А теперь добыча, трофеи!!! Точнее её материальная часть. Она точно пойдёт на пользу Хомутову, Новосильцеву для дальнейшего усиления имеющихся сил и будущих подкреплений. Но, в основном в Крым, и конечно Севастополь.
Британцы порадовали в основном винтовкой Минье обр.1851 года, в 17,83 мм, немного Энфилдов, карабинами, гладкостволы в 16,5 мм и в 18,6 мм ударно-капсюльные, Кольтам Нави 1851 года, 9 мм, дульнозарядный, в шесть зарядов. Немного, прежде всего у офицеров. Гладкоствольные пистолеты. Артиллерия так, обычная полевая.
Французы нарезняком порадовали меньше. Нарезные линейные и вольтижерские мушкеты обр. 1853 года, карабины Тувенена в 17,8 мм, винтовки 1829 года, как не странно у артиллеристов, 17,6 мм, а потом в основном гладкоствол обр.1840 года, или вообще переделка из ударных, в 18 мм. Пулю Нейсслера они не зря ввели в дело. С нарезняком у французов было не разгуляться. Револьверы были, но, меньше чем у бритов, наверно, у тех, кто купил себе сам. В массе шли обычные ударные гладкоствольные пистолеты. Пушек у французов было конечно побольше, они были же chair à canon для бритов. Значит, и всего у них должно было быть больше. В том числе и потерь, а, вот положительных результатов от войны меньше.
После вооружения шла всякая полезная военная всячина. Порох, пули, амуниция, снаряжение, провиант, медицинская часть, повозки, лошади, личные вещи офицеров, солдат и прочий хабар. Достались и деньги. Немного, но, монетой. Как раз пригодятся для содержания нахлебников офицеров в плену на первое время. Их благородия в плену не должны работать! Век ведь девятнадцатый! Хотя можно и заставить. Мы ведь варвары.
Некогда успешная против русских берегов «Миранда», затрофеена, как и два британских паровых транспорта, и один французский парусный в Камыш-Буруне. В их трюмах тоже было много чего полезного и приятного для солдат во время суровых будней войны. Новосильцев доложил, что морские трофеи подлежат ремонту, перевооружению и введению строй. Отлично! Так можно думать о поднятие со дна пролива утопленных кораблей или как минимум снятия вооружения с них всего ценного. Прежде всего машин.
Что ж, это чистая победа как не крути. Но, тут придётся биться ещё на фронте информационной войны. Свои потери европеи точно будут занижать. Вот тут будем цифрами и фактами бить. И факты здесь будут как в анекдоте, где Чапаев, Петьке объяснял, как понимать словосочетание «факт на лицо».
После обеда я проехался по медсанбатам и госпиталям. Мобилизация хирургов, врачей и всех кто имел отношение к медицине, приложение к этому ресурсов, и всесторонний дроч военных по медицинской части, вроде начал давать плоды. Раненым почти всегда успевали оказать первую помощь и отправить по линии дальше. Кого на операцию, кого на уже излечение. Все подходящие здания и дома в Керчи были оборудованы под госпиталя, женская часть населения города и округи, подростки обоих полов, прошли курсы подготовки, пусть и кратчайшие, медсестёр и можно сказать медсынков и меддочек. И сейчас оказывали помощь, как своим раненым, так и пленным. После Керчи лучших отправят в Севастополь, а из них отберут и отправят учиться на фельдшеров и врачей. Вот и прибавиться в России несколько десятков профессиональных врачевателей. Ранеными пленными занялась и пленённая же медслужба союзников. Пусть вырывают своих из рук костлявой. Людей спасут, и рабочих рук добавят заодно. Готовились к отходу суда с ранеными в Темрюк, Бердянск, Таганрог, Мариуполь, Ейск, Азов, Ростов. Необходимо было разгрузить от непомерной нагрузки Керчь. Да, и снабжать раненых на местах проще.
