— Это даже странно, — заметил я, со вздохом откладывая свою чековую книжку. — Как ни заглянешь, все то же превышение кредита.

— И вы так спокойны? Случись это со мной, я бы глаз не сомкнул! — объявил Пуаро.

— Ваши кредиты не чета моим…

— Четыреста сорок четыре фунта четыре шиллинга и четыре пенса, — с некоторым самодовольством сообщил Пуаро. — Изящно, не правда ли?

— Скорее всего это уловка вашего кассира. Он явно в курсе, что вы неравнодушны к симметрии. А почему бы вам не вложить, скажем, сотни три в нефтяные акции «Дикобраза»? Я прочел в сегодняшней газете, они обещают сто процентов годовых.

— Это не для меня, — возразил Пуаро, качая головой. — Не люблю сенсаций. Мне по душе более благоразумные вложения: рента, консоли, эти — как вы их называете? — конверсии…

— Вы что же, никогда не делали безрассудных вложений?

— Нет, mon ami,[1] - с достоинством ответил Пуаро. — Я никогда. Единственные акции, за которые меня можно было бы упрекнуть, — это четырнадцать тысяч в «Приисках Бирмы»…

Пуаро смолк, ожидая дальнейших расспросов.

— И что же? — действительно не удержался я.

— Но за них я не платил ни пенса — нет, это они стали платой за работу моих маленьких серых клеточек. Хотите услышать эту историю?

— Разумеется, хочу.

— Эти прииски расположены в глубине Бирмы милях в двухстах от Рангуна.[2] Они были разработаны китайцами в пятнадцатом веке их использовали вплоть до восстания мусульман — и были полностью заброшены к тысяча восемьсот шестнадцатом году. Китайцы добывали богатую свинцом и серебром руду из верхних пластов месторождения, но выплавляли из нее одно только серебро, выбрасывая огромные количества шлака, в котором оставалось полно свинца. Это, разумеется, выяснилось, как только в Бирме развернулись геологоразведочные работы, но, поскольку старые шахты давно заполнились водой и выработанной породой, все попытки отыскать месторождение оказались бесплодными. Синдикаты засылали туда множество экспедиций, которые перерыли все в округе, но месторождение будто пряталось от них. Представителю одного из синдикатов удалось, однако, напасть На след некоего китайского клана, предположительно, и по сей день хранящего записи о местоположении залежей. В то время главой клана был некто By Линг.

— Какая романтическая страница коммерческого эпоса! — воскликнул я.

— Не правда ли? Ax, mon ami, когда же вы поймете, что ослепительные красотки с золотистыми локонами не единственный источник романтики? — хотя, нет, я ошибаюсь: это же рыжие волосы вечно не дают вам покоя. Вы помните…

— Не отвлекайтесь, Пуаро, прошу вас, — поспешно вставил я.

— Eh bien,[3] друг мой, этого By Линга разыскали. Он оказался почтенным дельцом, весьма уважаемым в своей провинции. Он тут же подтвердил, что действительно обладает искомым документом и даже готов уступить его за разумную цену, но категорически отказался обсуждать этот вопрос с кем-либо кроме руководства. В конце концов, было решено, что он лично отправится в Англию и встретится с директорами компании.

— By Линг отплыл в Англию на пароходе «Эссанта», и холодным туманным ноябрьским утром та пришвартовалась в доках Саутгемптона.[4] Встречать «Эссанту» отправился один из директоров компании, мистер Пирсон, но из-за тумана его поезд значительно задержался, и к тому времени, как мистер Пирсон прибыл в порт, By Линг успел не только сойти на берег, но и отправиться на экспрессе в Лондон.

Мистер Пирсон вернулся в город несколько растерянный, поскольку не имел ни малейшего представления, где мог остановиться китаец. Ближе к вечеру, однако, By Линг позвонил в офис компании из отеля «Рассел-сквер». Он объявил, что к завтрашнему дню, безусловно, справится с вызванным путешествием недомоганием и явится на совет директоров.

