Даниэль умер, когда сыну исполнилось семнадцать. Юный король вынужден был взойти на трон раньше срока. Однако мать оказывала ему всестороннюю поддержку. Стоя за троном, она, теперь навсегда облаченная в траур, скорбящая по умершей любви, когда было необходимо, стальной волей сдерживала наглецов и подхалимов, которые пытались затуманить разум юному монарху.
Филипп Пятый правил мудро, и Флоренс всегда, как могла, поддерживала сына. А когда у него родился наследник – нынешний король Даниэль Второй, названный в честь деда, – она, шестидесятипятилетняя вдовствующая королева, взялась за воспитание внука.
С ним она проводила все свои дни до самой кончины. К старости она еще больше погрузнела, раздалась, но душа ее осталась такой же доброй и любящей.
«Семь друзей, не сходных цветом, статью и душой, а один должен загадать желание. Тогда будет призван суженый тебе судьбой из другого мира. И вспыхнет меж «призванными» великая любовь, и повенчаются они душами» – так гласит легенда. А история короля и королевы, таких непохожих, пусть станет вам наукой. Легенда о призванных судьбой, повенчанных душами есть не красивая сказка, а поучение. Ведь если ты решился на призыв, то знай: кто бы ни пришел, какой бы ни пришел – он и будет именно тем, кто тебе сужден. Красивый иль уродец, хромой или горбатый, статный или сутулый, искренний или подхалим, плохой или хороший, добрый, а может быть, горький пьяница – такова судьба. А она у каждого своя. Не всем на свете жить счастливо с красавцами или красавицами, а возможно, придется и горя хлебнуть. Ведь это судьба. Ее порой злым роком кличут.
Единственное, что у «призванных» будет не отнять, так это любовь, великую, всепоглощающую любовь, какими бы они оба ни были. Но у этой любви есть и обратная сторона – не устроит тебя призванный, и ты будешь готов отказаться от него или от нее, то знай: после у тебя судьбы не будет. Никакой. Ни с кем, кроме «призванного», ты уже не будешь счастлив, ни с кем не сложится будущее, а лишь беды повалятся одна за другой.
Так что будь осторожен, решивший позвать ЕЕ: судьба, она порой счастливая – легкая, как пух, а порой – тяжелая, как камни. Подумай. Хорошенько подумай, готов ли ты вынести все тяготы?! Может, проще прожить так, не ведая, не зная, но вполне хорошо и свободно?! Размышляй, решившийся, хорошо размышляй, прежде чем сделать свой шаг.
Так говорит вам она – Флоренс из Оклахомы, рассказывает то, о чем просил написать ее любимый… до сих пор нежно любимый, но уже покойный супруг.
Отложив фолиант, Себастьян долго молчал, осмысливая прочитанное. Несмотря на то что он по долгу своей службы постоянно имел дело с чрезвычайно секретными документами, выходило, что всей правды он не знал.
– И получается, что судьба – это… – осторожно начал он, когда тишина стала совсем невыносимой, и замолчал.
За окном уже стемнело, и холодный ноябрьский ветер стучался в окно.
– Судьба – это не только счастье, – хрипло закончил за него отец. – Порой судьбой может стать пьяница, с которым ты проведешь остаток жизни, будешь любить его или ее до безумия и ничего с этим поделать не сможешь. А может, твоя «судьба» проткнет тебя вилами, и ты, умирая, будешь продолжать любить его или ее…
– Или как у Флоренс и Даниэля… – тихо возразил Себастьян.
– Может быть, и так, – согласился герцог. – Только судьба на всю жизнь одна, и другой не будет.
– Я считал, что королевская бабка только в старости такая стала…
– Если бы не ее мощь, то короля бы… То нашего государства не было бы. Половины бы точно.
– Его величество отважился и…
Но его светлость перебил сына:
– Но сейчас мы говорим не о делах минувших дней, а о тебе. О чем ты думал, когда появилась Аннель?.. – И тут же остановил: – Только вспомни. Хорошенечко вспомни! Может, еще есть надежда?! Может?..
