Наконец полицейский заговорил, а старый слуга стал внимать.
– Вопросительный знак означает, что мы еще блуждаем в неизвестности и среди загадок… Это касается и последнего события – кражи, совершенной в кабинете Барзюма, чьи деньги были вытащены из выдвижного ящика. Мало вероятно, что это было сделано самим Барзюмом. Он прибыл сегодня в Гамбург и, принимая во внимание время совершения преступления, просто не имел для этого возможности. Но, как следует из проведенного мной расследования, его видели или, во всяком случае, заметили прошлой ночью возле своего поезда… В то же время этот человек не наделен даром вездесущности.
Жюву никак не удавалось понять сложившуюся ситуацию. Он не знал, что действующим лицом был Фантомас и что, кроме того, злодей время от времени принимал облик и фигуру знаменитого импресарио.
И все же для чего нужны были эти надписи и зарисовки?
Все объясняется очень просто!
Будучи человеком точным и методичным, уясняя ту или иную ситуацию, Жюв любил изобразить ее схематически. В данном же деле он видел три совершенно четкие группы событий. И чтобы лучше себе представить их, а затем и изучить, он, разделив белую стену на три части, с помощью определенных и только ему понятных иероглифов уточнял положение вещей.
Колонка с вопросительным знаком была отведена для последнего события, известного благодаря найденной в кельнской полиции телеграмме, в которой Чарли, секретарь Барзюма, извещал о краже, совершенной вчера вечером.
Во вторую колонку Жюв вписал маленькие "к", а над ними нарисовал метлу, что в его представлении имело следующий смысл: в специальном поезде цирка за последние пять – шесть дней был совершен ряд мелких краж. Разумеется, судя по тому, как они были осуществлены, эти кражи не имели ничего общего с последней, обозначенной большим вопросительным знаком.
Жюв приписывал их загадочному конюху, известному под именем Леопольда. Этот Леопольд в течение некоторого времени входил в состав труппы, но был выставлен за дверь цирка.
Затем его застали при попытке обокрасть Барзюма, возвращавшегося с любовницей из Спа на автомобиле. Но потом произошло нечто совершенно невероятное и довольно подозрительное: сам Барзюм, который выразил было признательность Жюву за поимку негодяя, устроил так, что его выпустили из тюрьмы раньше, чем полицейский успел снять допрос.
– Нужно любой ценой найти этого конюха, – ворчал Жюв, – и разобраться с ним как следует.
В третьей колонке красовался кинжал, парящий над распростертым телом. Этим рисунком Жюв обозначил преступление, содеянное в Антверпене и все еще остающееся загадочным для полиции.
Это дело было самым запутанным и одновременно самым важным.
На набережной Шельды был убит кинжалом некто сэр Гаррисон, английский дипломат. Сопровождавший его князь Владимир также исчез, будучи, вероятно, тоже убитым. Во всяком случае находившиеся при них миллионы были украдены. Это было серьезным преступлением, и Жюв пришел к заключению, что здесь, скорее всего, не обошлось без Фантомаса.
Прокручивая эту мысль, полицейский неожиданно спросил слугу, все еще неподвижно стоявшего за спиной:
– Ты навел справки в морской компании, чьи корабли ходят в Южную Африку?
– Разумеется, хозяин – ответствовал старый Жан. – Мне сказали, что теплоход, на котором господин Фандор плывет в Натал, двое суток назад вышел из последнего порта и прямым ходом идет в Кейптаун. Он там бросит якорь дней через десять. Что касается господина Фандора, то с ним можно связаться по радиотелеграфу.
От досады Жюв поморщился. Он и сам подумал было об этом варианте, но поразмыслив, отказался от него.
«Бедный малый пришел бы в отчаяние от моих вестей, – подумал он, – и покончил бы с собой, если бы не нашел корабля, идущего во Францию. А он, действительно, ничего не найдет раньше, чем окажется в Кейптауне. Так что оставим его пока в покое…»
Жюв, в самом деле, имел сообщить своему другу Фандору нечто из ряда вон выходящее, весьма огорчительное для него. И если бы кто-нибудь пошарил в карманах полицейского, то обнаружил бы уже составленную телеграмму, адресованную журналисту.
