Он фыркнул.

– Что за прелестное приветствие, моя дорогая? Я стремился повидать тебя, и ни о чем другом я и не мог помыслить, с тех пор как ты с такой дьявольской дерзостью запретила мне показываться на виду. Я просто убит, говорю тебе, или, во всяком случае, ранен в самое сердце тем, что ты стыдишься за своего старого дядюшку.

– Я нисколько не стыжусь за вас, но нашим бедным старым кузинам и так грозит немалый скандал. А теперь избавьте меня от театральных сцен. Что вас сюда привело?

Он искоса взглянул на нее.

– Я заметил, что вокруг этой усадьбы ошиваются молодчики весьма отталкивающей наружности. И мне как-то сразу не понравился их вид. Они охотятся за моими картинами, тут у меня и сомнений нет. Хотел тебя предупредить, вот и все.

Дафна схватила его за руку.

– Их было двое? Тогда, вероятно, это те, кого мы видели раньше. Очень мило с вашей стороны, что вы беспокоитесь об этом, дядя Персивел.

Он оскорбление фыркнул.

– А разве могло быть иначе? Все, что я могу сделать, – это не спускать с тебя пристального взора любящего дядюшки! И даже не помышляй о том, чтобы воспрепятствовать мне. Я сознаю свой долг перед семьей, что бы ты обо мне ни думала. А теперь, девочка, вернись в дом и не дожидайся, пока замерзнешь до смерти. Я только поброжу немного вокруг и удостоверюсь, что никто не пытается залезть в Дауэр-Хаус.

– Нет надобности… – начала она.

Он поднял руку:

– Я не приемлю никаких твоих возражений, милочка. Ступай домой, проведи ночь в приятных сновидениях и будь уверена, что твой старый дядюшка где-то поблизости.

Протестовать было бесполезно; если уж дяде Персивелу что-нибудь взбрело на ум, то нет той силы, которая могла бы поколебать его. Растроганная его неожиданным участием, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он просиял и подтолкнул ее к дому. Она вошла в библиотеку и повернулась, чтобы пожелать ему доброй ночи, но он уже исчез в тени деревьев.

Улыбаясь, она задвинула засов и повернулась… перед ней стоял Адриан, сложив на груди руки и мрачно глядя на нее. Она раскрыла рот, попыталась найти подходящие к случаю слова, но слова ускользали от нее. Она беспомощно смотрела в его затуманенное лицо.

– Я думал, что только мисс Тревельян назначает духам свидания с полуночные часы. – Голос его звучал ровно, но глаза обвиняли:

– Я… это не то, что вы думаете, – выдавила она из себя и с досадой почувствовала, что краска вины заливает ее щеки.

– О, вот как? И, между прочим, что же я думаю?

Ее лицо горело.

– Это совершенно не по-джентльменски с вашей стороны. О! – воскликнула она, уловив смешинку в его глазах. – Вы смеетесь надо мной! Это жестоко!

Он улыбнулся, но его поза оставалась напряженной.

– Кто это был?

Она больше ничего не могла поделать. Теперь, когда он почуял присутствие тайны, ничто не помешает ему эту тайну выведать. Пусть уж лучше он узнает правду от нее, а не от кого-нибудь другого.

– Мой дядя Персивел. – Как ни странно, голос ее почти не дрожал. Теперь, когда ее крушение произошло, она чувствовала себя удивительно спокойно. Адриан узнает худшее и, будучи человеком вполне здравомыслящим, отдалится от нее… он останется с ней в дружеских отношениях, но не более того.

– Вы не пригласили его зайти?

Дафна проглотила комок в горле и начала:

– Он совершенно очарователен, но… – она осеклась, обнаружив, что слова выговариваются с еще большим трудом, чем она ожидала. Она не могла поднять глаза.

– Какие-нибудь затруднения в делах временами? – предположил Адриан. – В каждой семье найдется паршивая овца, а то и две. У меня у самого в родне есть парочка таких. Моя сестрица Нелл тратит большую часть своего времени на попытки удержать их подальше от Галлифорда.

– Неужели? – Дафна избегала встречаться с ним взглядом, но ей было приятно, что разговор несколько отклонился в сторону. – Должна вам напомнить, что я знакома с большинством ваших родственников, и хотя среди них есть и люди со странностями, но это далеко не паршивые овцы.

