Наконец Понтию вручили стопку пыльных и не очень документов, после чего сопроводили его в один из имеющихся здесь ознакомительных кабинетов, в котором, как человека проверенного и имеющего соответствующие допуски, оставили в спокойном одиночестве.
Половина дела была сделана.
Отложив документы на край стола, Понтий взял верхний журнал, открыл его и минут пять вникал в неожиданно подробное личное дело. Из прочитанного следовало, что некий Риго Маларис попал на занимаемую должность почти исключительно благодаря связям, имеет склонность к разгулу и не гнушается посещением дешёвых борделей.
Строго говоря, и имперские «морячки» были не сахар, однако, изучая информацию, Понтий всё больше убеждался, что в Империи этому человеку воздушное судно категорически бы не доверили. Как минимум, взбунтовались бы старпомы и младший офицерский состав.
Чтение отвлекло и успокоило. Разгорячённый разум пришёл в норму. По привычке взяв чистый лист и самопишущее перо, мужчина закрыл глаза и погрузился в восстанавливающую медитацию.
До поставленной цели предстояло преодолеть метров двести. С текущим запасом ментальных сил подобный рывок был равносилен самоубийству, отчего требовалось восстановится и отдохнуть. Чем, получив для отдыха подходящее место и время, Понтий и занялся.
***
— Понтий, Понтий, просыпайся. Ты слышишь меня? Тебя ищут! — плечо Понтия трясла чья-то рука, а в ухо шептал взволнованный голос.
Открыв глаза, Понтий встретился взглядом с Аверсом. На лице архивариуса имелся целый букет эмоций в том числе и явный страх за собственную шкуру.
В студенческие годы Аверс носил позорную кличку «сопля». Она не только указывала на низкий статус его отца, но и недвусмысленно намекала на трусость и мягкость своего носителя.
«Однако, не сдал…» — глядя на взволнованное лицо сокурсника, коротко и удовлетворённо подумал Понтий, после чего прислушался к своему ментальному состоянию.
Маноканалы, которые несколько часов назад подверглись истощающей нагрузке, пришли в норму, да и тело чувствовало себя хорошо отдохнувшим. Напрашивался вывод: из медитации он провалился в самый обычный крепкий сон. Получилось ужасно глупо, но, как говорится, в масть.
— Кто ищет и зачем? — спокойным голосом поинтересовался Понтий.
— Пришли люди из императорской гвардии. Ранее, час назад, имперская канцелярия прислала приказ на твой немедленный арест, на что Густав запросил причину ареста. Из канцелярии ответили молчанием, отчего он приказал внутренней безопасности не дёргаться. А минут десять назад примчался офицер гвардии с отрядом. Ты знаешь, наши их не любят, сейчас мутузят на проходной.
Понтию опять вспомнились слова Жанны о том, что Империя трещит по швам. Данный «треск» он имел возможность наблюдать. Внутренние службы грызлись друг с другом, а принадлежащий к дворянской фракции глава секретной службы открыто, пусть и не прямо, послал Императора.
Впрочем, всё это лишь своеобразный «флирт». Когда дело запахнет палёным, приказы и указания будут исполнены.
— Спасибо Аверс. Если выживу, подумаю куда можно пристроить твоего сына, — крутя головой по сторонам, произнёс Понтий.
Архивариус, который понял поведение посетителя неверно, осторожно произнёс:
— В главном зале есть потайная каморка. Шансы невелики, но ты можешь попытаться пересидеть в ней.
— Ты бы лучше спросил, чего я такого натворил, — примерно определив нужное ему направление, улыбнулся Понтий.
— И что же ты натворил? — захлопал глазами Аверс.
— Наступил на больную мозоль Императора. А она, представь себе, оказалась его отсыхающим членом.
Произнеся эту, довольно плоскую шутку, Понтий перешёл в подпространство.
Мир превратился в непроницаемую плотную черноту. Плотность, как и чувство верх — низ, служили единственными и довольно зыбкими ориентирами.