В ходе обхода раненых, которые порывались встать, и гаркнуть: «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!!!» Поэтому я беспрестанно говорил: «Не вставать! Лежите!», и укладывал их движением рук. Что я мог сказать своим солдатам? «Благодарю, братцы! Спасибо, за службу!» В ответ, опять желание встать, и «Рады стараться, Ваше Императорское Величество!!!» И в ходе этого обхода у меня возникла мысль: «А ведь если не мое вмешательство, то почти тысяча человек была бы жива, не было бы столько раненых. Смерть и мучения этих людей уже моих рук дело!» Но, в тоже время чувствовалась искренняя радость, и даже благодарность за одержанную победу. Я это видел в глазах даже тех, кому уже ампутировали руку или ногу. Солдаты, которые своими жизнями и кровью добыли эту победу, меня за неё благодарили. А как они на меня смотрели! Восторженно, с радостью, как на чудо, и в тоже время были и спокойные взгляды, даже оценивающее, но, главное в их глазах я видел уважение. Которое выказывает солдат солдату, когда они вместе бились в одному строю. Мы теперь с ними соратники, братья по оружию. Один из них, было видно, что из категории лихой солдат, немного выйдя вперёд, спросил меня: «Ваше Императорское Величество, а правду говорят, что вы в штыковой ихнего офицера одолели и в плен взяли?»
— Да. Было так, — ответил я. Ведь так и было.
— Но, надо сказать, оказался хорошим бойцом, не сразу дался. Так, что пришлось, попотеть, — с улыбкой сказал я.
— А ты сколько? — спросил я его.
— Да, я так, — вдруг смутившись, ответил солдат.
— Троих он положил. И двух ранил, в плен их взяли. Ваше Императорское Величество, — ответил за него вероятно его сослуживец.
— Да, я бы и больше смог, — покраснев сказал первый.
— Если бы не этот… в юбке. Ногу он мне пропорол, — ответил скромный герой.
— Так ты, троих шотландцев упокоил!? — удивленно спросил я.
— Ну, если они в юбках ходят, то так. Но, бились они крепко, — ответил он мне.
— Против вас, русские солдаты! Богатыри! Никто не устоит! Хоть в штанах, хоть в юбках, — сказал я с воодушевлением. Было видно, что по душе им мои слова. И в ответ я получил заряд децибел, в виде. «Рады стараться, Ваше Императорское Величество!!!»
В ходе разговора с солдатами, я услышал от них слова благодарности за каски и бронежилеты, ручные гранаты, пистолеты. Солдаты то понимали, что всё это не только помогло взять верх над противником. Но, и сберегло их жизни, хоть они и получили ранения. Случилось у меня ещё два разговора с ранеными только уже не нашими. Один из них меня разозлил и рассмешил одновременно, другой можно сказать доставил удовольствие.
Посетил я и раненных пленников. И вот там французский генерал Д'Отмар завёл такой разговор. После дежурных вопросов всё ли у них хорошо, и ответов на них. Он спросил меня:
— Могут ли пленные европейцы рассчитывать в дальнейшем на достойное отношение, как к культурным, цивилизованным народам? Меня просили спросить вас, Ваше Императорское Величество, об этом наши офицеры». «Ну, началось!», — подумал я, пристально смотря на него. Ничего, взгляд он держал. «Что ж поговорим на эту тему».
— Генерал, достойное отношение только к офицерам или ко всем? К вашим солдатам? Туркам? — спросил я не без издёвки. — Они же ваши союзники. Коль Франция решила, в какой раз уже выступить в роли их защитника.
— Речь идёт о европейцах. О турках я думаю, сумеют позаботиться их командование и султан, — ответил генерал, всё-таки посмотрев в сторону Рашид-паши. Тот, услышав его ответ, явно заиграл желваками.
— Как же так, генерал? Вы, европейцы, вступаете в войну против России, заявляя на весь мир, что вы защищаете цивилизованных турок от русских варваров. Объявляете их защитниками Европы от нас. Хозяйничайте у турок как у себя дома, используете их как скот, посылаете в бой впереди себя, а теперь не хотите проявлять о них заботу? Вы же союзники, генерал? — с усмешкой говорил я. Француз в ответ на это, хмурясь промолчал. Я же продолжил:
— И мы же варвары. Так писали и пишут европейские газеты. Нецивилизованный, некультурный народ. Который вы, европейцы, взялись остановить. Хотя наше продвижение было явно, не в сторону Парижа. Мы там уже были.
— И сможем ли мы вам, цивилизованным, культурным, ответит тем, чего у нас нет, по вашему же мнению? — недобро усмехаясь, спросил я.
— Как войну объявлять нам, из-за взятых из воздуха обвинений, наши города обстреливать, грабить и жечь, так генерал мы, варвары. А, попав в плен, вы изволили вспомнить по культуру и цивилизацию, — зло и резко сказал я.