– Да не помню я! – не сдержался Себастьян. Сердце билось в груди как сумасшедшее, а руки подрагивали. В таком волнении он себя не помнил от роду. – К тому времени я уже замерз как собака и хотел только одного – согреться. Я думал, что эти… эти оболтусы просто покататься поехали! Мне донесли, что там у кого-то из друзей состоится встреча с информатором, передающим бумаги государственной важности на сторону. Вот я и вынужден был околачиваться неподалеку! Карди сидел у ворот, а я как привязанный ползал за ними по сугробам. А когда я, подслушав, узнал, зачем они пожаловали! Да я со злости чуть на стену не полез! И мне хотелось только одного – в тепло, домой! И чтобы эти безмозглые тупицы, вершители судеб – чтоб их разорвало! – остались с носом! Чтобы не досталась им тихая, спокойная, настоящая!.. Спасительница от одиночества, как окрестил ее Арман! Вот что я хотел! Но что я при этом думал?.. Уж извини, отец, – не помню!
– Вот это ты и думал, – выдохнул герцог. – Об этом ты так страстно и мечтал… Только в жены – тихая, спокойная… и, как ты сказал, настоящая – досталась не тебе, а твоему кузену… Не думал я, что эта напасть коснется нас, моего рода… моего сына… моего наследника…
Себастьян скрипнул зубами.
– Отец, не хочешь ли ты сказать?.. – осторожно начал он, хотя в душе уже все давно кричало, что это правда.
– Ты только что прочел записки, сделанные лично рукой ее величества Флоренс Пришедшей, историю ее жизни и саму легенду. И до сих пор не понял?.. – поднял на него усталые глаза герцог. – Ты всегда был умным, сынок, а теперь неожиданно поглупел. Ты же должен был понять, что Аннель – твоя судьба, суженая.
– Но она жена Кларенса! – все же не сдержавшись, выкрикнул он.
– В том-то и дело, – криво усмехнулся отец. – Меж тобой и твоей судьбой теперь стоит Кларенс и всегда будет стоять. До самой смерти кого-то из вас троих.
– Но…
– Что «но»?! – едва не вскричал герцог, но надсадно закашлялся. – Что «но»?! – уже тише повторил он, когда Себастьян в очередной раз помог ему напиться. – Ты понимаешь, что, кроме как с ней, у тебя не будет наследников? Не будет детей, понимаешь?! Продолжателей рода Коненталь не будет… Ни с одной другой женщиной, как бы ты ни старался. Женщины и дети будут гибнуть при родах, жены – оступаться и сбрасывать плод. Дети – погибать в младенчестве. Это судьба, понимаешь?! Судьба! А в твоем случае рок! Ты понимаешь это?!
– Отец, успокойся, – уже стараясь не обращать внимания на горькие слова, попытался унять герцога Себастьян. Он не мог допустить, чтобы от волнения отцу стало еще хуже.
Но тот, не сдаваясь, вцепился в камзол сына и тянул его на себя, не переставая повторять при этом:
– Ради тебя, сын, ради твоего счастья я пойду на все! Поверь мне! Я все сделаю, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя были дети!..
– Отец, мы не можем!.. Давай поговорим об этом попозже! – принялся умолять его Себастьян, но герцог не сдавался:
– Нет, Себастьян, я не допущу! Ты должен быть с Аннель!
– Ты на что меня толкаешь, отец?! – не выдержав страстного монолога родителя, выпалил Себастьян. – Ты предлагаешь мне соблазнить чужую жену?! Супругу кузена?!
– Да хоть бы и так! – вторил ему герцог. – Ты не сможешь устоять… Вы оба не сможете устоять! Ты читал, но так ничего и не понял… Любовь меж призванными судьбой разгорается постепенно, исподволь. Потом вы не сможете жить друг без друга, дышать не сможете… Вы будете стремиться быть вместе всей душой. Вы чувствовать друг друга будете на расстоянии! Неужели ты не читал, как Даниэль отыскал Флоренс?! Так же и ты… Вот скажи мне, скажи, что ты сейчас чувствуешь к Аннель? Просто ответь… Даже самому себе…
Но тут в комнату постучали, и Себастьян с облегчением выдохнул и, освободившись от рук отца, поспешил отворить дверь спальни. На пороге стоял доктор Мюррей. Указав на отца и объяснив, что у того вновь начался приступ, Себастьян неохотно покинул комнату, оставив герцога на попечение мистера Мюррея и личного камердинера.
То, что рассказал отец, перевернуло его мир с ног на голову. До сих пор он старался не отдавать себе отчета в том, что делает, считая, что поступает низко. Влюбиться в жену собственного брата, что может быть хуже?! А теперь, после разговора, он с ужасом осознал, что все это было предопределено в тот самый роковой день.
