41. После того как он прошел вперед довольно далеко отсюда и его войско было уже изнурено утомительным переходом, он остановился в двенадцати милях от исходного пункта. Сабурра дал своим сигнал, поставил их в боевую линию и начал обходить ряды и ободрять людей; но пехота у него была вдали, только для виду, а в бой была брошена конница. Курион также не остался праздным и ободрил своих людей советом возлагать все надежды только на храбрость. Впрочем, и у самих солдат, как ни были они утомлены, и у всадников, при всем их изнурении и малочисленности, не было недостатка в боевом пыле и храбрости. Но всадников было только двести человек, а остальные задерживались по дороге. Куда бы всадники ни направляли своих атак, они, правда, принуждали врагов отходить с позиции, но не могли далеко преследовать бегущих и пускать во всю рысь своих коней. Напротив, неприятельская конница начала с обоих флангов обходить нашу боевую линию и топтать наших людей в тылу. Когда отдельные когорты выбегали из боевой линии, то не утомленные еще и подвижные нумидийцы уклонялись от нашей атаки, а когда наши пытались вернуться назад в строй, они их окружали и отрезывали от главных сил. Таким образом, было одинаково опасным как оставаться на месте и держать строй, так и выбегать, чтобы рискнуть сразиться. Численность врагов от присылки царем подкреплений то и дело увеличивалась, а наши от усталости выбивались из сил; к тому же и раненые не могли выйти из линии и нельзя было унести их в безопасное место, так как весь фронт был плотно окружен неприятельской конницей. Они отчаялись в своем спасении и делали то, что вообще делают люди в последнюю минуту жизни: либо плакались на свою смерть, либо поручали своих родителей заботам тех своих товарищей, которых судьба, может быть, спасет от гибели. Вообще все было полно страха и печали.

42. Как только Курион увидел, что при всеобщей панике не слушают ни его ободрений, ни его просьб, он ухватился в крайности за последнюю надежду и приказал двинуться всем со знаменами для занятия ближайших холмов. Но они были уже заняты конницей, которую успел послать туда Сабурра. Вот теперь наши дошли уже до полного отчаяния. Часть из них попыталась бежать и была перебита конницей, другая часть, хоть ее никто не трогал, бросилась на землю. Префект конницы Гн. Домиций, подъехав с немногими всадниками к Куриону, уговаривал его спасаться бегством и спешить в лагерь, обещая при этом не покидать его. Но Курион твердо заявил, что после потери армии, вверенной ему Цезарем, он не вернется к нему на глаза, и погиб в бою с оружием в руках. Только очень немного всадников спаслось из этого сражения; но те, которые, как было указано, задержались у арьергарда, чтобы, дать отдохнуть лошадям, еще издали заметили бегство всего войска и все без потерь вернулись в лагерь. Пехотинцы же были перебиты все до одного.

43. При известии об этом квестор Марций Руф, которого Курион оставил в лагере, стал уговаривать своих людей не падать духом. Те усердно просили отвезти их на кораблях назад в Сицилию. Он обещал это и отдал приказ капитанам кораблей с наступлением вечера причалить к берегу все лодки. Но всеобщая паника была так велика, что одни говорили о приближении войск Юбы, другие — что наступает с легионами Вар и будто бы видна пыль от движения его войска (ничего подобного в действительности не было), третьи предполагали, что скоро налетит неприятельский флот. При этом общем ужасе каждый заботился только о себе. Экипаж военных судов спешил отправляться поскорее. Их бегство увлекало за собой и капитанов грузовых судов, так что лишь несколько челнов стало, согласно приказанию, собираться на работу. Но берег был битком набит людьми, которые так горячо спорили о преимущественном праве взойти на судно, что от множества пассажиров и их тяжести некоторые челноки затонули, остальные же из страха перед той же участью медлили подойти ближе.

44. В конце концов лишь немного солдат, главным образом отцы семейств, которым помогали или знакомства или сострадание, или те, которым удалось доплыть до судов, были приняты на борт и благополучно вернулись в Сицилию. Остальные отправились к Вару ночью парламентерами своих центурионов и сдались ему. Когда на следующий день Юба заметил перед городом солдат этих когорт, то он объявил их своей добычей; значительную часть из них он приказал казнить и только немногих отобрал и отправил к себе в царство. Хотя Вар и жаловался, что царь нарушает слово, которое он дал капитулировавшим, однако не решился противодействовать. Сам Юба въехал верхом в город в сопровождении многих сенаторов, в числе которых были Сервий Сульпиций и Лициний Дамасипп; в нескольких словах он повелительно распорядился о том, что должно быть сделано в Утике, и через несколько дней вернулся со всем войском в свое царство.