Держа намеченное направление, Понтий начал движение. Плотность увеличилась: он погрузился в пол и идущие следом породы.
Фокусируя волю и борясь с сопротивлением среды, беглец, отгонял мрачные мысли, размышляя на тему, что, если его политическая и чиновничья карьера прикажет долго жить, он первым делом посетит королевский банк. И сделает это далеко не с парадного входа.
В какой-то момент плотность окружающей субстанции резко упала. Остановившись, Понтий покрутился, желая убедиться, что никакая часть его тела на соприкасается с твердым предметом. Последнее в его случае было не столь фатально, как при коротких подпространственных прыжках, но всё же чревато болезненными ушибами.
Помолившись богине удачи: очень многое зависело сейчас от неё, Понтий отдал ментальную команду на материализацию. Обретя вес, тело соприкоснулось с гладкой твердой поверхностью. Лёгкие, резко вспомнив что им необходимо дышать, принялись с судорожным хрипом втягивать воздух.
Отдышавшись и слегка придя в себя, Понтий принялся оглядываться по сторонам. Действие это не принесло ровно никакого результата по причине кромешной тьмы вокруг.
Отстегнув с пояса компактный магический фонарик, мужчина снял защитный футляр и направил в предмет некоторое количество маны. Вспыхнув ярким светом, люминесцентный кристалл высветил длинный просторный коридор. С одной его стороны виднелись уходящие куда-то вверх каменные ступени, с другой, похожие на ворота металлические двери.
Очень похоже, что госпожа фортуна действительно на его стороне.
Из-за отсутствия внятных ориентиров, Понтий промахнулся мимо основных залов секретного хранилища. А промахнись он ещё, то вполне мог бы попасть в помещение стражи, где, как он знал, всегда находился дежурный отряд.
Однако, удача не подвела, и он попал в буферный коридор. Дальше дело техники.
Пройдя запертые металлические двери при помощи короткого погружения в подпространство, мужчина удержался от соблазна прогуляться в левый коридор.
С левой стороны находились архив и хранилище особых материалов. Архив на внутреннем сленге секретной службы носил звучное имя «Могила», что неплохо отражало его суть: документы и материалы в «могилу» попавшие, запрещалось копировать или в каком-либо виде поднимать на поверхность.
Хранилище особых материалов являлось по сути самым обычным складом. Имелось в нём много ценного и опасного, но, главный интерес представляли вещи, которыми не должна была обладать имперская власть.
В смысле, никто не должен был знать, что она ими обладает.
Например, здесь хранилось кое-какое имущество эльфов и гномов. И узнай старшие народы что их сакральные ништяки каким-то образом попали в руки людей, они бы очень и очень возмутились, а может даже, перестали бы спокойно спать по ночам.
Пройдя до конца безлюдного, наполненного тишиной коридора, Понтий оказался перед входом в лабораторию.
Иногда в этом месте становилось шумно. Подземные залы наполнял сумрачный имперский гений, которому предстояло свершить очередное, не предназначенное для ушей и глаз обывателей действо. Как знал мужчина, именно здесь планировалось прошить человеческую сущность Биена сущностью дракона. Конечно, драконом император после данной процедуры точно бы не стал, но некоторые ментальные и физические черты драконьей расы были бы им получены.
И сейчас, шагая по пустым и тёмным залам, Понтий пусть с опозданием, но осознал: провала с драконом Биен ему не простил. Вполне возможно, не будь положение старика столь шатким, Понтия ждала бы плаха. Но слишком многие считали, что Биен на престоле задержался. И не только считали, но и вожделенно искали возможность выдернуть из-под властной задницы стул.
Пройдя лабораторные залы, мужчина оказался перед лестницей в так называемую «колыбельную», где в магическом анабиозе хранились тела неугодно-полезных людей.
«Интересно, насколько у Биена, да и у много кого ещё, пригорит срака, когда они узнают, что я здесь побывал?» — попытался прикинуть Понтий, но не смог.
Точнее не захотел, так как в воздухе запахло тлеющими подштанниками высоких чинов.
