Предположение, что многие важнейшие события индоевропейской предыстории происходили в степных районах Южного Урала, позволяет сделать совершенно неожиданные на первый взгляд привязки. Известно, что многие факты иранской предыстории и общеиндоевропейской истории были в поэтической форме освещены водной из самых знаменитых и обширнейших по объему книг мировой литературы — «Шахнаме», что в переводе с персидского означает «Книга царей» (народная молва переиначила ее в «Царь-книгу»). Ее создал (другого слова не подберешь, ибо она действительно создавалась на протяжении целой жизни) великий персидский поэт Абулькасим Фирдоуси (ок. 940–1020 или 1030).
Полный академический перевод «Шахнаме» на русский язык занимает шесть объемистых томов. Это — 55 тысяч двустиший-бетов, что в несколько раз превышает объем «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых; в данном плане творение Фирдоуси уступает только великому древнеиндийскому эпосу «Махабхарате», насчитывающему 200 000 стихотворных строк (шлок). Помимо бесценных художественных достоинств творение Фирдоуси является и своеобразным летописным полотном, охватывающим многие легендарные события мировой предыстории, о которых не сохранилось надежных документов и письменных свидетельств. При этом персидский Гомер широко использовал устные сведения, почерпнутые у профессиональных хранителей информации — зороастрийских магов, или, как он их называл, мобедов: «Расспрашивал старцев о древних царях, / О славных воителях-богатырях…» В результате в руках поэта оказалась бесценная информация, которая на сегодня не сохранилась ни в каких летописных и документальных источниках.
Точной датировки в сверхпоэме, конечно, нет, но зато обозначены многие хорошо известные исторические события (вроде походов персидских царей и Александра Македонского, арабского нашествия и т. д.), по которым можно делать точные хронологические привязки, а затем, на основании суммирования прошедших поколений, проецировать века и тысячелетия в прошлое. Нельзя также забывать, что Фирдоуси был правоверным мусульманином, находившийся под влиянием господствующей идеологии и творивший в условиях традиционной исламской цензуры. Поэтому вполне естественно, что многие древнейшие исторические факты мифологизировались, гиперболизировались, обрастая сказочными и беллетристическими подробностями, помноженными на творческое воображение поэта.
Но если отвлечься от всего вышеперечисленного, неизбежно остается «сухой остаток», соответствующий реальным событиям далекого прошлого. При таком подходе и методике анализа текста открываются воистину необозримые исторические пласты и удивительные подробности, каких не почерпнуть в других источниках. Это касается и далекой гиперборейской предыстории, и войны между Ираном и Тураном, то есть борьбы притоиранских племен во время их продвижения через степные южнорусские просторы с обитавшими там тюркскими кочевыми племенами. Кстати, данные события, как они описаны в «Шахнаме», происходили задолго до появления пророка Заратуштры. Последний у Фирдоуси именуется Зердештом и появляется лишь в начале второй половины поэмы.
Нет нужды добавлять, что определенная часть этих событий происходила на территории, древним символом которых сегодня стал Аркаим. Древний арийский город в южно-уральской степи погиб, как известно, в одночасье, в результате испепеляющего пожара, после чего жизнь сюда больше никогда не возвращалась. Не трудно предположить, что мощная цитадель была захвачена коварными врагами, которые не смогли взять неприступную крепость лобовым штурмом и использовали для этого военную хитрость. В «Шахнаме» с фотографической точностью описано, как бы это могло случиться:
И неважно, что в приведенном фрагменте описывается захват иранцами туранской крепости. В противоположных случаях использовались точно такие же приемы штурма и способы расправы с осажденными. Кстати, никто пока не доказал, что последними защитниками Аркаима были именно индоевропейца, а не прототюрки, например. Если же верна моя гипотеза: Аркаим — перевалочный пункт мигрантов с Севера на Юг, то защитниками Уральской Трои могли быть какие угодно протоэтносы. В то время и языки, и верования, и культура были дифференцированы слабо. Свидетельство тому — все та же «Шахнаме».
Центральным «нецарским» персонажем сверхпоэмы, которому посвящено больше всего сказаний, является легендарный богатырь Рустам (или Рустем — в разных переводах его имя вокализовано по-разному). Родился он в результате кесарева сечения и, если пользоваться хронологией самой «Шахнаме», в незапамятные времена мифологических «царей», задолго до принятия иранцами зороастрийской религии. Грубо говоря, это могла быть эпоха от I до III тысячелетия до новой эры, то есть время, когда прапредки иранцев в своем продвижении с Севера на Юг еще не достигли конечной точки миграции и своей будущей родины — Иранского нагорья, — а находились в промежуточной зоне вынужденного переселения — в южнорусских степях.
То было время, когда распад индоевропейской этнолингвистической общности был еще весьма далек от завершенности. Применительно к рассматриваемому периоду, который сам по себе сокрыт в тумане тысячелетий, это в особенности относилось к протоиранским и протославянским племенам, в недрах которых уже обозначались контуры и будущей проторусской народности. Отсюда вполне понятно и имя богатыря Рустама (Ростема). Его корневая основа «рус» («рос») имеет непосредственное отношение и к формированию русского языка (в процессе его отделения от некого общего ирано-славянского лингвистического «блока»), и, естественно, к происхождению самого русского народа. В поэме Фирдоуси прямо отмечается, что Рустам (Ростем) не является коренным иранцем, а имеет сакское происхождение. Саки — восточные скифы, следовательно, Рустам — скиф. Не приходится сомневаться, что прообразом этого богатыря послужила кокой-то легендарная ирано-славянский прапредок, этнически общий для персов, таджиков и русских и имеющий скифское происхождение. Не лишено вероятности также, что речь идет о знаменитый Русе (или Россе), названном в Густинской летописи «Полнощным Князем», то есть Полярным Князем. Но более подробно об этом речь пойдет в следующей главе.
Основных направлений миграции индоевропейских прапредков славян было несколько. Наиболее важные для судеб индоевропейских и других народов пролегали через территорию современной России, ее северо-западную и центральную части, а также вдоль Уральского хребта и по берегам великих рек Волги и Оби. При этом индоевропейцы интуитивно (или же с помощью отработанной практики) выбирали для своего продвижения и временного расселения такие сакральные места, которые особенно активизировали и подпитывали естественную энергетику человека, а также упрощали каналы его взаимосвязи с ноосферой.
