слова ободрения. Он попятился назад, засунув в рот большой палец, и стал вглядываться в незнакомцев из-за материнских юбок.

Потому что она, без сомнения, была его матерью. У него тоже была копна черных кудряшек и ее квадратные плечи, только лицо не ее.

— Это малыш Джейми, — сказала она, гордо глядя на мальчика. — А это твой дядюшка Джейми, то cridh, тот самый, в чью честь тебя назвали.

— В мою честь? Ты назвала его в мою честь?

Джейми выглядел, как боксер, которого сильно ударили в солнечное сплетение. Он начал отступать от матери и ребенка, пока не наткнулся на кресло, в которое упал, словно ноги его больше не держали, и закрыл лицо руками.

К этому моменту его сестра сообразила: что-то идет не так. Она вопросительно тронула его за плечо.

— Джейми? В чем дело, дорогой мой? Ты болен?

Он посмотрел на них, и в его глазах стояли слезы.

— Тебе пришлось сделать это, Дженни? Неужели ты думаешь, что я недостаточно страдал из-за того, что случилось… из-за того, что я допустил… что должна была назвать ублюдка Рэндалла в мою честь, чтобы он стал для меня укором на всю жизнь?

Лицо Дженни, и так бледное, полностью утратило все краски.

— Ублюдок Рэндалла? — тупо переспросила она. — Ты имеешь в виду Джонатана Рэндалла? Англичанина, капитана красных мундиров?

— Да, капитана красных мундиров. Кого еще я могу иметь в виду, ради Бога? Полагаю, ты его помнишь? — Джейми уже достаточно пришел в себя, чтобы начать язвить.

Дженни пристально смотрела на брата, с подозрением изогнув бровь.

— Ты что, выжил из ума, парень? — вопросила она. — Или выпил лишнего по дороге?

— Не нужно мне было возвращаться, — пробормотал Джейми. Он встал, споткнулся и постарался пройти мимо сестры, не прикасаясь к ней. Она не сдвинулась с места, схватив его за рукав.

— Поправь меня, братец, если я ошибаюсь, — медленно произнесла Дженни, — но у меня сложилось стойкое впечатление, что ты сказал, будто я выполняла при капитане Рэндалле роль шлюхи, и я спрашиваю себя — какие черви завелись у тебя в мозгу, если ты такое говоришь?

— Черви, говоришь? — Джейми повернулся к ней, его губы горько скривились. — Хотел бы я, чтобы это было так. Уж лучше бы мне умереть и лежать в могиле, чем видеть, что моя сестра пошла по такой дорожке! — Он схватил ее за плечи и тряхнул, выкрикнув: — Почему, Дженни, почему? Погубить себя ради меня — этого позора достаточно, чтобы убить меня. Но это… — Он опустил руки и жестом отчаяния показал на ее выпуклый живот, выпирающий из-под светлой блузы.

Он резко повернулся к двери, и пожилая женщина с ребенком, приклеившимся к ее юбкам, которая жадно слушала его, тревожно отпрянула.

— Не должен я был возвращаться. Я ухожу.

— Ты не сделаешь этого, Джейми Фрэзер, — резко возразила его сестра. — Не раньше, чем выслушаешь меня. Сядь, и я расскажу тебе про капитана Рэндалла, раз ты так хочешь об этом узнать.

— Я не хочу знать! Я не хочу об этом слышать! — Но она надвигалась на него, и Джейми сердито отвернулся к окну, выходившему во двор.

Она снова подошла, сказав:

— Джейми… — но он гневно оттолкнул ее.

— Нет! Не смей говорить со мной! Я уже сказал, что не в состоянии слышать об этом!

— О, в самом деле? — Она смерила взглядом брата, упрямо стоявшего у окна к ней спиной, широко расставив ноги и упершись руками в подоконник, закусила губу, и на лице ее возникло оценивающее выражение.

Быстрая, как молния, Дженни наклонилась, и ее рука, метнувшись, как жалящая змея, нырнула под килт брата.

Джейми испустил яростный вопль и потрясенно замер, потом попытался повернуться, но снова застыл. Очевидно, Дженни усилила хватку.

— Бывают разумные мужчины, — хулигански улыбнулась она мне, — и покорные животные. А с другими ничего нельзя поделать, пока не схватишь их за яйца. Ну, выслушаешь меня мирно, — обратилась она к брату, — или мне придется слегка крутануть? А?

Он стоял смирно, с багровым лицом, и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы.

— Я выслушаю, — произнес он. — А потом сверну твою маленькую шейку, Дженни! Отпусти меня!

И она не повиновалась, и он на нее не кинулся.

— Какого черта, по-твоему, ты делаешь? — прошипел он. — Стараешься опозорить меня перед женой?

Похоже, его гнев ни капли не испугал Дженни. Она покачалась на каблуках, язвительно оглядывая брата и меня.

— Ну-у-у, если она твоя жена, думаю, она еще лучше знакома с твоими яйцами, чем я. Я-то их не видела с тех пор, как ты вырос и стал мыться отдельно. Подросли немного, а?

На лице Джейми происходили тревожные изменения. Правила цивилизованного поведения боролись в нем с примитивным желанием младшего брата дать сестре хорошую затрещину. Наконец цивилизованность победила, и он сказал сквозь зубы, собрав все возможное в данной ситуации достоинство:

— Отпусти мои яйца. А потом, раз уж ты не можешь успокоиться, пока не заставишь меня выслушать, расскажи мне про Рэндалла. Расскажи, почему ты не послушалась моего приказа и решила обесчестить себя и семью.

Дженни уперлась руками в бока и выпрямилась во весь рост, готовая к схватке. Хотя она выходила из себя медленнее, чем он, характер у нее, несомненно, имелся.

— О, не послушалась твоего приказа, вот как? Вот что тебя гложет, Джейми, точно? Ты все знаешь лучше всех, и мы все должны делать так, как ты скажешь, или же нас ждет полное разорение, без всяких сомнений. — Она сердито дернулась. — А если б я в тот день сделала так, как ты сказал, ты бы лежал мертвым во дворе, отца повесили бы в тюрьме за убийство Рэндалла, а наши земли отошли бы короне. Уж не говорю о себе — если бы моя семья и дом пропали, мне бы пришлось нищенствовать на дорогах.

И так не бледный, Джейми вспыхнул от гнева.