1. В комициях, которыми руководил Цезарь в качестве диктатора, были выбраны в консулы Г. Юлий Цезарь (1) и П. Сервилий. Это был именно тот год (2), в который он по закону имел право сделаться консулом. По окончании выборов Цезарь обратил внимание на то, что во всей Италии упал кредит и прекратилась уплата долгов. Ввиду этого он распорядился о назначении третейских судей, которые должны были производить оценку земельных владений и движимого имущества по довоенной стоимости и сообразно с ней удовлетворять кредиторов. Эту меру он счел наиболее целесообразной в видах устранения или, по крайней мере, уменьшения страха перед отменой прежних долговых обязательств, который почти всегда является последствием внешних и внутренних войн, а также для защиты доброго имени должников. Равным образом, согласно с законопроектами, вносимыми в народное собрание преторами и народными трибунами, он восстановил в правах несколько человек, осужденных в подкупе избирателей по закону Помпея в те времена, когда Помпей занимал своими легионами Рим (3). Процессы того времени заканчивались в один день, причем показания свидетелей выслушивались одними судьями, приговор произносился другими. Эти лица в самом же начале гражданской войны предложили ему, если он пожелает, свои услуги на войне. Он оценил это их предложение так же высоко, как если бы уже на деле воспользовался их услугами. А именно: он держался того мнения, что они должны быть восстановлены в своих правах скорее приговором народа, чем личной милостью диктатора, так как он не хотел проявить неблагодарность к тем, которых следовало поблагодарить, и, с другой; стороны, самовольно присваивать себе право помилования, принадлежащее народу.

2. Этим распоряжениям, а также латинским фериям (4) и производству всех выборов он посвятил одиннадцать дней, затем сложил с себя диктатуру и, выступив из Рима, прибыл в Брундисий, куда еще раньше приказал собраться одиннадцати легионам и всей коннице. Но там он нашел лишь такое число кораблей, на котором с трудом можно было перевезти пятнадцать тысяч легионеров и шесть тысяч всадников. Этого одного Цезарю не хватало для скорейшего окончания войны. Да и эти силы были посажены далеко не в полном составе, так как многие от стольких войн Галлии сделались неспособными к службе, далее, немало жертв потребовал длинный путь из Испании; наконец, суровая осень в Апулии и в окрестностях Брундисия после пребывания в здоровых местностях Галлии и Испании вредно отозвалась на санитарном состоянии всей армии.

3. Помпей имел в своем распоряжении целый год для собирания боевых сил; за это время и сам он не вел войны, и неприятели его не беспокоили. Он собрал много кораблей из Азии, с Кикладских островов, с Коркиры, из Афин, с Понта, из Вифинии, Сирии, Киликии, Финикии и Египта и распорядился построить большой флот также и во всех других местах. Кроме того, он наложил контрибуцию на Азию, Сирию, на всех царей, династов и тетрархов (5) и на ахейские республики (6), много денег он заставил уплатить также римские корпорации в принадлежащих ему провинциях (7).

4. Что касается легионов, то девять были образованы им из римских граждан, пять он перевез с собой из Италии, один легион был из Киликии (он состоял из ветеранов и назван был «легионом близнецов», так как был образован из двух легионов), один с Крита и из Македонии (это были ветераны, отпущенные прежними полководцами и оставшиеся жить в этих провинциях); два происходили из Азии, где они были набраны по распоряжению консула Лентула (8). Кроме того, Помпей распределил по этим легионам в виде пополнения большое количество людей из Фессалии, Беотии, Ахайи и Эпира и включил в них также солдат Антония (9). Сверх указанных легионов он ожидал еще два легиона из Сирии под командой Сципиона (10). Далее, у него было три тысячи стрелков с Крита, из Лакедемона, с Понта, из Сирии и других общин, две когорты пращников по шестьсот человек и семь тысяч всадников. Из них шестьсот галлов привел Дейотар (11), пятьсот — Ариобарзан из Каппадокии, почти столько же дал Котис из Фракии, приславший с ними сына своего Садалу; из Македонии было двести всадников под начальством очень храброго вождя Расциполиса. Пять сотен галлов и германцев были из александрийского отряда Габиния (12): они были оставлены А. Габинием там у царя Птолемея в качестве гарнизона, и теперь их доставил вместе со всей эскадрой Гн. Помпей-сын (13); восемьсот человек были набраны из его собственных рабов и пастухов; триста дали Таркондарий Кастор и Домнилай из Галлогреции (из них один прибыл сам, другой прислал сына); двести было прислано из Сирии коммагенским правителем Антиохом, получившим от Помпея большую награду; большая часть из них была гиппотоксотами, то есть конными стрелками. К ним он присоединил дарданов и бессов, которые были отчасти наемниками, отчасти набраны по его приказу или вследствие его личных связей, а также македонян, фессалийцев и граждан других племен и общин. Таким образом получилось вышеуказанное число.