Адриан покачал головой.

– Вас никогда не знакомили с моим дядюшкой и его супругой. Сэр Генри и леди Карстейрс; а она никогда не позволит вам забыть об ее титуле. Нет, дорогая моя, я припрятал их про запас, чтобы когда-нибудь напустить их на вас… в качестве неприятного сюрприза. Ну, а теперь расскажите мне о дяде Персивеле.

Она сделала глубокий вдох и выпалила:

– Он содержит игорный дом. Ему пришлось бросить одно такое заведение в Лондоне в некоторой спешке, и было это четыре года назад. Теперь он обосновался на континенте – по-видимому, его к этому вынуждает интерес, который питает к нему наше полицейское управление. Самое последнее его предприятие было устроено в Италии, хотя, похоже, ему и там пришлось свернуть дела довольно внезапно.

Почему она не открыла ему остальное? Почему не упомянула о Ковент-Гардене и о своей собственной роли? Духу не хватило? Или она просто боялась увидеть, как он отвернется от нее?

– И он явился сюда в надежде призанять деньжат? – предположил Адриан.

Хоть в этом совесть ее могла быть чиста. Она ухватилась за эту тему.

– Если бы дело было только в этом! По его словам, он приехал, чтобы отыскать сокровище семейства Селвуд. – Она коротко рассказала ему о картинах. – А если он верит, что картины существуют, то, может быть, в это верят и другие.

Адриан рассматривал носок своего сапога.

– Картины… По-моему, одна из ваших кузин упоминала о них, но, кажется, считалось, что их украли.

Она кивнула.

– А вот теперь выясняется, что их дед мог и припрятать такую ценность. Но, Адриан, мой дядюшка настроен чрезвычайно решительно: он намерен отыскать картины и удрать с ними, а я не могу этого допустить. Если картины действительно существуют, то они нужны моим кузинам – и принадлежат им по закону!

– А если он ищет картины, то, вероятно, и другие охотятся за ними. – Он подошел к камину. – Это проливает совершенно другой свет на здешние события, верно? Целое состояние в виде дорогих картин. Для любителей чужого добра это вполне убедительное основание постараться, чтобы Дауэр-Хаус опустел.

– Вы имеете в виду кузена Джорджа? Но… судя по виду, он так тревожится за нас…

Он потянулся за кочергой и как следует поворошил угли в камине.

– Это не обязательно заставляет подозревать именно его. Но кто, кроме членов семьи, мог знать о сокровище?

– Кто-нибудь, кому дедушка доверял? – это прозвучало неубедительно даже для нее самой.

– А все это сводится к одному, – решительно заявил Адриан, снова принимаясь расхаживать по библиотеке. – Если картины существуют, мы должны найти их первыми, чтобы сохранить их для ваших кузин. Тогда мы сможем оповестить о находке общество, и это положит конец трюкам с привидениями.

Она кивнула; впрочем, радоваться было рано.

– Но где же мы сможем их обнаружить? Мы обыскали, обшарили весь дом в поисках потайных ходов и тайников. Что же нам остается?

Адриан остановился перед ней и улыбнулся.

– Может быть, наша сторона подземного туннеля? – предположил он.

На следующее утро Дафне казалось, что время тянется нестерпимо медленно. Она не находила себе места и едва не потеряла терпение, когда Марианна Сноудон во время урока рисования с нарочитой небрежностью водила кистью по бумаге. На одной стороне листа, с краю, она изобразила неясную грязно-серую фигуру, в которой Дафна угадала привидение. Дафна сочла за лучшее промолчать. Семестр еще только начинался; кто мог знать, достанет ли у пансиона сил довести его до конца?

Близился полдень; Дафне сделалось невмоготу оставаться в четырех стенах. Она велела воспитанницам взять блокноты для эскизов и повела их заснеженными тропинками к ручью, который до сих пор не замерзал, хотя кое-где подернулся ледяной корочкой. Эта прогулка заметно прибавила ей бодрости. Джейн шла в паре с Марианной; очевидно, они помирились. Вместе с другими девочками они радовались, что вышли на свежий воздух. Первые пять минут все жаловались на ужасный холод, но очень скоро их увлекли живописные виды, которые так и просились на бумагу.