«Срочно возвращайся. Элен не в Натале. Она в Европе. Замешана в антверпенском деле».
Занявшись делами, интересовавшими одновременно бельгийскую полицию, короля Гессе-Веймарского и директора цирка Барзюма, Жюв времени даром не терял.
Он быстро узнал об аресте, совершенном антверпенскими властями, о заключении под стражу загадочной девушки с револьвером, от которого был убит Гаррисон, и о ее дерзком побеге из тюрьмы.
В разговоре со следователем эта девица кричала, что она дочь Фантомаса!
Бравый служитель Фемиды, естественно, ей не поверил, но Жюв был менее скептичен и, тщательно изучив дело и собранные в разных местах вполне достоверные данные, пришел к выводу, что беглянка, скорее всего, не врала. Наконец, совсем недавно, по прибытии в цирк Барзюма, полицейский к своему великому удивлению обнаружил, что наездница Могадор была той загадочной девушкой, в которую так сильно влюбился Фандор.
Если бы Жюв доверял Барзюму, он не колеблясь спросил бы, при каких обстоятельствах и после каких событий он нанял эту артистку. Но неожиданное освобождение директором цирка конюха Леопольда заставило полицейского относиться к нему настороженно и не посвящать в свои мысли прежде, чем не будет установлена истинная подоплека его поступка.
Поняв, что Элен и Могадор одно и то же лицо, Жюв принялся за ней следить. Так он заметил, что она была в очень хороших отношениях с одним ветераном цирка Барзюма, с неким Жераром, укротителем хищных зверей.
Зная малообщительный характер невесты Фандора, Жюв удивился проявлению такой симпатии к дрессировщику.
Кем был этот Жерар? Какие связи и какие взаимоотношения могли существовать между ним и дочерью Фантомаса?
Давно не задавал себе этих вопросов полицейский и, покопавшись в памяти, обнаружил там кое-какие интересные факты, касавшиеся событий относительно далеких.
Дело было несколько лет тому назад, в то время, когда Жюв, преследуя Гения зла, оказался в Натале, где Фандор познакомился с Элен.
Там Жюв встретил одного беглого каторжника по имени Рибонар. Рибонар поддерживал в столице Южной Африки связь с группой сомнительных лиц, бывших сообщников Фантомаса. Один из этих оборванцев по имени Жерар был искателем алмазов и вел жизнь весьма загадочную и далеко не добродетельную.
Но тот ли это был Жерар? Точнее, не был ли темнолицый и широкоплечий, с черными как уголь глазами дрессировщик, работающий у Барзюма, тем самым Жераром, несомненно много знавшим о загадочном и невероятно бурном прошлом Фантомаса и его доченьки?
Разглядывая свой последний рисунок, до красных кругов в глазах всматриваясь в грубое изображение кинжала, висевшего как бы на невидимой нити над лежащим на земле мужчиной, Жюв говорил себе:
«Совершенно необходимо разговорить Жерара. Но как войти к нему в доверие? А пока что следует держаться поближе к этому поезду и срочно установить за ним наблюдение…»
Итак, двое суток назад Жюв определил основные направления своих действий.
Уже сорок восемь часов Жюв жил мыслью, что совершит нечто замечательное, что-то такое, что может и должно получиться и, в таком случае, даст ему ключ ко всем загадкам!
Приказав Жану привезти шесть чемоданов, полицейский действительно собирался ими воспользоваться.
В них находился полный комплект вещей, необходимых для всевозможных переодеваний. Здесь были мужские и женские одежды, а также прочие штуки, позволявшие по желанию превратиться в элегантного клубмена, или в ветхого старца, или в изящную даму… Так что Жюв имел в своем арсенале все, о чем можно было мечтать.
Но в одном из чемоданов хранилось нечто совершенно фантастическое, а именно – одеяние из черного драпа с огромными и на вид бесформенными складками.
Это облачение находилось в шестом чемодане. И старый Жан, знавший все аксессуары хозяина и ничему не удивлявшийся, к черному плащу относился с известным уважением и даже трепетом.