Совет директоров собрался в одиннадцать часов утра. В половину двенадцатого, ввиду отсутствия By Линга, секретарь позвонил в его отель, где выяснил, что китаец со своим другом вышел около часа назад. Не было никаких сомнений, что он отправился на встречу, однако утро прошло, а он так и не появился. Оставалась, конечно, вероятность, что он попросту заблудился, будучи незнаком с Лондоном, но ночью он не вернулся в отель. Мистер Пирсон, к тому времени уже не на шутку встревоженный, обратился в полицию. Следующие сутки не принесли никаких новостей, однако днем позже, уже ближе к вечеру, в Темзе обнаружили тело, оказавшееся бренной оболочкой несчастного китайца. Ни на теле, ни среди вещей, оставшихся в отеле, не нашлось никаких бумаг, относящихся к приискам.

На этом месте, mon ami, в истории появляюсь я. Меня пригласил мистер Пирсон. До глубины души потрясенный смертью By Линга, помыслы свои тем не менее он целиком направил на розыск документов, приведших китайца в Англию. Полиция, разумеется, ставила на первое место поимку убийцы, а возвращение пропавших бумаг — в лучшем случае на второе. Соответственно, мистеру Пирсону было нужно, чтобы я, сотрудничая с полицией, действовал при этом в интересах компании.

Я позволил уговорить себя. Было очевидно, что передо мной открываются два пути. С одной стороны, можно было искать среди служащих компании, осведомленных о приезде китайца, с другой — среди пассажиров «Эссанты», знакомых с целью его поездки. Я начал с последних, поскольку их было меньше. К несчастью, так же поступил и ведущий дело инспектор Миллер, полная противоположность нашему приятелю Джеппу: высокомерный, дурно воспитанный и положительно несносный тип. Вот вместе с ним-то мы и допросили команду судна. Рассказать нам могли мало что. Все время путешествия By Линг держался особняком, изредка общаясь с двумя пассажирами, одним из которых был опустившийся европеец Дайер с довольно сомнительной репутацией, а вторым — молодой банковский служащий Чарльз Лестер, возвращавшийся из Гонконга. Нам повезло — и в полицейской картотеке нашлись фотографии обоих. Если на тот момент и были какие-то сомнения в их причастности к убийству, касались они исключительно Лестера. Даже и без обнаружившихся в прошлом Дайера связей с преступным миром Китая все указывало на него.

Следующим нашим шагом стало посещение отеля «Рассел-сквер». Служащие без колебаний опознали на фотографии By Линга. Затем мы предъявили им снимок Дайера, но, к нашему разочарованию, портье был совершенно уверен, что это не тот человек, который заходил в отель тем печальным утром. Тогда, больше уже для проформы, я показал ему фотографию Лестера, и, к немалому нашему удивлению, портье тотчас узнал его.

«Да, сэр, — заявил он, — это тот самый джентльмен, что зашел в половине одиннадцатого, спросил мистера By Линга и ушел вместе с ним».

Дело продвигалось. Мы навестили Чарльза Лестера. Упомянутый джентльмен встретил нас с распростертыми объятиями, казался само откровение, был безутешен, узнав о безвременной кончине китайца, и проявил горячее желание помочь следствию. Его рассказ свелся к следующему: в десять тридцать, как они и договаривались на «Эссанте», он зашел за By Лингом в отель, однако китаец не появился. Вместо него спустился его слуга, объяснил, что хозяину пришлось отлучиться, и предложил отвезти молодого человека туда, где его можно сейчас найти. Лестер с легким сердцем согласился, и слуга вызвал такси. Однако, когда стало ясно, что направляются они к портовым докам, Лестер заподозрил неладное, остановил такси и вышел, несмотря на все протесты своего спутника. И это, — уверял он нас, — все, что ему известно.

Поблагодарив молодого человека за подробный рассказ, мы с инспектором откланялись. Довольно скоро выяснилось, однако, что рассказ этот не совсем точен. Начать с того, что у By Линга вообще не было слуги: ни на пароходе, ни в отеле. Затем нашелся водитель такси, возивший тем утром двух мужчин. Лестер не вышел на полдороге — он поступил совсем по-другому: отвез китайского джентльмена в довольно сомнительное местечко в районе Лайм-хаус, в самом центре китайского квартала. Полиция Лондона была уверена, что заведение это — притон курильщиков опиума самого низкого пошиба. Оба джентльмена зашли внутрь, а где-то через полчаса вышел только один, опознанный таксистом по фотографии как Чарльз Лестер. Он был бледен, выглядел совершенно больным и велел таксисту отвезти его к ближайшей станции метро.